Конечно, не могло быть и речи о каком-то информировании населения. Так, городская газета «Кыштымский рабочий» в номере от 21 марта 1948 г. рассказывала о занесении на городскую доску почета передовиков четвертой сталинской пятилетки, о Договоре о дружбе и взаимопомощи между СССР и Болгарией… А между тем город был взбудоражен всевозможными слухами о предстоящем выселении. Решением суженного состава горисполкома образуется городская комиссия во главе с председателем горисполкома Н.В.Дубровиным, куда вошли заместитель председателя горисполкома, начальник отдела МВД по городу Кыштыму, начальник милиции и один из депутатов горсовета. Комиссия сразу приступает к работе, утверждаются мероприятия по проведению выселения. Гражданам, кому предстояло выселение, направляются повестки.
Прибыв в горисполком, люди получали известие о высылке без объяснения причин и давали подписку, которая после подписания сразу же отбиралась.
И здесь же, в горисполкоме, у граждан изымались паспорта, домовые книги. Фактически они становились бесправными и полностью переходили во власть органов. А документы с отметкой о прописке они уже получали на новом месте жительства.
Население города, узнав о начавшемся выселении, испытывало чувство тревоги и страха. Списки носили строго секретный характер и не разглашались, и поэто-му не было ни одной семьи, которая бы не думала о выселении. Вспоминает Федор Логанович Косолапов, 1926 года рождения, в то время токарь механического завода: «Меня … направили в Москву на курсы инструкторов физкультуры. По дороге настигла телеграмма: срочно вернуться в Кыштым… Я приехал, иду по улице, смотрю – народ суетится. Подумалось, что пожар случился. А оказалось во сто крат хуже: кругом слезы, все вверх дном. Дом, который отец до войны поставил, целехонький, да только нам в нем больше не жить – выселяют… Всем нам и еще одной семье выделили под домашний скарб целый вагон. Но взяли с собой только то, что могли поднять – самое необходимое. Мы тогда и слыхом не слыхивали о том, какое строительство началось вблизи Кыштыма. Я считаю, что мы попали в черные списки потому, что «имели связь с заграницей». У мамы был брат, когда-то живший в Иране…».
