Петр Егорович Дьяков родился 4 января 1912 года в селе Усть-Ламенском Голышмановского района Тюменской области — название этой маленькой сибирской деревеньки, благодаря песне и вездесущим журналистам, мгновенно стало известно всей стране. (Кстати, небольшая затравка для будущих исследователей: в 2009 году директор Голышмановского краеведческого музея сделала запрос в ГАТО (Государственный архив Тюменской области) с тем, чтобы уточнить дату рождения Петра Егоровича Дьякова. И оказалось, что в период с 1 91 0 по 1 914 год ребенок с таким именем не был зарегистрирован в метрических книгах Косьмо-Дамиановской церкви села Усть-Ламенки. Как такое могло случиться?).
В общем, место жительства — это, пожалуй, вся правда. Остальное — ложь испуганного мальчишки, усилиями пропагандистской машины превращенная в практически неуничтожимый временем миф. Давайте обратимся к воспоминаниям, которые оставил сам Петр Егорович Дьяков и которые сохранились в архиве Голышмановского районного краеведческого музея.
«Весной 1928 года усть-ламенская беднота решила организовать коммуну. В числе первых десяти семей, вступивших в нее, была и наша семья. Коммуну решили основать на новом месте. Помню сход, на котором решался вопрос о выделении нам земли. «Дать им самые плохие земли, все равно голодранцы загубят», — надрываясь, кричали кулаки. К радости коммунаров, было выделено 200 га самой лучшей земли, бывшей церковной. Первые дни коллективного труда с шутками, со смехом раскатывали мы свои дома в деревне, перевозили на новое место и ставили их там крепко и основательно. Сообща пахали, сеяли, заготовляли на зиму сено.
С утра до ночи, не зная усталости, работали мы на полях в поселке, успевали готовить концерты, обучали стариков грамоте. Сами по вечерам учились в политшколе. Потом, когда коммуна пошла в гору, прибавилось еще у нас обязанностей. Осенью мы собрали хороший урожай, коммуна окрепла, надежда кулаков на то, что она распадется, провалилась, лопнула. От угроз они перешли к действиям, приходилось нам по ночам брать в руки винтовки и охранять свое имущество. В коммуну поверили, пошли к нам крестьяне других деревень. Крепла коммуна, росла злоба кулаков. Особенно усилилась она после того, как мы отобрали у них трактор…».
