«Не подведи, малыш! — мысленно умолял его хозяин, косясь на часы — по времени было пора уже начинать. — Не опозорь перед девушкой. Не дай прослыть дешевым трепачом».
Политический обозреватель Жуков с экрана объяснял студентам, как вредно слушать западные «радиоголоса».
«Дз-з…»
«Роман миллионера и проститутки. Ричард Гир и Джулия Робертс в фильме «Красотка». Смотрите на первом!» — Телевизор внял-таки мольбам Гены. Рита тихонько ойкнула и посмотрела на Гену — тот победно улыбался: ну, что, видала! Девушка встала с дивана и подошла к телевизору — нет ли здесь какого фокуса. Аппарат как аппарат, вроде никаких хитростей. Она даже заглянула сзади: там припорошенная пылью панель, в которую воткнут антенный шнур — и более ничего.
— Как ты это делаешь? — спросила она хозяина.
— Ничего я не делаю. Он сам. Примерно в одно и тоже время, утром и вечером.
— И только у одного тебя это показывают?
— Похоже, что так.
— А что это такое?
— Ритуля, я не знаю! Сам обалдел в первый раз, две недели назад. Он мне вместо «Времени» как вы дал: реклама, боевик какой-то, секс. Ну и пошло — каждый раз чего-нибудь такое выкинет…
Рита, озадаченная, молчала, глядя на экран. Там возник человек, кого-то ей напоминающий, и заговорил удивительно знакомым голосом.
— Хазанов, — неуверенно предположил Гена.
— Кто ? — переспросила девушка.
— Гена Хазанов, который из кулинарного техникума.
— Нет, что ты. Хазанов моложе. Но как похож, а? Может, родственник его? Папа?
«Изменившийся Хазанов» изобразил на лице застывшую глуповато-надутую маску и, стоя истуканом, заговорил «деревянным» голосом, запинаясь языком о каждое слово:
« … в Париже это ейфелевая башня, кх, кх, в Риме — развалины Колизея, кх, кх, в хорошем состоянии…»
Хозяин и его гостья покатились со смеху и разом испуганно глянули друг на друга, поняв, кого изображает артист, так похожий на Хазанова.
— Брежнев, — озвучила догадку Рита. — Генка, не может этого быть!
— А я тебе что говорил! Конечно, не может.
