«Пришли», — сказала Светлана Петровна.
Внутри было светло и просторно. Одноклассники разбрелись по залам. Трио вредителей затерялось где-то в натюрмортах, училка поспешила за ними. Никита равнодушно ходил между картинами, читал имена малоизвестных итальянских живописцев и воображал, что это забористые ругательства: Чима да Конельяно, Козимо Тура, Аннибале Карраччи, Джорджо Барбарелли де Кастельфранко. Вдруг ученик вздрогнул. Ему показалось, что кто-то стоит над ним. Он поднял взгляд — и застыл на месте. Это было «Оплакивание мертвого Христа» кисти Андреа Мантеньи. Мускулистое тело, сплюснутое перспективой,
мученически сведенные брови, оттопыренный мизинец левой руки. Никита впился в картину глазами и не мог насытиться. Он совершенно забыл, где находится и который сейчас час. Вдруг раздался хлопок, и на голом пупке Иисуса расползлась розоватая клякса. Никита обернулся. Перед ним стояли Чуйков с рогаткой, Зыкин и Харитонова. Больше в итальянском зале никого не было. Никита захлебнулся от ненависти. «Стойте», — выдавил он, а в это время Харитонова уже плюнула в картину жвачкой. Второй выстрел Чуйкова пришелся на искривленный рот Богоматери в левом верхнем углу. Никита бросился на одноклассников с кулаками, но Зыкин грубо отпихнул его и повалил на пол. «Держи», — крикнул он и бросил сообщнице ножик. Харитонова открыла лезвие, поразмыслила немного — и ткнула в рану на ступне Иисуса.
