— Господа! Итак, это правда: с весною к нам прилетел птичий грипп. Подобное происходило прежде и ещё будет происходить не раз, но нынче опасна не сама болезнь, а реакция на неё Человека… — Глухарь сделал паузу, как бы давая всем прочувствовать весь трагизм ситуации, — и, как вы уже
могли убедиться, единственным разумным решением будет переселиться подальше от Человека.
Но решение это должно быть единогласным! Больше тянуть нельзя, всем нам пора уже вить гнёзда.
Предлагаю проголосовать.
На одну из верхних веток, нависавших над большой поляной, вспорхнула Сорока. Деловито повертела головой и радостно застрекотала:
— Скандал! Скандал! Глухарь обманом проталкивает всептичьи законы! Нет кворума! Нет кворума!
Кошмар! Произвол!
Над поляной буквально поплыл общий стон:
— Кто пустил на слёт прессу?!
Один лишь Глухарь остался невозмутим:
— Спокойнее, господа пернатые, спокойнее! Сорока есть неотъемлемая часть пернатого сообщества нашего леса. И её мнение также необходимо уважать. Коллега, — обратился он уже к Филину, — у нас все птицы в наличии? Коллега!!
— Угу! — Откликнулся Филин, опять просыпаясь.
— Вот видите. Потому прошу голосовать.
— Отсутствуют Воробей и Курица. Отсутствуют Воробей и Курица. Игнорируется мнение представителей самых многочисленных семейств округа. Скандал. Скандал, — телеграфом застрекотала сверху Сорока.
— Ну, Курица не птица, — пренебрежительно отмахнулась Кукушка.
— Курица не есть свободная лесная птица, — важно уточнил Глухарь. — А у Воробья, к сожалению,
так мало мозгов, что он, очевидно, просто забыл о нашем слёте…
— ПОЛУНДРА!!!
С этим оглушительным воплем поляну зигзагом перелетел коричневый комочек перьев. Достигнув
кустов, не останавливаясь, метнулся обратно, сделал вертикальную петлю, вошёл в пике и буквально воткнулся в пепелище костра в центре поляны.
— Ух, ё… мать моя Природа! Опять палубу не расчистили! — С этими словами из оседающего облачка пепла выбрался опоздавший пернатый. Полураскрыв крылья для равновесия, допрыгал до зелёной травки. Взъерошился, отряхиваясь от пепельной пыли, доложился: Я прибыл! — И…рухнул, уткнувшись клювом в землю.
Над поляной воцарилась такая тишина, что стал слышен даже топоток бегающих по своим делам муравьёв. А затем оглушительно прозвучал изумлённый шёпот какой-то пичуги:
— Да он пьян!..
— Чушь кошачья! — Заворчал, просыпаясь, Воробей. — Я не пьян. Не пьян я, и всё тут. Просто чуть-чуть не трезв. Но не пьян!
— Скандал! Скандал! Воробей на всептичий слет явился пьяным в пух и перья! Позор! Позор! — Первой опомнившись, радостно затараторила Сорока.
