Шестнадцатый
В каюте опять нестерпимо душно, через открытый иллюминатор внутрь попадает ещё больше раскалённого воздуха. Узкая койка издаёт противный скрип, когда я пытаюсь подняться. Голова слегка кружится.
– Ари! Ари, ты там? – раздаётся громкий голос снаружи.
– Да здесь я, чёрт возьми. Не надо так орать!
Я протираю глаза. Термометр на стене справа у зеркала показывает +35 градусов. Уже не так жарко, видимо день близится к вечеру. Снаружи слышны шаги по палубе. В дверном проёме показывается Мако – древний старик, в два раза старше меня, ему уже давно перевалило за сто двадцать лет. Кожа на лице сухая, морщинистая, голова обмотана куфией, правый глаз белый, безжизненный, через него идёт огромный шрам от середины лба до скулы. Мако носит традиционную белую галабею и длинную, до самого пола, рубаху с широкими рукавами.
– Сколько сейчас времени? – спрашиваю я, потягиваясь.
– Почти 49 часов дня, скоро уже ночь, – отвечает он, глядя на циферблат. – Пойдём. У меня есть для тебя и твоей баржи работа.
– Мако, я сто раз тебе говорила, что это галея, а не баржа.
– У галеи были вёсла, пушки и вмещала она до 500 человек. А у тебя только два гарпуна, – огрызается Мако, выходя из каюты.
Я следую за ним, на ходу облачаясь в лёгкие штаны. Мы выходим в небольшой кампус, а оттуда на палубу. Отчасти, старик прав и галеей моё судно можно назвать с трудом.
– Ты-то откуда знаешь, как выглядела раньше галея? – саркастично спрашиваю я.
– Дорогуша, я забыл больше, чем ты когда-либо узнаешь. А учитывая, что нам осталось на этой планете не так долго, твои шансы достичь моего уровня познания стремятся к нулю.
Мако ловко спрыгивает с палубы прямо на площадку для моего судна. Думаю, на вид Предки дали бы ему лет шестьдесят, хотя столько стукнуло недавно мне, да и продолжительность жизни у нас почти вдвое больше, чем была у них. Мако – крайне резвый старикашка и не зря был вождём местного Оазиса 16.
– Есть какие-то новости?
Теперь уже я спрыгиваю вниз, заправляю грязно-жёлтую майку в штаны и осматриваю своё судно: двигатели обратной гравитации выключены, моя галея аккуратно «припаркована» на площадке, металлическая поверхность покоцана частичками песка за тридцать с лишним лет хождения по дюнам и холмам, а название на борту – «Спирит» – практически стёрлось.
– Оазис 3 накрыла песчаная буря. Мне передали, что эти чудики даже успели запустить ракету с новым спутником. Вот уж интересно, как они смогли её вообще собрать из песка и воды. – Мако едко смеётся. – Большинству удалось уйти ещё за несколько часов до начала вместе с караваном к Седьмому, но некоторые не успели. Ты и сама знаешь, как это бывает, – он добавляет последнюю фразу шёпотом, смотря на меня виноватым взглядом.
Я действительно знаю, что такое песчаные бури. В детстве я жила в Оазисе 1, на другом полушарии. Из всех городов, только у нас было три работающих судна, собранных из остатков космического корабля Предков. Иногда мне снится, как я бегу по Оазису вместе с каким-то человеком – черты его лица всегда размыты, помню лишь рыжую бороду и сверкающие зелёные глаза – прямо к докам, где стоят галеи. На подходе к ним мы останавливаемся и кого-то ждём. Человек объясняет, что он должен вернуться и сделать всё, как было. Вдруг солнце заволакивает песком, я натягиваю себе на рот и нос платок, но теряю из вида незнакомца. Ветер настолько усиливается, что меня сбивает с ног. Я пролетаю несколько метров и падаю рядом со «Спиритом». Две другие галеи поднимаются в воздух, кренятся и разбиваются о металлическую обшивку ближайшего строения. Я запрыгиваю на судно, включаю двигатели, убираю якорь и даю полный вперёд. Корабль несётся, но задевает скалы. Несколько раз меня подбрасывает в кабине. В конце концов я ударилась головой о потолок и отключилась, а через несколько дней меня нашёл караван, идущий к Оазису 16. Так я и оказалась рядом с Мако.
Я киваю ему в ответ. Хотя запуск спутника заставляет меня задуматься. Я знаю, что в Оазисе 3 оставалось много одарённых людей, и они всегда держались обособленно от других городов, но собрать настоящую ракету? Не поверю, пока не увижу.
Мы доходим по тропе до шлюза купола, который защищает оазис от бури, жары днём и холода ночью. Диаметр купола чуть больше километра и высота метров сто. Внутри вполне комфортная атмосфера: легкие не выжигает раскалённый воздух, нет сильных ветров, практически нет песка. Шестнадцатый остался одним из самых крупных оазисов на планете с населением около пятисот человек. В шлюзе нас обдувает сильными порывами воздуха, очищая от песка. После продолжительного звукового сигнала Мако открывает вторую дверь, и мы заходим внутрь города.
– Так что тебе надо? – спрашиваю я, пока мы идём по каменной дорожке через рынок.
Под конец дневной части суток тут обычно много народа. Люди обмениваются необходимыми товарами. У некоторых прилавков царит хаос, шумно. Пока мы идём сквозь толпу, многие со мной здороваются, поднимая согнутую левую руку над головой в приветственном жесте, предлагают поделиться своей порцией воды, но я вежливо отказываю. Некоторых из них я знаю по именам, некоторых лишь в лицо, а большинство мне и вовсе не знакомо. Я провожу в городе не так много времени.
– Поскольку караван с Третьего перебрался в Седьмой, им потребуется больше провизии. – Мако останавливается у большого амбара, где хранились излишки продовольствия, которых у нас время от времени оставалось достаточно. – Я уже распорядился, чтобы подготовили пять бочек воды, четыре морозильных контейнера с мясом, а также несколько десятков килограмм овощей, фруктов, муки и специй. Нужно, чтобы ты и твоя баржа доставили это на Седьмой как можно скорее.
– Галея… – процеживаю я сквозь зубы так, чтобы Мако не слышал. – Скоро ночь, придется идти на парусе, а то не хватит энергии. Часов за пять-шесть справлюсь. Надеюсь, обойдется без бури, – последнюю фразу я уже больше адресую себе.
– Замечательно. В течение часа все контейнеры будут у тебя в трюме. Отправляйся как можно скорее. И, Ари, чуть не забыл! – окликает он меня, когда я уже собираюсь уходить. – Когда доберёшься до Седьмого, поговори с их вождём – Гвинеей. Она передавала, что для тебя есть работа.
– Ещё работа? – недоверчиво переспрашиваю я.
– Она сказала, что это очень важно.
Я хмуро киваю в ответ и иду на рынок пополнить свои запасы.
Эндгейм
Я запускаю двигатели обратной гравитации. Галея медленно поднимается над площадкой. Последние грузчики спрыгивают с палубы и жестом показывают мне, что весь товар в трюме и можно отправляться. Я включаю маневровые и разворачиваюсь на восток-северо-восток. Судно скрипит металлом, словно древнее животное. Ускорение на пульте управления выставлено на 10%, и корабль не спеша начинает двигаться вперёд, постепенно набирая необходимую скорость в 6 узлов. На двигателях я могла бы разогнаться и быстрее, вплоть до 20, но уже стемнело. Следующие 52 часа на этой части планеты будет ночь, а значит солнечные батареи не смогут питать двигатели. Я даю команду, и искусственный интеллект «Спирита» сам устанавливает все нужные параметры на основе моей скорости и силы ветра. Прозрачный парус принимает необходимое положение, и я отключаю ускорители. Двигатели продолжают работать, чтобы поддержать судно на плаву.
Я спускаюсь с мостика на палубу и кладу руки на борт. Песчинки эффектно разлетаются в стороны, словно волны, стучат по борту и стёклам на мостике. Я натягиваю платок и защитные очки.
Ландшафт постоянно меняется: то равнины, то дюны, иногда мимо меня проплывают скалы. Ориентироваться в пустыне очень трудно. Рельеф не сохраняется долго. Песок перемещается с места на место, и где вчера было плато, сегодня уже холм. ИИ судна сверяет положение со звездами. Лишь они остались нашей константой после того, как почти все искусственные спутники планеты вышли из строя.
Но ярче всего на небе выделяются не звезды, а кротовый маяк, удалённый на несколько миллионов километров от планеты. Маяк для населения – символ утраченной надежды. Эта технология должна была помогать человечеству покорять галактику, но завела наших Предков на полумёртвую планету, которую они окрестили Эндгеймом, а звезда получила имя Тая. Хотелось бы мне знать, как высокоразвитая цивилизация попала в такой просак? Почему никто не прибыл выручать наших Предков, ведь они наверняка поняли, что корабль колонистов пропал? Но я этого никогда не узнаю, ведь мы не способны сделать ничего даже близко похожего на космический корабль, чтобы добраться до маяка. А значит он – утраченная надежда. Такой близкий, виден невооружённым глазом, вот он – изредка мигает красным светом, но до него нет никакой возможности добраться.
У нас всё меньше шансов на выживание. Генераторы окружающей среды в оазисах постепенно вырабатывают свой ресурс, связь между городами обеспечивают караваны, а из множества искусственных спутников исправными остаются только два. Ближайшие города могут связываться друг с другом, когда они находятся в радиусе действия. Это же касается и моей галеи – несколько раз в день я могу отслеживать своё местоположение, проверять курс и получать сообщения. Ещё весточки и товары разносят караваны, но они могут идти неделями.
Тем удивительнее было услышать от Мако новость, что с Оазиса 3 запустили ракету со спутником. Слишком много вопросов. Из каких материалов они её построили? Где нашли топливо? Откуда они вообще знают, как строить ракету? Воистину, чудесен умирающий мир.
Из двадцати оазисов на Эндгейме осталось только восемь. Каждый с населением около пятисот человек. Возможно, этого достаточно, чтобы поддерживать популяцию, но какой в этом смысл, если вода когда-нибудь закончится?
Вопреки
Я прибываю к Оазису 7 около 6 часов ночи, останавливаясь на окраине. В городе тихо, большая часть населения спит. На Эндгейме свободный график отдыха.
ИИ «Спирита» заблаговременно убирает парус. На маневровых я доползаю до площадки, отключаю двигатели обратной гравитации и судно мягко опускается.
Оазис 7 имеет лишь одно заметное отличие от Шестнадцатого – отсутствие купола. Такой роскошью обладают три города: мой, Восемнадцатый и Двадцатый.
Я спрыгиваю с борта. Корпус «Спирита» ещё немного тёплый от долгого пути. Моя рука скользит по обшивке судна, словно по телу любимого домашнего зверька. Я иду в сторону города. «Спирит», как всегда, поставлен на якорь ближе к рынку, ведь обычно я перевожу товары. Изредка – людей. На базаре не многолюдно, больше продавцов, чем покупателей, но все они со мной тепло здороваются. Один из торговцев предлагает стакан воды, и я охотно соглашаюсь, а затем спрашиваю у него, где сейчас вождь. К моей удаче, она не спит и находится в центральном шатре.
Гвинея выходит ровно в тот момент, когда я приближаюсь к её дому. Женщина передо мной младше Мако лет на 30-40. Худощавая, высокая, с длинными седыми волосами. Я предпочитаю ходить почти налысо. В пустыне роскошные локоны совершенно ни к чему. На Гвинее лёгкая белая рубашка и тёмные штаны, слегка утеплённые. По ночам на Эндгейме бывает холодно, особенно в оазисах, незащищённых от ветра куполом. Подходя ко мне, она поднимает согнутую левую руку над головой в приветственном жесте:
– Ари, здравствуй!
– Ахой! – отвечаю я. – Привезла вам подарки от Мако.
– Это замечательно. Он предупредил меня о твоём появлении пару часов назад. – Она мило улыбается. – Пойдём в шатёр, а то на улице прохладно.
Шатёр похож на огромную палатку из серого брезента. Толстая ткань с крышей в форме конуса. В центре установлена жердь, на которую крепится верхнее основание купола. По периметру ещё дюжина таких же опор чуть ниже. Внутри лишь небольшая кровать и кухня. Справа в круг выставлен десяток плетёных кресел, три из которых заняты неизвестными мне людьми. К ним и следует Гвинея. Я несколько настораживаюсь, но иду за ней.
Вождь садится в ближайшее кресло и призывает меня последовать её примеру. Я повинуюсь и вглядываюсь в лица незнакомцев: девушка и два парня, всем троим не больше сорока. Красивая молодая особа со светлыми волосами до плеч слегка встревожена. Она изучающе смотрит на меня своими серыми глазами, немного прищурившись, ноги в укороченных штанах закинуты одна на другую.
Молодой человек, сидящий напротив, скрестил руки на груди. Мощного телосложения, с крупной челюстью и широким ртом. Он коротко подстрижен, а его глаза сверкают жёлтым цветом. Но из всей троицы он, кажется, старше всех.
Третий ёрзает на стуле, оглядывается по сторонам и изучает шатёр. Маленькие оттопыренные уши, довольно длинные для мужчины волосы, чёрные, зачёсанные назад. Такие же чёрные глаза, глубоко посаженные.
– Ари, эти люди хотели тебя видеть. Возможно, Мако сообщил тебе, – говорит Гвинея, и я киваю в ответ. – Они пришли к нам из Оазиса 3, представившись учёными и сказав…
Я непроизвольно издаю смешок.
– Учёные? Серьёзно? А осталось что изучать? – Я не скрываю свой саркастичный тон, потому что не понимаю, что осталось интересного в умирающем мире.
– Мы не совсем учёные, – вступает девушка. – Не в привычном понимании. Трой, – она указывает на самого молодого с чёрными волосами парня, – занимается компьютерами. Раст, – старший, сидящий по центру, – отвечает за снабжение и, скажем так, силу. А я, Кэс, исследую всё, что находим. Мы, вроде как, археологи.
– Кто такие «орхиолаги»? – Я поднимаю одну бровь в недоумении.
Девушка спокойно реагирует на мой вопрос, в то время как мужчины закатывают глаза. Белокурая при этом грозно на них посмотрела.
– Археологи, – подчеркивает она произношение. – Мы изучаем древности.
Кэс переглядывается со своими товарищами. Их лица серьёзные, свинцовые, мне даже становится неуютно, и я убираю усмешку с лица.
– Мы думаем, что кое-где на планете, – она медленно произносит каждое слово, – есть место, где можно связаться с кротовым маяком и, в теории, отправить сообщение остальному человечеству.
Я взрываюсь хохотом. Меня так распирает от смеха, что я не могу остановиться, а живот начинает болеть. Археологи вполне спокойно воспринимают мою реакцию и сидят молча.
– Извините, – говорю я, с трудом сдерживая порывы засмеяться вновь. – И где же находится это место?
– Нам кажется, – отвечает девушка и делает короткую паузу, – что на «Полночи» – корабле Предков.
– «Полночь» разобрали на мелкие детали лет триста назад, а то и больше. От неё даже корпуса не осталось, скорее всего. Последние детали находятся внутри моей галеи.
– Галеи? – переспрашивает самый младший Трой.
– Это моё судно.
Разговор вновь перехватывает Кэс.
– Мы считаем, что «Полночь» разобрали далеко не полностью, и корабль находится в другом полушарии. А именно, – она вздыхает, – в Штормовом пятне.
– И что? – спрашиваю я, но уже понимаю, к чему она клонит.
– Мы надеемся, что вы могли бы доставить нас туда… – неуверенно произносит белокурая.
– Вы хоть знаете, почему это место называется Штормовым пятном?
– Из-за синхронного вращения. Эндгейм и его спутник, Сетх, всегда повернуты друг к другу одной стороной, пребывая во взаимном приливном захвате. И Сетх отбрасывает постоянную тень на поверхность планеты в той точке, – отвечает тот, что сидит посередине.
– Раст, я думаю она имела в виду не это, – едва слышно замечает Кэс.
– Да, Раст, я имела в виду не это. Я имела в виду, что там жуткая сейсмическая активность. Постоянные бури с сильнейшими ветрами и огромными волнами, а видимость может стремиться к нулю! И вы собираетесь туда отправиться?
– Возможно, это наша последняя надежда отправить сигнал…
– Кому? Кому отправить этот сигнал? Шестьсот лет нас никто не искал! И с чего вы решили вообще, что Предки не отправляли его? За это время он наверняка бы до кого-нибудь дошёл!
– Мы должны попытаться! Мы смогли запустить новый спутник, может он…
– Нет! – Я уже кричу и пропускаю мимо ушей фразу о ракете. – Нет! Исключено! Чёрта с два! Чёрт! Я доставляю грузы из одного оазиса в другой, а не ищу изящный способ покончить с собой!
– Да, Ари, ты действительно доставляешь грузы из одного оазиса в другой. Ты наш самый быстрый способ помочь друг другу, – спокойным голосом парирует Гвинея, делает паузу, а уголки её рта изгибаются в улыбке. – Ты знаешь, как к тебе относятся окружающие? Жители оазисов?
– Что? – Вопрос застаёт меня врасплох. Я провожу рукой по слегка вспотевшей голове. – Нет.
– Они боготворят тебя.
Я усмехаюсь.
– Что? С чего бы это?
– Посуди сама. – Она встаёт со стула и начинает расхаживать по шатру. – Наше общество на грани вымирания. Все уже давно подготовлены к этому. Казалось бы, в такое время человеку прежде всего нужна вера во что-то большее, вроде богов, чтобы примириться со смертью. Но поскольку смерть в любом случае неминуема, люди приняли её. А значит нет страха смерти. И не нужны боги. Но вера всё равно свойственна человеческой природе. И она устремлена на то, что люди могут видеть, слышать и осязать. На то, что помогает им жить дальше. На то, что придёт на помощь. На живую надежду. На тебя, Ари.
– Нет. Не может быть. Это ерунда. Я не собираюсь играть тут какую-то «избранную».
– Половину своей жизни, больше тридцати лет, ты помогаешь каждому оазису на Эндгейме. Ты стала легендой этой планеты!
– Даже если так! – вскрикиваю я, но тут же понижаю тон, успокаиваясь. – Вы требуете, чтобы я отправилась с этой кучкой учёных к Штормовому пятну? Никто из нас не вернётся! Вы знаете, как опасно в ночное время суток в пустыне! Песчаные волны, сильный ветер, полноценные бури, накрывающие оазисы! Исключено.
– Я от тебя ничего не требую, Ари, – тем же спокойным тоном отвечает она. – Но прошу тебя подумать. Ты самый лучший проводник на планете. Ты знаешь, как устроена пустыня. Ни один караванщик не сравнится с тобой. В конце концов, только у тебя есть последний корабль на этой планете.
– Вы сами-то что думаете об их теории? – спрашиваю её я.
Она на секунду задумалась.
– Мне очень хочется верить, что новый спутник поможет. А ещё я верю в тебя, и в то, что ты вместе со «Спиритом» – единственные, кто может доставить археологов в нужное место и узнать ответы на все вопросы. Стоит принять решение, Ари.
Я смотрю на неё исподлобья, не веря тем мыслям, которые вертятся у меня в голове. Похоже, у меня нет особого выбора. Придётся действовать вопреки здравому смыслу.
Пятно
Мы покидаем Оазис 7 ранним утром. Ночью всегда лучше отсиживаться по городам из-за повышенной волновой активности. К сожалению, на обратной стороне Эндгейма, где и находится Штормовое пятно, часто бывают песчаные бури в любое время суток и перерастают в настоящий шторм. Песок летит со всех сторон, волны высотой метров двадцать и более, сильнейший ветер. Так что нет разницы, в какое время оказаться в этом проклятом месте.
Я смотрю на приборную панель и вижу, что один из двух искусственных спутников как раз проходит по орбите у нас над головами, и сверяю местоположение. Но от нового всё ещё нет сигнала.
До Штормового пятна остаётся меньше 500 морских миль. По моим расчётам мы прибудем к нему как раз под конец дневного времени суток, и, возможно, к разгару шторма. Будет очень сложно попасть в самый центр пятна, куда хотят археологи. Я удержу «Спирит» на плаву сколько получится, но, скорее всего, это билет в один конец. Последнее плавание на этом свете. Но если большинство жителей оазисов верят в меня, то во что же верить мне, как не в возможность спасти их. Таков мой план. Каким бы безумным он не был.
Я вглядываюсь вперёд, убеждаюсь, что на протяжении ближайших миль нет серьёзных препятствий, оставляю ИИ «Спирита» самостоятельно рулить и спускаюсь на палубу, а затем, вместе с археологами, в трюм. Там я выдаю им «тревожные рюкзаки», в которых держу запасы еды и воды на сутки (104 часа), если потребуется покинуть галею. Всего у меня их пять, каждый получает по одному, а запасы из последнего я распределяю между остальными.
Затем мы идём ко мне в каюту. Археологи располагаются внутри: Раст, прихрамывая на правую ногу, и Трой остаются у двери, а Кэс садится на стул рядом с письменным столом слева от койки.
– Перед там, как я услышу от вас все подробности, – начинаю я, – хотела бы сказать, что считаю вас кучкой сумасшедших идиотов, витающих в облаках и желающих покончить с жизнью весьма извращенным способом. Чем ближе мы подбираемся к Штормовому пятну – тем опаснее. Буря, огромные волны. «Спирит» может просто разорвать на части, а нас сразу же занесёт песком. Это просто самоубийство.
– Раз так, почему ты согласилась? – хмуро спрашивает Раст.
– Не знаю. – Я выдыхаю и облокачиваюсь на стену у койки. – Может быть захотелось сделать в своей жизни что-то большее. А может это просто глупый импульсивный поступок, или потаённая жажда приключений. Что ж, товарищи археологи, теперь вы отвечаете на мои вопросы. Каким образом вы собрали ракету и спутник? Да ещё и отправили в космос?
Мои напарники переглядываются, словно решают, что ответить.
– Это не совсем спутник, – отвечает Трой. – Это кротовый маяк.
Я раскрываю рот от удивления.
– Что? Откуда он у вас?
– Мы нашли один недалеко от Оазиса 5, когда тот ещё существовал. Была очередная буря, после которой ближайшая сопка переместилась, а на её месте из песка торчали тысячи обломков. Мы несколько недель провели там до следующего шторма и успели откопать практически неповреждённый маяк. – Кэс старается говорить сухо и ненавязчиво, но по горящим глазам видно, что это было главное открытие в её жизни.
– Но как вы собрали ракету? И откуда топливо?
– Ни откуда. Кротовые маяки хранились в, своего рода, ракете изначально. Ими выстреливали, как торпедами, в космосе, и там они уже принимали нужное положение. Топлива хватало для придания ускорения, маневрирования и последующего торможения. Мы просто использовали всё это топливо, чтобы поднять маяк на орбиту Эндгейма. Правда, мы не знаем, достиг ли он её. Поэтому нам нужно на «Полночь», чтобы выйти с ним на связь, – поясняет Трой.
– С чего вы решили, что «Полночь» не разобрали на запчасти?
С ответом спешит Кэс.
– Мы несколько лет провели в разных оазисах, ведя раскопки. На самых первых, в основном. И везде, где сохранились какие-то данные, упоминалось, что «Полночь» постоянно находилась на орбите планеты. Командование регулярно отправляло челноки для основания поселений. Мы обнаружили несколько подобных сообщений на старых компьютерах, но, в конце концов, «Полночь» решили почему-то спрятать в «тени».
– И вы решили, что «тень» – это Штормовое пятно? – спрашиваю я.
– Это единственное место, где есть достаточно большая естественная тень, к тому же постоянная.
– Откуда тогда взялись обломки около Оазиса 5 и практически целый кротовый маяк?
– Мы не знаем. Может они сбрасывали детали как балласт, а может что-то произошло на корабле, – отвечает Кэс.
– Но зачем корабль вообще прятать? – Я вскидываю руки, а мой голос становится каким-то писклявым.
– Может быть Предки оставили на «Полночи» что-то такое, что ненужно было находить, – перехватывает Трой.
– И как вы планируете найти её?
– Мы надеемся, что корабль будет заметен. Может быть какая-нибудь часть обшивки торчать из песка, – не очень уверенно отвечает Кэс.
– То есть случай? Весь ваш план – это случай? – Белокурая кивает головой, будто сожалея такому ответу. – Хорошо. Предположим, мы туда попадём. Что дальше?
В разговор вновь вступает Трой:
– Мостик наверняка сохранился. Я уверен в этом. Это самый главный элемент корабля. Даже если «Полночь» разобрали, мостик должен остаться нетронутым на случай, если надо будет с кем-нибудь связаться. Итак, мы находим корабль, пробираемся внутрь, выясняем, где кротовый маяк, решаем проблему, если она есть, и надеемся, что за нами кто-нибудь прилетит.
– А если проблему решить не удастся? – Я смотрю Трою прямо в глаза.
Младший напряженно переглядывается с остальными своими товарищами.
– Тогда мы либо уходим оттуда ни с чем, либо там же и умрём, – подытоживает он.
Я лишний раз убеждаюсь в своей правоте: эти дети не знают, что делать. Но я киваю в знак понимания и поднимаюсь с койки. Потом зову всех с собой на мостик и даю указания. К ночному времени суток мы подберёмся близко к Штормовому пятну, а значит надо быть готовыми, каждый должен выспаться. Я объясняю всем троим основы управления «Спиритом». На инструктаж уходит более часа, после чего я отправляюсь спать в свою каюту, оставляя Раста у штурвала. Кэс и Трой уходят спать в трюм. За корабль я спокойна, где не справится Раст, поможет ИИ, в крайнем случае приду я.
Через тридцать шесть часов мы подходим к Штормовому пятну. Небо потемнело ещё сильнее, а над головой висел Стех. Пустыня волнуется. Граница пятна видна невооруженным взглядом: чёрная полоса, простирающаяся от горизонта до горизонта. Я грубо перехватываю управление «Спиритом» у Кэс ровно в тот момент, когда вижу в миле от нас новообразовавшуюся огромную волну, высотой несколько десятков метров. Цунами из песка.
– Приготовьтесь!!! – кричу я и мысленно готовлюсь никогда отсюда не вернуться.
Ветер усилился в ту же секунду, по стеклам на капитанском мостике забарабанили песчинки. Видимость сильно упала и единственное, что сейчас важно я вижу: огромную параболическую волну.
Я наклоняю штурвал влево, выравнивая нос судна под прямым углом к волне, убавляю мощность двигателей обратной гравитации до 30% под носом корабля, как только нас начинает задираться вверх, а под кормой оставляю на 100%, чтобы лучше контролировать равновесие. Штурвал в моих руках дрожит, «Спирит» ходит ходуном. Из-за резкого подъёма археологи падают на пол.
Достигнув гребня волны, я вижу уже следующую. Впадина между ними довольно широкая, есть вероятность, что «Спирит» не согнёт пополам. Как только мы начинаем спуск, я меняю мощность двигателей наоборот. Нос корабля чуть поднимается, а корма едва касается песчаной поверхности. Мы стремительно летим вниз. Песок с ужасным грохотом стучит по стеклу, кое-где появляются трещины. Археологи по-прежнему лежат на полу, вцепившись в поручни на стенах и орут так громко, что у меня закладывает уши. Я сама с трудом сдерживаю крик. Руки ужасно болят от вибрации штурвала.
Как только мы опускаемся на дно впадины и нас подхватывает следующий вал, я вновь проделываю манипуляцию с двигателями. На гребне я вижу, что новая волна значительно меньше этой и позволяю себе немного расслабиться. Мы аккуратно, но очень быстро, спускаемся. И тут прямо по курсу я вижу торчащую из песка каменную глыбу. Я поворачиваю штурвал вправо, стараясь избежать столкновения, и в этот же момент нас подхватывает следующая волна. Пытаясь удержать равновесие, я совсем забываю переключить двигатели, оставляя их в старом положении, и, пока мы поднимаемся, «Спирит» разворачивает на 180°. Я даю полный вперёд, чтобы замедлить движение. Металл корабля отзывается недовольным гудением. Мы движемся задом и, наконец, начинаем скользить по волне вниз, немного сбавляя скорость. Археологи орут пуще прежнего, и я вместе с ними, глядя назад и пытаясь рулить.
Но впадина между этой волной и следующей слишком узкая. Я понимаю, что если заходить под прямым углом, то «Спирит» разорвёт. Я выворачиваю штурвал вправо, судно неохотно подчиняется, а мы несёмся вниз. Корабль становится параллельно следующему валу, но левый борт поднимается выше другого. Я даю полную мощность маневровым справа, выставляя двигатели обратной гравитации на 100% с каждой части корабля.
– ТАМ! СМОТРИ! – кричит Кэс, когда мы находимся на вершине нового гребня, и указывает куда-то прямо.
Сквозь песок и темноту я вижу скалы, которые сформировали что-то вроде чистого коридора где-то внизу. В конце этого каменного коридора я замечаю огромную металлическую обшивку, торчащую из песка, над ней – прозрачный смерч закручивается в спираль, а вокруг песчаные волны и буря. Я поворачиваю голову к Кэс, киваю, отключаю маневровые и направляю «Спирит» туда.
По мере приближения к скальному коридору, я понимаю, что в него идеально войдёт галея. Словно каменная порода не естественного, а искусственного происхождения. Полностью сосредоточившись, я втискиваюсь в него прямо перед тем, как нас должна была подхватить следующая волна. «Спирит» задевает одним бортом камень, из-за этого я на мгновение отвлекаюсь, теряю управление, и судно ударяется другим бортом о стенку коридора. Я отлетаю назад от штурвала, потом меня подбрасывает вверх, и я ударяюсь спиной о потолок капитанского мостика. «Спирит» на полном ускорении несётся вперёд по коридору прямо к металлической обшивке.
– Приготовиться к столкновению! – кричу я.
Но в этот момент Раст успевает подняться и на приборной панели отключить двигатели и ускорители. «Спирит» отзывается уставшим урчанием и плашмя падает дном на песок, больше не удерживаемый в воздухе. Судно почти сразу тормозит, нас ещё раз подбрасывает.
Всё затихает. Песок редко стучит, ветра совсем нет. Мы с трудом поднимаемся на ноги.
– Чёрт возьми, смотрите. – Кэс дрожащей рукой указывает вперёд.
Опираясь на приборную панель, я встаю и вижу металлическую обшивку прямо перед носом «Спирита». Надпись наверху огромного корабля Предков практически стёрлась, но метрах в ста над нами можно прочитать: «Полночь». Я опускаю глаза вниз, к тому месту, где заканчивается скалистый коридор и вижу внушительный люк для входа внутрь. У меня сразу перехватывает дыхание, когда я замечаю слова прямо над ним: «Оазис 1».
Полночь
Раст закрывает за нами шлюз с ужасающим металлическим грохотом. Звук эхом проносится по призрачному кораблю. Мы словно попали в лоно древнего мёртвого божества, и теперь оно медленно пробуждается. На потолке бесконечно длинного коридора загораются осветительные приборы, яркий холодный свет бьёт по глазам, но они быстро привыкают. По кораблю раздаётся искусственный женский голос:
– Внимание! Обнаружено присутствие неавторизованных лиц. Боевые системы приведены в полную готовность. Огонь при визуальном контакте разрешён. – Мы в страхе прижимаемся к холодным стенам, готовясь к немедленному уничтожению. – Внимание! Ошибка! В доступе к боевым системам отказано. Оборонительные протоколы отключены. Срочно: ответственному персоналу явиться на мостик для дачи разъяснений.
– Фух, пронесло, – выдыхает Трой и отходит чуть в сторону. – Думаю, нам тоже стоит туда заглянуть.
На стене за его спиной оказывается стрелка с надписью «Мостик», указывая направление дальше по коридору. Мы двигаемся вперёд, осматриваясь по сторонам. Впереди, хромая, идёт широченный Раст, на пару шагов позади Трой, а я и Кэс замыкаем группу. Время от времени мимо нас проплывают каюты, отсеки и большие открытые помещения, но везде пусто. Нет столов, стульев, кресел, кроватей; нет книг, стаканов, столовых приборов, компьютеров; только голые холодные мёртвые стены и никаких признаков жизни. Зато воздух внутри корабля какой-то другой. Свежий, вкусный, бодрящий.
– Почему Раст хромает? – я заметила это ещё на своём судне, но спрашиваю только сейчас.
– Когда мы выкапывали кротовый маяк, какой-то здоровенный кусок металла упал ему на ногу, – отвечает Кэс.
Я понимающе киваю.
– Какой огромный корабль, а я была уверена, что его полностью разобрали, – произношу я, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Это только верхушка. Рискну предположить, что остальная часть глубоко под песком, – отвечает Трой. На его лице сверкает улыбка. – Корабли с колонистами Предков были рассчитаны на тысячи и тысячи людей на борту, а в длину иногда достигали километра.
– Внимание! – вновь раздается голос мёртвого божества, но каждое слово даётся ему как будто с трудом, искажаясь. – Обнаружено присутствие члена экипажа. Полный доступ к системам корабля и навигатору «Кара» … разрешён.
– Кара? – вполголоса переспрашивает Трой.
Я удивленно приоткрываю рот. Кэс поворачивается ко мне, пока мы продолжаем аккуратно идти вперёд, переступая с ноги на ноги, словно ожидая попасть в ловушку.
– Значит ты отсюда, Ари?
– Не уверена, – качаю я головой.
Она явно удивлена такому ответу.
– Но это же Оазис 1. И тебя только что назвали «членом экипажа»!
– Может это просто какая-то ошибка в программе? Я не узнаю это место. Никогда здесь не была. Хотя, возможно, просто не помню. Меня довольно сильно приложило о потолок «Спирита» тридцать лет назад. – Я пожимаю плечами и улыбаюсь.
Мы блуждаем по коридорам больше часа, поднимаемся наверх десятки этажей по запутанным лестницам, но в конце концов находим мостик. Дверь внутрь закрыта. Лишь узкая щель в проходе говорит о том, что когда-то она открывалась автоматически в разные стороны. Мы несколько раз попробуем нажать на панель рядом, но ничего не происходит. Раст резко выдыхает, просовывает руки в узкую щель и с трудом раздвигает дверь. Не полностью, но достаточно, чтобы мы протиснулись внутрь.
Помещение просто огромное. В центре зала круглый стол и двадцать кресел. Внутри стола какое-то подобие большой тарелки, предназначение которой мне пока непонятно. Всё это похоже на зал для совещаний. По периметру много разнообразной аппаратуры, всё ещё работающие компьютеры, какие-то мигающие лампочки, переключатели, рычаги и кнопки. Чуть в стороне установлено роскошное кресло, прямо напротив огромного иллюминатора во всю стену, шириной несколько десятков метров. Я провожу рукой по одной из приборных панелей и на пальцах остается внушительный слой пыли. Мы медленно обходим стол, рассматривая всё вокруг. Здесь мы впервые видим тела, вернее скелеты. Их всего два, оба сидят на стульях за круглым столом в своих последних позах. Кэс подходит к скелетам и замечает у них на остатках одежды таблички с именами.
– Роберт Уэллс и Анна Кинг. Умерли не естественной смертью, – констатирует она. – У Уэллса в груди сквозное отверстие, это видно по ребрам, кости слегка опалены. Похоже прямое попадание из плазменного оружия в сердце. Он умер мгновенно.
– А вторая? Кинг? – уточняет Раст.
Кэс осматривает череп члена экипажа.
– Она… – археолог вздыхает. – Она покончила с собой. Отверстия на подбородке и затылке. Приставила пистолет, и луч прошил череп. Тоже умерла мгновенно.
– А ты неплохо разбираешься в этом, – подмечаю с недоверием я.
– Я проходила поверхностный курс по патологической анатомии и антропологии.
– Чего?
– Не важно, – отмахивается Кэс.
– Но оружия рядом с ними нет. И даже следов крови. Кто-то явно перетащил их сюда. – Раст проходит рядом, осматривая тела.
– Возможно, этот парень, – подаёт голос Трой.
Он стоит в глубине зала, на противоположной стороне от входа, у массивной двери с небольшим иллюминатором. Мы подходим к нему и заглядываем внутрь. Крошечное белое помещение, с четырьмя стеклянными цилиндрическими установками до самого потолка. Внутри них прозрачная бурлящая жидкость, заполняющая половину объёма каждой ёмкости. В дальнем конце помещения постамент, на нём кубический серебристый кейс с какой-то эмблемой, вроде планеты, вращающейся вокруг звезды. На полу в комнате лежит ещё один скелет, на нём остатки ткани, которая когда-то была белым халатом. Скелет лежит на боку, в левой руке сжимает какое-то прямоугольное устройство, в правой – пистолет.
– На двери кодовый замок, – подмечает Трой.
– Тут что-то есть.
Мы оборачиваемся на голос Раста, который указывает на работающий компьютер за круглым столом в центре зала. Трой подбегает к нему и садится изучать технику. Его пальцы забарабанили по клавиатуре.
– Тут есть сообщение. Похоже оно… для нас. – Он нажимает кнопку и в центре стола над тарелкой возникает трёхмерное изображение. – Ух, ты. Голографическое проецирование.
На записи появляется человек. Он сидит в том самом кресле, где расположился Трой. Его лицо кажется мне знакомым: лысый, с короткой рыжей бородой и бакенбардами, блестящие зелёные глаза, широкий нос с горбинкой, пухлые губы и щёки. На его лбу испарина, он выглядит бледным и уставшим. В нижнем углу голографического изображения мигают цифры: 2717 год.
– Хм, 31 год назад, – едва слышно шепчет Трой.
– Приветствую тех, кто это смотрит, – начинает человек. – Меня зовут Дерек Голеш, я и все остальные члены экипажа мертвы. Но, по всей видимости, вы смогли преодолеть Завесу, а значит, не всё потеряно. Ах! – Дерек вздрагивает явно от боли, он поднимает правую руку и показывает кровь на ней. – Я сильно ранен и точно не выживу. Больше двух часов назад Уэллс активировал Завесу и началась буря. Я собирался уйти, но решил, что не могу бросить здесь УТФ. А-а-а! Чёрт. Небольшой обломок нашей старой шлюпки угодил мне прямо в живот. У меня сильное кровотечение, но я успею всё подготовить. Уверен, у вас много вопросов. Некоторое время я восстанавливал архивные видеозаписи «Полночи». Посмотрите их и у вас сложится кое-какое впечатление о том, как цепочка неправильных решений привела ко всему этому.
Изображение поменялось. Судя по записи, действие происходит всё здесь же, на мостике. Подпись внизу обозначала дату: «12 апреля 2111 года», больше шестисот лет назад. В круглом помещении несколько десятков человек, каждый сидит за компьютером, но в центре кадра две женщины. Одна в серой форме с погонами сидит в кресле напротив иллюминатора, её волосы завязаны в тугой хвост. Насколько я знаю, люди тогда жили намного меньше, так что я бы дала ей лет пятьдесят-шестьдесят. Мне тоже чуть больше шестидесяти, но я выгляжу моложе. Она подписана как Изабель Кинг (капитан «Полночи»). Длинный острый нос, орлиный взгляд. Рядом с ней женщина по имени Элизабет Голеш (глава Корпуса Колонистов). Такая же подтянутая, как Кинг, но с короткими тёмными волосами и круглым лицом.
– Ну что, ты готова? – спрашивает она.
– Лейтенант, – обращается капитан к кому-то из членов экипажа. – Приготовить «Полночь» к прыжку.
– Первый корабль колонистов под женским управлением! Это фантастика! Изи, мы это сделали! – радуется Голеш.
– Да, Элизабет, сделали.
– Мэм, альфа-маяк готов, – докладывают ей.
– Открыть червоточину. Все готовы к прыжку в случайную точку галактики?
Изображение исчезло и его сменило новое. Действующие лица остались те же, только годом позже. Место действия сменилось на каюту.
– Изабель, давай вернёмся назад и попробуем другое место, – говорит Голеш.
– Исключено, – отрезает капитан корабля. – Готовь людей.
– В этой системе одна планета, у которой есть пригодная для дыхания атмосфера и на этом её плюсы заканчиваются. Слишком высокая температура, слишком долгое время суток, слишком близкое расположение к звезде, практически нет воды, на полюсах такая же жара, как на экваторе. Здесь будет очень тяжело жить, может даже невозможно.
– Нет, мы колонизируем этот мир. Я не собираюсь возвращаться в Солнечную систему и докладывать о неудаче с первого прыжка. У нас много генераторов окружающей среды. Сможем сделать сотни небольших поселений по всей планете. К тому же есть отличное место, где всегда тень. А добыть воду не проблема.
– Но тут даже нет никаких ресурсов, кроме треклятого песка! Изи, нам больше не надо никому ничего доказывать. Задвинь свои амбиции на задний план и подумай о людях. Ты действуешь вопреки разуму!
– Амбиции тут ни при чём. Даже из песка можно что-нибудь добыть. К тому же ты гений, выкрутишься.
Голеш выпрямляет спину и глубоко вдыхает.
– Как глава Корпуса Колонистов, я заявляю тебе от лица тысяч людей в криосне, что эта планета не подходит для заселения. Мы должны вернуться через маяк обратно к Плутону и совершить прыжок в другую часть галактики.
Кинг подходит к ней вплотную.
– Как капитан этого корабля, я приказываю тебе подготовить людей к колонизации. – Она проходит мимо неё, но останавливается в дверном проёме и вновь обращается к Элизабет: – Забыла тебе сказать, я приказала вывести кротовый маяк из строя. Теперь – это не более, чем светящаяся лампочка в ночном небе. Пока ты не придумаешь, как сделать эту планету пригодной для постоянной жизни, никто не уйдёт из системы. – Голеш не оборачивается на неё. Кинг делает паузу, а потом продолжает более мягким тоном: – Не мы, так наши дети или внуки покорят этот мир. И мы будем ими гордиться. Разговор окончен.
Она покидает каюту, и изображение вновь пропадает. Следующий разговор происходит между двумя членами экипажа, имена которых даже не подписаны, где-то в одном из сотни бесконечных коридоров. Свет постоянно мигает, раздаётся звук сирены. Точной даты уже нет, только год: 2134.
– Что происходит? – спрашивает один.
– Кинг убила Голеш, а после началась потасовка со старшим офицерским составом. Капитан тоже мертва, – отвечает другой.
– И что теперь делать?
– Я не знаю. Давай вернёмся к начальству.
Изображение вновь меняется. На этот раз за круглым столом собралось двадцать человек. Всё тот же 2134 год.
– Значит, реактор уничтожен, Томас? – спрашивает человек в форме с бейджем «Кермит Уэллс», сидящий на месте Троя.
– Да, сэр. – Поднимается совсем молодой юноша с надписью на белом халате «Доктор Томас Голеш». – Корабль больше не взлетит. У нас нет ресурсов, чтобы создать новый реактор. Взрывом почти полностью уничтожило лабораторию, резервные кротовые маяки разнесло по пустыне на мелкие детали, задело складские помещения с генераторами окружающей среды. Их осталось много, но не так много, как хотелось бы. Нам очень повезло, что корабль смог долететь до тени.
– А из генераторов нельзя собрать новый реактор?
– Нет, они предназначены для создания благоприятной среды, а не топлива для межзвёздных путешествий.
– Чёрт, проклятые лоялисты, они нас всех похоронили на этой треклятой планете! Есть предложения?
– Мы можем попробовать из генераторов окружающей среды сделать что-то масштабное. Что-то большее, чем один оазис. Терраформировать планету, – отвечает Томас.
– Если это наша единственная надежда выжить в этом мире – действуй. Сколько это займёт?
Голеш тяжело вздыхает.
– Учитывая чуть ли не полное отсутствие инструментов, синтезирование необходимого числа и количества газов, семян растений для озеленения планеты, генерация плодородной почвы – всё это займёт сотни лет. Боюсь, капитан Уэллс, даже не моим детям придётся это заканчивать.
– У нас всё равно нет других вариантов, – отвечает новый капитан. – Так, личный состав, слушай распоряжение. На корабле остаётся только критически важный персонал, доктор Голеш и я. Остальным приказываю покинуть «Полночь» и распределиться по оазисам. Поддерживать порядок и передавать знания, но ни в коем случае не раскрывать местоположение корабля.
– Капитан! – Из-за стола встает один из старших офицеров. – А как же лоялисты? И что делать с сыном Кинг?
Уэллс вдохнул и покачал головой.
– Чтобы они не натворили, лоялисты тоже люди. Они хотели, чтобы мы остались на этой планете, и у них получилось. Не трогайте их. Что касается второго вопроса, сын Изабель Кинг останется здесь, под нашим присмотром.
Картинка исчезает и над тарелкой в центре стола появляется Дерек.
– Вот чем мои Предки и я занимались последние полтысячелетия – созданием устройства терраформирования. Завеса должна была усилить действия газов, своего рода клонировать молекулы и выбросить в атмосферу, создав благоприятную среду на всей планете. А вместо этого, она приняла форму постоянного урагана, через который никто не сможет попасть внутрь корабля. Но если вы это смотрите, значит у вас получилось, и вас отделяет всего лишь шаг. Мы хотели сами запустить УТФ, но прибор был не готов. Ему требовалось ещё каких-то 10-12 лет для завершения формул. Но мы поссорились. Уэллс запустил Завесу и хотел подсоединить УТФ к ней, Кинг пыталась помешать и выстрелила в него. Когда я прибежал на мостик, Уэллс был уже мёртв, а у Анны тряслись руки. Она сказала, что сожалеет обо всём и покончила с собой у меня на глазах. А-а-ах! – Голеш опять взвыл от боли, а из глаз хлынули слёзы. – Я… я перетащил их тела сюда. Просто не мог оставить их лежать на полу. Ах, чёрт, что мы наделали? Я собираюсь…
Запись пропала.
– Внимание! Во время записи обращения доктора Голеша произошёл скачок напряжения, в связи с набором мощности Завесы. Запасы энергии были перенаправлены с некритичных объектов на неё, – проинформировала навигатор Кара.
– Чёрт. Нас отделяет одна единственная дверь, чтобы включить УТФ, но мы не знаем пароль! – выкрикивает Трой от беспомощности и ударяет кулаком по клавиатуре. Несколько кнопок падают на пол.
– Если всё это время «Полночь» была здесь, с оставшимися членами экипажа, почему они не выходили на связь? Почему не просили о помощи и не пытались помочь нам? – в голосе Раста прослеживались нотки отчаяния и раздражения.
– Думаю, таким образом они и пытались помочь. – Кэс подходит ближе к Расту. – Только представь, если все оазисы знали о корабле, люди массово бы ринулись сюда. Они могли своим присутствием сорвать все планы по созданию этого УТФ. Кто знает, что ещё произошло бы. Это паршиво, но так было лучше. Теперь у нас есть новая надежда, осталось узнать от неё пароль.
Я чувствую слабость в ногах, всё тело дрожит и падает на ближайшее кресло. Мои спутники с удивлением оборачиваются. На лбу выступает пот, но не от жары, а от осознания. Голова болит. В мозгу сверкают какие-то вспышки, картинки, эпизоды. Я действительно была здесь, может даже родилась тут. А тот человек, из моих снов, моих воспоминаний – это безусловно Дерек Голеш.
– Попробуйте «Арианна», – едва слышно шепчу я.
– Что с тобой? Ты в порядке? – хором переспрашивают археологи.
– Моё полное имя – Арианна. Арианна Голеш. А там, – я указываю на запертую дверь, – похоже лежит мой отец. И вполне вероятно, что он использовал имя своей дочери для входа.
Дверь открывается с шипящим звуком. Я прохожу внутрь на подкашивающихся ногах и присаживаюсь на корточки рядом с останками отца. Хотелось бы мне чувствовать что-то, но я просто не помню этого человека и жизнь на корабле. Я вытаскиваю у отца из левой руки прямоугольный тонкий прозрачный предмет, похожий на пластину с небольшим экраном. Устройство холодное, но сразу оживает, как только касается моей ладони. На нём появляется надпись: «Прослушать запись? Сохранить?». Я нажимаю «Прослушать».
– Чёртова нехватка питания. Слушайте, раз вы сюда попали, значит либо знаете мою дочь, либо она выжила на шлюпке, когда нас разделил ураган. Арианна, доченька, если ты это слышишь, прости, что не бросился за тобой. Но работа, которую вели здесь наши с тобой Предки намного важнее. Я просто не мог это так оставить. Ари, если это действительно ты, значит второстепенного сырья в Завесе ещё должно хватить. Открой сундук на постаменте, внутри на верхней части будет четыре колбы с зелёным, фиолетовым, красным и синим газами; от них в стороны отходят трубки, которые ведут к портам на стенках сундука. К ним надо подсоединить шланги соответствующих цветов от цистерн с сырьём. Защита от дурака, всё элементарно. И, наконец, внизу сундука большая колба с различными семенами, которые устойчивы к жаре и практически не требуют воды. Подключи к ней чёрный шланг. Они будут расти несмотря ни на что. Кгх… – отец закашлялся, были слышны какие-то булькающие звуки. – Используй этот шанс. Я люблю тебя, Арианна.
Звук выстрела, но запись всё ещё продолжалась. Отец не подавал признаков жизни. Видимо диктофон работал, пока не кончился заряд, а рука стала слишком холодной, чтобы подзаряжать устройство от тепла.
Я кладу пластину с экраном в карман и открываю сундук на постаменте. Внутри всё, как и сказал отец. Я подключаю шланги к нужным портам, но ничего не происходит.
– Черт. Эм, Кара, запусти, пожалуйста, УТФ, – даю команду я.
– Внимание! Команда к запуску устройства терраформирования получена. После выполнения всех процедур, проект «Завеса» завершит свою работу. Вы готовы продолжить? – последняя фраза почти полностью потерялась в шумах и искажениях.
– Да.
Колбы с газами мгновенно пустеют. Цистерны вокруг нас окрашиваются в характерные цвета и жидкость из них быстро исчезает, уплывая куда-то вниз.
– Внимание! Работа проекта «Завеса» завершена.
– Кара, – вновь обращаюсь я к навигатору, – доложи о состоянии кротового маяка.
– Статус кротового маяка в системе Тая: неисправен. Создание червоточины к Солнечной системе: невозможно. Связь через червоточину с Солнечной системой и другими маяками: невозможно. Прибытие в систему Тая: невозможно.
– Чёрт возьми, – на лицах археологов полное отчаяние.
– Кара, начни поиск новых кротовых маяков в системе, – командую я.
– Команда принята, начинаю поиск.
Мы все тяжело дышим, тела дрожат от волнения. Томительные минуты ожидания растягиваются на целую вечность.
– Внимание! Обнаружено присутствие второго кротового маяка, – голос Кары искажается, проглатывая последние слова, но мы радостно выдыхаем. – Диагностика. Создание червоточины к Солнечной системе: невозможно. Связь через червоточину с Солнечной системой и другими маяками: возможно. Прибытие в систему Тая: возможно.
Мы взрываемся от счастья и подпрыгиваем на месте, вскинув руки вверх.
– Ура!!! – кричат археологи, обнимаясь.
– Какой ближайший к нам маяк с колонистами? – спрашиваю я.
– Поиск. Найдено: ближайший маяк расположен в системе Эта Рака. Расстояние: 90 световых лет. Связь через червоточину: возможно. Установить соединение?
– Да! Да, чёрт возьми! – кричим мы хором.
Долгое время ничего не происходит. Лишь какая-то статика и помехи раздаются по всему кораблю. Мы, обессиленные, садимся за круглый стол. Я чувствую полное изнеможение.
– Да, приём, кто на связи? Назовите себя! – Грубый мужской голос прерывает наш отдых. Мы подскакиваем с места, радостно вереща.
– «Полночь»! Мы потомки колонистов с «Полночи»! Нам необходима помощь!
– Что? О чём вы? «Полночь» – это выдумка.
– Нет, нет, нет! Это мы! Мы находимся в системе Тая! – кричит Кэс. Её голос почти охрип, а из глаз текут слёзы, но она улыбается.
– Ожидайте, – отрапортовал холодный голос. Несколько минут он молчит, мы успели успокоиться и вновь сесть в кресла. – На нашей карте галактики нет никакой системы Тая. Назовите свои точные координаты.
– Мы… ох, мы не знаем. Слушайте, «Полночь» была под командованием капитана Изабель Кинг. Но корабль разбился, никто не смог вернуться. Мы заперты тут уже шестьсот лет, нам нужна ваша помощь. Найдите нас!
– Вас нет на картах, я не знаю, что… Сэр? Да, сэр, тут кто-то вышел на связь, говорят, что они с «Полночи». Что? Да, конечно, сэр, пожалуйста, попробуйте.
В эфире какие-то помехи, потом появляется совсем другой голос, низкий, но с приятным тембром.
– Это адмирал Себастьян Котик, командир крейсера «Стрела». Рады вас слышать, «Полночь»! К сожалению, без координат, мы не можем ничем вам помочь. Мне жаль.
– Если адмирал Котик, – вмешивается в разговор Кара, – передаст нам их карту галактики, я смогу отметить на ней наше местоположение и вернуть им.
– Это что искусственный интеллект? Чёрт возьми, я не слышал таких уже лет пятьдесят! Да, это может сработать, передаём вам данные прямо сейчас.
Кара справляется всего за несколько секунд, и пересылает Котику наше местоположение.
– Вот это да! Всё это время вы были так близко! Вас искали несколько сотен лет, но так и не нашли. Мы даже знали о существовании этой звезды и планеты, но не пробовали туда отправиться, просто не верили, что вы там. Нам нужно 24 стандартных часа для подготовки спасительной операции и столько же, чтобы добраться до вас. Ждите и не вздумайте умирать. Адмирал Котик, конец связи.
Эфир обрывается, а на наших лицах лучезарные улыбки. Я неожиданно для самой себя срываюсь с места и иду к выходу.
– Эй, ты куда? – останавливает меня Кэс.
– Рассказать всем, конечно! Жизнь не заканчивается. Теперь есть выбор. Нас могут спасти, или мы можем остаться и, наконец, по-настоящему колонизировать этот мир, как и хотела Изабель Кинг, и всё благодаря УТФ. Я должна рассказать об этом. Сообщить новости всем оазисам. Вернусь через сутки, а вы оставайтесь тут для связи со спасателями.
Кэс кивает. Я кидаю на пол свой рюкзак и несусь по коридорам вниз. Путь, который у нас занял больше часа, я преодолеваю за пятнадцать минут. «Спирит» послушно ждёт меня у шлюза снаружи. Я запрыгиваю на палубу, поднимаюсь на мостик и включаю двигатели обратной гравитации, фонари на носу корабля и даю полный назад. Выбравшись из скалистого коридора, я вижу, что никакого Штормового пятна больше нет. Пустыня спокойна: ни волн, ни бури, над «Полночью» не висит прозрачный смерч. Я опускаю парус, набираю ход в 10 узлов и отправляюсь по направлению к ближайшему Оазису 6. По окнам вновь барабанят крупицы песка. Я долго не обращаю на них внимания, выстраивая курс и сверяя местоположение. На моём лице появляется широкая улыбка, когда я бросаю взгляд вперёд. По окнам стучит не песок. Это капли воды.
