В трактире жарко, душно. Единственный на посёлок постоялый двор — да и возник-то потому, что Большие Рыбки ютились на пути от Фельгорта к Лорансу. Лоранс лежал у самых Снежных Гор, и от него тянулся путь к портовому городу Меледстрему, откуда везли сельдь, соль, заморские товары. В трактире останавливались купцы, наёмники, солдаты герцога. Но большая часть народу добиралась до Лоранса по Путёвому тракту. А уж сейчас, в Священские морозы, в путь отправлялись и вовсе только полоумные.
И всё-таки люди в корчме таки были.
В углу сидела компания головорезов, к которым трактирщик подходил с опаской. Слева наёмники
расправлялись с яичницей и окороками. Да пьянчуга с сальными космами сидел у дверей.
Подавальщица, веснушчатая дочка трактирщика, ловко сновала между столов. Сквозь узкие окна, затянутые пузырями, еле-еле сочился свет. Пара зажжённых свечей да огонь от жаровни едва
разгоняли липкий полумрак. Потрескивали поленья, завывал и ярился ветер. Арген порадовался, что успел до бури. Между Медвежьим перевалом и Лорансом царило снежное безумие. Ночь, когда Порождения леса выходят из своих Берлог, проклятая ночь накануне Святого Витольда, ночь сказочных чудовищ и колдовства. Только ведьмы чувствуют себя в эту ночь хорошо.
Простым же людям лучше и вовсе не соваться за порог.
Наёмник что-то сказал, и подавальщица прыснула от смеха. Аргендейл несколько раз бывал в Больших Рыбках, но девушку не помнил. Должно быть, три года назад она была неказистым подростком.
Наконец, девка оказалась подле его столика.
Он развязно хлопнул её по заднице, резко притянул к себе. От неожиданности она споткнулась —
и очутилась у него на коленях. Он провёл ладонью по её налитой груди.
— А отчего же у вас нет вышибалы? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Обычно здесь столуются стражи из Разбойничей Засеки, — пролепетала девушка. — И Формаст, но он заболел… Его неделю не будет.
