Комментарии

1. ISSN 0134-241X Индекс 73413 «Уральский следопыт», 2006, №2 (584)

   Иногда мы проходим мимо вещей с закрытыми гла­зами. Вот, например, лежит на дороге проволока. Или валяется гвоздь. Для кого-то это — пустяк, часть мирово­го хаоса. А художник — он не такой, как все. То ли мозги, то ли сетчатка глаза у него устроены как-то необычно. Даже в пустяке он видит предмет для осмысления. В ржавом гвозде, например, — человечка в шляпе. Увидел и затащил на свой чердак.
   Именно это слово — «Чердак» — легло в основу проекта, который реализовали с помощью «Уральского следопыта» молодые талантливые художники. Мы за­ранее говорим о них — талантливые, и не просто так, для красного словца. Эти люди живут в Екатеринбурге, но все-таки обособленно, каждый в своем мире, на своем чердаке. Интересно иногда потрясти и бабушкин карман, а в голове иного художника, бывает, умещается вся память человечества.
   Кажется, из сказок Гофмана, где живут ирония и причудливая фантазия, пришел к нам забавный человек Вячеслав Никулин. Говорят, новорожденный видит мир перевернутым и ему требуется какое-то время, чтобы привести зрение в соответствие с реальным положением вещей. Такое же впечатление младенца, очутившегося среди взрослых, производит художник Никулин. Рас­сказывает он о себе застенчиво, но с достоинством: «Вообще-то, я не художник и не музыкант. А кто? Не знаю… Слава». Отказался от своего «я». А на холсте на­писал: «Slava Nikulin». Мимо хотела пройти. Но увидела… человека. Остановилась. А раз остановилась, то начала думать. Слава сидел на автомобильной камере, в окружении таких же, как он, выдумщиков, а в руках держал

   африканскую трубу. «Диджериду, — пояснил и задумался. А когда закончил размышлять, не­ожиданно добавил: — Я только полчаса назад узнал это название. На стенке прочитал». На стенке и я прочитала небольшое объявление для нас, зрителей, — ключик к необычному вернисажу. Выставку подготовили 13 авторов. Помогла им в этом Марина Прозорова, дирек­тор фонда поддержки молодых художников. А «Уральский следопыт» гостеприимно рас­пахнул для этого микромира двери.
   Слава принадлежит к плеяде художников­беззаконников. Благодушно сознался в том, что не только в себе самом, но и в окружающей его
   действительности ничего не смыслит.

   — Меня отовсюду выгнали, — го­ворит, как о чем-то обыденном. — Из «архитектурного» выгнали (имеется в виду Уральская государственная архитектурно-художественная акаде­мия.— Авт.). Из училища художествен­ного выгнали. В школе только экзамены сдавал. Среднее-то я закончил. С горем пополам. Ногу сломал. Не ходил целый год. Мне потом сказали все равно: «Сда­вай экзамены!»

   В вузе Слава тянул лямку всего два года. Потом познакомился с людьми — «самыми лучшими». И все. Понял, что нашел родственные души и этого до­статочно. Почувствовал «насыщение». Ушел.
   1

   Каждый пытается занять в искусстве свою нишу. И Слава не исключение. Он и в жизни оригинал. В городских автобусах ездит без билета. Не потому, что тяжело ему лишний раз открывать кошелек. Мир де­нег Никулин «отменил»… А я думаю, что просто Слава забыл, что живет в России, где надо платить за проезд в автобусе. И это обратная сторона Славы.
   В чем-то он похож еще и на философа Диогена, который жил в бочке. Рассказывает о себе просто, без рисовки:
   — Видимо, я оказался слишком безумным, по­тому что мне дали мастерскую! На ВИЗе. Это завод какой-то. А дело было так. Я позвонил по объ­явлению в газете. Там было написано: «Требуется планировщик». Планировщик — это вот, мебель расставить. Я позвонил директору. А он мне говорит: «Мне помимо мебели и ее расстановки надо все здание спроектировать». Я говорю: «Это не планиров­ка, это рабочий проект. И что, — говорю, — вы мне де­нег за планировку, а я вам все здание? Вы, конечно, умный человек, — гово­рю, — я вас хвалю за это»… Но потом он все-таки по­звонил. Сам. Через полго-Слава, в какой-то мере, идет

   да. Говорит: «У меня тут по-от эстетики постмодернизма. мещение отремонтировали Но его «письма в будущее» строители. Полуподвал». (как и мне тоже показалось) Там мы теперь с ребятами содержат отголоски великих, и сидим. Кайфуем. которые жили и творили в
   Слава мечтает пустить относительно недавнем про­три понятия по России. шлом. «Повштыривать» (что озна-Слава не любит спорить. чает — почувствовать себя Но и говорит на каком-то полностью свободным), своем птичьем языке. «комья» (видимо, арте-— Ну а как насчет писем в факт) и «все отменяется» (в прошлое? — спросила я его.
   переводе нет надобности). — А что такое прошлое? — Была такая традиция в Се-ответил он вопросом на ребряном веке — изобре-вопрос. — Полсекунды на­тать иероглифический язык зад — это что, прошлое или понятий, «азбуку ума». настоящее? Или полсекунды «Будетлянами» с легкой вперед — это настоящее или

   руки Хлебникова стали называть себя футуристы, проповедники искусства будущего. Вот и Славе Никулину тоже хочется выгля­деть оригинально. Он хотя и носит фамилию клоуна, но, видимо, не против того, чтобы пополнить ряды поклонников Дали, Малевича или Шемякина.
   В то же время Слава — скромный человек.
   — Это все не мое, — говорит он о своих рабо­тах. — Это письма в будущее…
   Что такое «будущее», не знает никто. А непонят­ное всегда немного беспокоит. Кто-то даже сказал Славе опрометчиво: «Все это фигня!», — разглядывая очередной шедевр, разрисованный маркером. Где в подподсознании у человека, настроенного кри­тично, рождается мысль, что «он уже это видел».
   будущее? Недавно взялся пе­речитывать биографию Филонова. И обалдел. Ока­залось, что и Филонов через живопись, и Флорен­ский через философию, и Хлебников через поэзию занимались тем же самым, чем и я занимаюсь.
   Арт-космографика — главное направление художника Никулина. Названия его работ: «Маска Солнца», «Крест», «АТНО-1», «ЭМ-3», «ЭМ-4», но не надо их пугаться. В аббревиатурах — музы­ка, поясняет автор. А тем, кто проявляет особую любознательность, он даже дает дельные советы. Оказывается, на линии надо смотреть с позиции музыкальных ритмов. Для наглядности Слава ис­пользует даже «живые» струны. Их можно подтянуть, и тогда получится гитара. Применяет переменные

   2 «Уральский следопыт», № 2, 2006

   И хотя автор утверждает, что все это «баловство» и нельзя к такому искусству «серьезно относиться», чувствуется во всех его поступках и словах некая идеология (Слава упо­требил бы слово «эзотерика»). Даже пространство зала, где выставлены работы, мастер «арта» оформил по­своему, оригинально. Это, по сути, не зал, а полуразрушенный подвал, по­хожий одновременно на маленький «домашний» храм и на каземат для узников. Здесь сохранилась непло­хая акустика — благоприятная среда для катакомбной живописи. В наши дни, правда, на этом пространстве гуляет только эхо. Но сейчас стоит еще и разбитая керосиновая лампа,
   «Уральский следопыт», № 2, 2006

   3

   «И я нисколько не пожалел, что пришел, — искренне признался наш уважаемый гость. — Все авторы действительно еще очень молоды, видят мир детскими

   труд, а иногда даже мозоли на пальцах».

   жизни?» — он отвечает кратко: «Покататься». Подразумевается: поездить по миру.
   Много художников бродит по белу свету, но не все из них — художники. Также остается открытым вопрос и о ге­ниях. Кто из гениев настоящий? Кто просто честно выполняет свою работу, ремесленничает? А кто всего-навсего дурачит человечество? Бывает, рассматриваешь «Черный квадрат» Малевича и понимаешь, что ничего не понимаешь ни в ис­кусстве, ни в жизни.
   А где-то в далекой Америке живет художник, которого тоже можно причислить к «крутым», к гениям. Он создал та­кое полотно: огромный белый квадрат, и только где-то внизу на холсте маячит маленькая черная точка. Работа называется: «Одиночество». Одиночество в Нью-Йорке. Но и в Екатерин­бурге можно почувствовать себя такой же маленькой точкой. И в этом заключается сила настоящего искусства. В простоте.
   Слава Никулин — один из тех, кто тоже рассказывает об одиночестве. Но только он живет не в мире небоскребов, а в мире чердаков и подвалов. Балуется, раскашивает чужие стенки, играет на африканской трубе…
   Особенность таких художников в том, что они — дети. А детям надо помогать. Не высаживайте из автобуса. Пусть едут
   куда хотят. Может, на следующей остановке их ждет триумф.

   ОТ РЕДАКЦИИ:

   Мы продолжаем наш проект «Чердак — новые открытия». На вернисаж, который открылся в январе, неожиданно пожаловал и член наблюдательного совета «Уральского следопыта», заслуженный врач России, почет­ный гражданин Екатеринбурга Семен Спектор. На дворе стоял трескучий крещенский мороз, столбик термометра, казалось, надолго застыл на отметке 30 градусов, ну а в нашей гостиной тепло было от улыбок. Многие не побоялись зимы и пришли к нам в гости.
   13 молодых, но очень ярких художников представили свои работы в четырех залах здания. «И я нисколько не пожалел, что при­шел, — искренне признался наш уважаемый гость. — Все авторы действительно еще очень молоды, видят мир детскими глазами. Но у каждого из них уже сформировался свой непо­вторимый почерк. И за каждой работой — труд, а иногда даже мозоли на пальцах».
   Пушистые облачка-ассоциации Ольги Сокаревой превратились в картины и уди­вили многих. Художница знает, как согреть пространство, навести уют в доме. А ведь, по сути, она возрождает забытое экзотическое искусство. Техникой войлочного ковроткаче­ства владели еще древние скотоводы, жители Средней Азии. Они использовали сырье и как строительный материал, и как основу для изготовления одежды. На Руси так же прочно укоренилась обувь из войлока — знаменитые сибирские валенки. И вдруг — образные панно в Екатеринбурге, да в наши дни! Как такое воз­можно? В руках молодой мастерицы древнее искусство обретает новое звучание, в клочке шерсти художница видит что-то свое…
   PS. Когда верстался номер.

   3 февраля на открытии третьего этапа про­екта «Чердак» в выставочных залах журнала представили свои работы уже 20 молодых художников. Последний, заключительный этап запланирован на 17 февраля.
   4 «Уральский следопыт», № 2, 2006

   Главный редактор — Максим Фирсов Редакторы разделов —Юний Горбунов, Андрей Наседкин, Елена Минакова, Андрей Беспутин Худ. редактор, верстка — Юлия Ульянова Художник — Ирина Овсянникова Набор — Валентина Кадочникова Корректор — Татьяна Сергеенко Интернет-версия — Андрей Ключников На 1-й полосе обложки — В. Никулин, «КРЕСТ» Учредитель — общественная организация «Трудовой коллектив редакции журнала «Уральский следопыт» Издатель — ООО «Уральский следопыт»
   Редакционный совет —
   Владислав Крапивин, Сергей Казанцев, Борис Стругацкий, Геннадий Прашкевич, Олег Поскребышев, Юрий Казарин, Станислав Мешавкин
   Наблюдательный совет —
   Евгений Виноградский,
   м.с.м.к., «Снежный Барс»
   Евгений Савенко,
   чл. Союза фотохудожников Рос сии
   Семен Спектор,
   заслуженный врач России

   Выпуск издания осуществлен при финансовой поддержке
   Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
   при поддержке

   Министерства физ куль ту ры, спорта и туризма Свер д лов с кой области
   © ООО «РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА «УРАЛЬСКИЙ СЛЕДОПЫТ»
   Адрес редакции:
   620142, г. Ека те рин бург, ул. Де каб ри с тов, 67.
   Тел. редакции:
   (343) 257-45-01, 257-36-62
   E-mail: info@uralstalker.ru http://www.uralstalker.ru
   «Уральский следопыт», № 2, 2006
   Издается с 1935 г.,
   возобновлен в 1958 г.

   Регистрационное сви де тель ство № 441, выдано 13.12.90 г. Ми ни стер ством печати и массовой ин фор ма ции РСФСР.
   ООО «Редакция журнала «Уральский следопыт»
   обладает исключительным правом на логотипы
   и название журнала.
   Рукописи принимаются отпечатанными не менее12 пт,
   по 60 знаков в строке, 28-30 строк на странице. Каждая
   страница рукописи должна быть подписана автором.
   Обязательно прилагать информацию об авторе;
   указывать согласие на публикацию в журнале, на сайте
   журнала, корректорскую и редакторскую правки .
   В первую очередь рассматриваются рукописи, дополнен­ные электронной версией (Е-mail, дискета, CD).
   Рукописи не рецензируются и не возвращаются.
   При от прав ле нии элек т рон ных сообщений
   обязательно заполнять поле ТЕМА.
   Любое использование ма те ри а лов жур на ла
   допускается только с пись мен но го согласия
   ООО «Ре дак ция журнала «Ураль с кий сле до пыт».
   Ссыл ка на журнал «Уральский сле до пыт» обязательна.
   По вопросам приобретения журнала
   обращаться по тел.(343) 257-10-74.
   Подписано к печати 04.02.2006 года.
   Формат бумаги: 84х108/16. Бумага оф сет ная. Печать
   офсетная. Тираж 4500.
   Отпечатано в типографии
   ООО «ИА «Рег-пресс», г. Первоуральск,
   ул. Чкалова, 18-в, тел. (34392) 675-09.

   Заказ №

   РОССИЙСКИЙ ЖУРНАЛ

   февраль 2006

   В мире прекрасного

   И. ЗЯБЛИКОВА-ИСАКОВА Загадки пейзажей демидовского парка …………………….2 0
   Проекты «Уральского следопыта»
   Ю. СЕНТЯБРЕВ Экспонат, который можно трогать …2 4
   Ю. СЕНТЯБРЕВ Химмаш и сельская читальня …………2 5
   Краеведческая копилка
   Е. МИНАКОВА Через 300лет после бури ……………..3 0
   Документальный рассказ
   Б. ГАЛЯЗИМОВ В поисках покоя …………………………..3 7
   Тропой поиска
   Ю. ГОРБУНОВ Писательницы России ……………………4 1
   Записки очевидца
   В. ШУМКОВ Страна пещер.
   Увельская подземка ……………………..5 7
   Пушкиниана
   А. ЯЛОВЕНКО Две версии о талисманах ……………..7 6
   Женщины Древней Руси
   Ю. ГОРБУНОВ Софья Палеолог …………………………..8 1

   Проекты «Уральского следопыта»
   Е. МИНАКОВА Маленькая планета больших чудаков …1
   Экспедиция

   Н. ЕРОХИН За мамонтом! ……………………………….. 6
   С. ПОГОРЕЛОВ В холодной северной ночи ……………33
   Е. МИНАКОВА Робинзоны тундры ………………………..4 9

   Наши увлечения

   И. СТАРКОВ Страсти по голубям ………………………26

   Советы специалиста

   Г. ЧЕУРИН Долговременный костер в условиях зимнего леса ……………….6 0
   «Уральский следопыт», № 2, 2006

   Николай ЕРОХИН, Сказание о звере мамонте, о котором обыватели сибирские сказуют
   фото Алексея ШЕСТОПАЛОВА

   якобы живет под землею,
   с их о том доказательствы и других о том
   различные мнения.
   В.Н.Татищев

   В 2000 году на севере Западной Сибири, на самом краю земли, а если точнее, на северной оконечности Гыданского полуострова, в устье реки Енисей, ненец Степан Яптунай нашел торчавший из земли бивень мамонта. Бивень, понятное дело, вещь нужная, в хозяйстве полезная. А если не при­годится, в наш рыночный век его можно и продать. Благо, спрос есть!
   Не успел Степан подумать, как поступить со столь дорогой находкой, как глядь-поглядь, явились два типчика. Представились сотрудниками Мамонтового комитета (есть такой в Зоологическом музее Санкт­Петербурга) и договорились купить бивень. Взяли его и исчезли…
   Обидно стало ненцу Степану. Рассказал он о сих товарищах в администрации поселка Гыда. Разослали на этих людишек ориентировку по всем ближайшим городам, где есть аэропорты. Быстро всё как-то получилось. Неожиданно быстро для тех двух субъектов, которые через норильский аэропорт пытались улететь из этих мест. С бивнем, конечно! И бумаги у них в порядке, и печати, и подписи. Да только жадность их сгубила.
   «Повязали» их на контроле аэропорта. Отобрали бивень, а самих стали проверять-раскручивать. Вот тут-то и выяснилось: и люди они не те, за кого себя выдают, и бумажки на сбор бивней у них липовые.
   Долго ли, коротко ли, дошла эта история до власть предержащих города Салехарда. А в этом городе музей. Не простой, а целый музейно-вы­ставочный комплекс. И в этом музее не то что хоро­шего бивня-черепа, даже скелета мамонта нет. Есть, правда, мумия мамонтенка, но хочется чего-нибудь покрупнее. Мамонтообразного! Гигантского!
   Как раз в это время здесь работал палеонтолог из Екатеринбурга Павел Андреевич Косинцев. Он и подсказал музейщикам интересную мысль: раз есть бивень, то недра там, возможно, хранят и весь остальной скелет. А целый скелет мамонта это хоро­шо. Это наглядно. Для музея в самый раз.
   При таком раскладе надо уже работать, а не штаны-юбки о стулья-табуретки протирать. Посему в августе 2004 года палеонтолог Косинцев и заведу­ющая отделом природы Салехардского музейно-вы­ставочного комплекса Евгения Хозяинова вылетели на место «бивневого преступления».

   На месте опытный глаз палеонтолога увидел не­радостную картину. Вокруг неглубокой ямы валялись громадные кости ног с лоскутами кожи и лохмотьями связок, на многих из них были видны следы от поре­зов ножами, и почти все были погрызены песцами. Пряди мамонтовых волос торчали из проморожен­ной земли. Копать бесполезно, мерзлота. Времени мало. Лето на севере коротко. В этот год уже сделать ничего невозможно. Осталось одно — изучить, что лежит на поверхности. Вот тут-то и выявилась инте­ресная особенность. В наличии только кости ног. Ни позвонков, ни ребер, а фрагмент громадной тазовой кости — вон он, вмороженный, в грунте торчит. Ни откопать, ни выдернуть!
   Лежит он (мамонт), бедолага, где-то ниже, в мерзлоте, скорее всего, в полном комплекте. Не­обходимо организовывать специальную «извлека­тельную» экспедицию.
   Павел Андреевич и Женя отправили собранные кости сначала в поселок Гыда, затем водой-морем в музей города Салехарда. Ну и сами, конечно, улетели. Улетели, в частности, для того, чтобы до­говориться с администрацией округа о серьёзной экспедиции на следующий год.
   Из личного полевого дневника
   22.08.2005
   Всё когда-то начинается. Подъём, загрузка гру­зовика, утряска рюкзаков и людей в «Газель». Всего нас четверо: Павел Андреевич Косинцев, начальник экспедиции, Лёня Маракулин, студент Уральского госуниверситета, Алексей Шестопалов — фото-и видеооператор и я.
   После досмотра и отправки груза сидим, как простые смертные, в зале для рейсовых пассажиров. Вид у нас, правда, диковат. Сапоги, защитная пятни­

   6 «Уральский следопыт», № 2, 2006
   стая одежда. Утеплены не по погоде. Окружающие поглядывают на нашу компанию не то с интересом, не то с опаской. Уже сейчас мы похожи если не на «бичей», то, по крайней мере, на о-о-чень бывалых «полевиков». Как-то будем выглядеть при возвраще­нии? Но до этого еще надо дожить.
   Громовым голосом объявляют наш рейс. Снова разгрузка грузовика и загрузка вертолета. Приятно работать в компании опытных коллег. Загрузились, закрылись, транспортировщик вытащил нас на взлет. Завелись, прогрелись, разогнались, взлетели. Одни глаголы. Глаголы действия, а не бездействия. И это хорошо.
   Наш маршрут пролегает к краю земли, в прямом и переносном смысле. Лететь еще насколько часов. Если город Салехард находится на Полярном круге, то нам надо забраться еще на 500—600 километров севернее. На самую северную оконечность Гыдан­ского полуострова Западной Сибири, почти на берег Северного Ледовитого океана.
   Видимость за бортом хорошая. С высоты триста метров прекрасно видны лебеди — то парами, то целыми стаями. Их очень много. А вот буровые вышки и чумы здесь встречаются редко. Равнина, озера, болота, извилистые реки.
   Чем ближе мы к месту нашей работы, тем силь­нее меняется вид тундры за бортом. Заболоченную равнину сменяет сухая возвышенность. Болот нет, озер почти нет, небольшие речки текут в глубоких узких долинах. Тундра из зелёной превращается в серую. Это арктические тундры. Кустарников нет, открытой воды очень мало. Тут холодно и всё, или почти всё, вымерзает.
   Наконец заходим на посадку. Снова быстрая раз­грузка. Стройматериалы в одну сторону, продукты в другую, рюкзаки дальше. Падаем сверху на вещи, прижимая их плотнее от бешеных потоков воздуха. Вертолет набирает обороты и, подпрыгнув, уходит ввысь.

   Три часа дня. Солнце, легкий ветерок, облаков почти нет. Гул вертолета и он сам исчезают за холма­ми. С тишиной приходит звон в ушах. Всё-таки лете­ли несколько часов. Теперь надо разобраться, где мы находимся, где ставить лагерь и где мамонт.
   Рядом с местом посадки, у ручья, высокий пес­чано-галечный обрыв. На верхней площадке лежат несколько небольших, округлых камней, один из которых удивительно напоминает то ли голову человека, то ли мамонтиху с мамонтенком. Тут же установили его на самое высокое место и объявили идолом-талисманом нашей экспедиции. Так и про­стоял он все время нашей работы, возвышаясь над палаточным лагерем, хорошо видный из любой точ­ки. Посмотришь на него, когда становится тоскливо среди однообразия тундры, и уже не чувствуешь себя одиноким.
   Осмотрев окрестности, поняли, что до места, где находится мамонт, километра полтора. Или грузы переносить, или тут жить. Посмотрели на наш камень-идол, на ручей с заводью, на солнышко и решили базироваться здесь.
   Хороший экспромт — это подготовленный экс­промт. А хорошая жизнь в экспедиции — это хорошо оборудованный лагерь. Под каждую жилую палатку сбиваем специальные деревянные щиты — защита от сырости снизу. Отдельно ставим хозяйственно­продуктовую палатку. Выбираем место под кухню и устанавливаем ветрозащитные экраны. В стороне выкапываем и оборудуем выгребную яму. На все это удовольствие ушло всего пара-тройка часов, так что к вечеру решили первый раз сходить на место раскопок.
   Обычно ископаемых животных (мамонтов, носо­рогов, бизонов) находят в долинах рек, а тут прихо­дится забираться на самый гребень возвышенности, в понижение между двумя холмами. Именно здесь, на продуваемом гребне, перед нашими глазами предстала отнюдь не радужная картина. Грязная, есть убираемой). Такую мы и выбрали для удобства дальнейшей работы.

   Чудо! Два мужика держат мерную ленту, третий делает отметки на парал­лельно натянутом шнуре. Одна линия размечена, затем другая и так далее. Со стороны смотреть на это действо, наверное, смешно. Три здоровенных лба играют в шнурочки. Вагоны бы раз­гружали, а не в песочнице игрались! Что ж, каждому своё. Зато мы знаем, как правильно раскапывать мамонтов.
   Павел Андреевич ходит где-то ря­дом по тундре. Лёня начинает зачищать лопатой грунт в уже поврежденных (перекопанных) местах. Я старательно зарисовываю и замеряю контуры всех ямок-впадин, стараясь понять, что и когда тут происходило.
   Вот внешний контур ямы глубиной 20—30 см — скорее всего, самые первые поиски бивня Степаном. Вот оплывшие ямки глубиной 30—50 см, это прошло­годние, а вот две свежие, затопленные водой — этого года. Одна гигантская, в ней лежал череп. Другая поменьше. Для чего и зачем? Пока не ясно. А вот спе­циальный канал для отведения талых вод. Да, серьезно он тут похулиганил. Ведь говорили ему, что если приедем сюда и найдём бивень, то заплатим ему как автору находки. Нет, сам решил всё найти!

   Жалко! Ведь кости, что сейчас ва­ляются по краям раскопа, еще вес­ной — летом лежали, как у нас говорят, «in situ», то есть в естественном, непо­тревоженном залегании. Конечно, где примерно и какая из них лежала, уста­новить для нас несложно, но красивого раскопа уже не получится.
   Начинаем общую зачистку поверх­ности. Сразу находим позвоночный столб. Позвонки аккуратно лежат один к другому. Вот грудной отдел, вот пояс­ничный. Шейный отдел приходится на Степанову яму и отсутствует. В районе таза тоже пробел. Вон вывернутая до нас тазовая кость лежит на поверхности, а вот хвостовой отдел уходит в стенку раскопа. Значит, раскоп надо расши­рять. Сделаем!
   Копать лопатой почти не приходится. Почти сразу переходим на мастерок и шпатели. Только начали расчищать по­звонки, рядышком пошли рёбра. Так и должно быть. Ничего нового. Разве что общая картина залегания стала яснее. Рёбра правой стороны лежат на грунте, позвоночник чётко на спине, рёбра левого бока переломаны и лежат вдоль
   «Уральский следопыт», № 2, 2006

   Половина черепа с остатками зубов верхней челюсти, разрублен­ная вдоль, сломанная на две половинки нижняя челюсть и одна громадная лопатовидная тазовая кость.
   Не дает покою Степану Яптунаю ненайденный тут бивень. Видать, и в этом году он рылся тут с применением хорошего топора.
   Хотя нет худа без добра. Выкопав локальную глубокую яму в районе черепа, вырубив его из мерзлоты и выкинув на поверх­ность, он тем самым на добрых полметра понизил уровень отта­ивания мерзлоты в этом месте. Следовательно, при естественной летней скорости оттаивания 2—4 см в день он сэкономил нам 12—25 раскопочных дней.
   Оценив степень разрушения, крепко призадумались. Что и как делать теперь? Как и где копать? Что найдём? Скорее всего, строительство полиэтиленового павильона для оттаивания грунта над раскопом придётся пока отменить. Несколько дней уйдёт на выравнивание и расчистку раскопа.
   Сидим в лагере. Длинные сутки первого дня заканчиваются. Хотя время позднее, светло. Полярный день. Солнце над гори­зонтом почти на севере. Тихий, ясный вечер. Тепло, вернее, не холодно. Народ наконец угомонился и отправился спать.
   В палатке пока еще сухо. Пол ровный. Отличная вещь — дере­вянные трапы. Под спальный мешок укладываю снятый пуховый костюм. На голову шапочку, на ноги шерстяные носки. Никакого пижонства. В экспедиции надо быть здоровым и работоспособ­ным. Если кто-то, не дай бог, приболел, его работу будут выпол­нять другие, в ущерб своей. Так что личного тут почти ничего не остается. Но… спать, спать.
   23.08.2005
   Итак, работа начинается! Для начала с помощью компаса определяем север и юг. Первое дело при раскопках — правильно расположить и разметить рабочую площадь. В нашем случае решили, что 5х5 метров хватит. Затем надо заложить (то есть разметить) отдельные раскопочные квадраты. Они могут быть разными в зависимости от поставленных задач. В нашем случае чем меньше, тем лучше. С помощью металлических штырей, шнура и рулетки начинаем разметку раскопа. Поскольку яма уже есть, то размеченные квадраты из шнура оказываются в воздухе над грунтом. Такая разметка называется висячей или съёмной (то
   8

   позвоночника. При зачистке всего этого безобразия, в первый же день, выявилась интересная особенность. Наряду с серым сугли­нистым заполнением грунтом пошла какая-то странная торфяни­стая масса. Только через десять минут до меня дошло. Батюшки, да мы же копаемся в сохранившихся внутренностях. Вот в районе ребер желудочная масса, а вот ближе к крупу — кишечная. Стенки кишечника почти не сохранились, а вот их содержимое…
   Павел Андреевич начал собирать всё это добро по мешоч­кам. Боже, как он доволен. Прыгает, как ребенок. А всего-то дел, откопали кучу навоза. Начальник так расстарался в раскопках мамонтова дерьма, что вскоре пришлось отправить его в лагерь для работы абсолютно другого рода. В приготовлении обеда от него будет больше толку, к тому же мешаться в нашем отнюдь не гигантском раскопе он не будет. Сами же решили еще часок по­работать. А тут новая неожиданность.
   В районе холки нашего мамонта неожиданно попался очень хороший фрагмент шерсти. Рядом безобразная Степанова яма, а с краю пласт меха. Пригляделся. Да это же отлично сохранившийся бок мамонта, только без кожи. Один мех, как руно. Под ним сразу идёт мерзлота, почти чистый лед. Слой шерсти сработал как изо­лятор. Над ним оттаявший суглинок.
   Теперь надо думать. Как раскапывать мамонтов в такой ситуа­ции, нас никто не учил! А что, если?.. Если аккуратно руками, а не шпателем или совком (о лопате и говорить не приходится) снять жидкую грязь, тогда шерсть — мех от промороженного основания
   отделятся ровно и аккуратно. Слой шерсти толстый, состоит из
   «Уральский следопыт», № 2, 2006

   грубых волос от коричневого до бордо­вого оттенка, и ворсинки диаметром до полумиллиметра. Шерсть скользит по мерзлоте, как «ледянка» при катании с зимней горки. Расчищаем участок 50х50 см. Накладываем пару слоев газет. Нет, мало, надо ещё слоя три-четыре. Теперь прижмем тут, отделим здесь, приподни­мем в этом месте. И аккуратно намотаем слой шерсти на газеты, как рулет.
   Лёня понимает меня с полуслова, быстро подаёт то, что прошу, подхваты­вает в нужных местах. Прямо профес­сиональная хирургическая операция! С фиксацией-документированием тоже всё отлично. Леша Шестопалов, про­фессиональный видеооператор, с неве­роятной интуицией угадывал и снимал весь этот уникальный процесс.
   Теми же газетами аккуратно, на­сколько это возможно в жидкой грязи и воде, обматываем готовый рулон шерсти мамонта. Он тяжелый, мокрый и скользкий. Извивается в руках, как живой. Выносим из раскопа, согнувшись в три погибели, и разворачиваем на кар­
   тон от разобранной гербарной папки.
   • Фрагмент шерсти

   Ботаническая наука требует жертв! Грязи во всю эту «рулетную» конструкцию за­цепили совсем немного. Ну да ничего, высохнет — осыплется!
   К обеду в гости пожаловали двое мальчишек-ненцев, сыновья Степана. Ещё бы! Вон какие интересные дядьки приехали к ним! Не каждый день и даже месяц встретишь в тундре новых лю­дей, а эти, чудаки, за костями мамонта приехали. За бивнями — это понятно, а кости-то кому нужны? Из них ничего хорошего не сделаешь. Ни рукояти для ножа, ни поделки. Да и продать на сто­рону можно только бивни, а не кости мамонта.
   Таким образом, вторая половина дня на раскопе прошла под их присмотром. Видимо, наш ненецкий друг Степан Яптунай подослал ребят проверить,
   9

   • Так катают рулоны шерсти!
   что же копают ученые. Не крадут ли втихушку его ненайденный бивень!
   Надо сказать, наша возня с навозом здорово их разочаровала и больше эти ребята к нам не приходили. А мы продолжаем наше грязное дело. И вот очередной подарок! Желудок. Со стенками. С содержимым. Половину сняли целиком, а вот другая, увы, ещё вморожена. Оттаивать надо медленно, не торопясь. Горячка тут не нужна! Ни в работе, ни в кипятке. Вот на Алтае, когда нашли за­мороженную так называемую «Алтайскую принцессу», применили кипяток для оттаивания. И что? А то! Мы так делать не будем!
   Поэтому переходим к раскопкам на другой участок. Теперь, пардон, к заднице. Вертикальная полоса уже знакомой шерсти четко отделяет серо-буро-зеленую полость тела с его заполнени­ем от чисто-серого промороженного вмещающего грунта. Даже фрагмент прямой кишки попался.
   Зачистили краевой участок чистого грунта до мерзлоты, поста­вили контрольные маркеры оттаивания. Интересно, на сколько она протает до завтра. От этого зависит скорость дальнейших работ. Похоже, именно мерзлота будет тормозить всё дело!
   От изобилия находок и открытий кружится голова. Значитель­ную часть времени потратили на топо-, фото- и видеосъемку и зарисовку всей ситуации в деталях.
   В работе время идёт незаметно. Расчищаем, фиксируем и убираем смещенные и переломанные временем ребра левого бока мамонта. Делаем контрольную зачистку мерзлоты под ними. Чисто. Тут мамонта больше нет. Значит, все правильно. Упал на спину, завалился на правый бок. Так и лежал бедняга много тысяч лет до нашего прихода. А переломанные и сдвинутые ребра левого бока — это воздействие верхнего погребающего грунта.
   Медленная, занудная работёнка. Никакой романтики. Чистим и этикетируем извлеченные в течение дня кости. Где какая лежала, её номер, под каким углом она находилась в толще грунта и так далее.
   Тем временем Леша Шестопалов при расчистке противопо­ложного участка раскопа обнаружил мощные связки и сухожилия с костями. Скорее всего, это передняя нога. Ничего, разберемся позже! Не убежит!
   По окончании работ, как всегда, выносим находки. Павел Андреевич и Лёша на импровизированных носилках несут кусок шкуры с шерстью. Я — ребра левого бока в рюкзаке, Лёня — мешки с содержимым желудка и кишечника.
   10
   Вечер. Ужин при великолепной тихой погоде. Температура — градусов десять. Гробовая тишина. Ни ветерка. Сумерки. Редкая низкая облачность. Луна. С негромким курлыканьем тянутся на юг косяки гусей.
   24.08.2005
   С утра пасмурно. Мерзлота оттаяла всего на 1—2 см, не более. Желудок тоже не оттаял. Придётся делать что-то дру­гое. Что ж, займемся позвоночником.
   Насколько помню анатомию, у по­звонков, особенно грудных, должен быть длинный спинной отросток. Его не видно. Мамонт лежит на спине, и этот отросток уходит как раз в глубь грунта. Покачиваем с Лёней позвонок. Шевелится. Вправо, влево. Теперь на себя. И позвонок в руках. Целенький. Дальше — проще. Фотоснимок — по­звонок — фотоснимок — позвонок и так далее.
   Закончили с позвонками, принялись за рёбра правого бока. До желудка снимали по уже отработанной схеме, а далее — стоп! Объекты приморожены. Выламывать никак нельзя. Надо ждать. Теперь зачищаем поверхность мерзлого грунта по всей площади раскопа от отта­явшей за ночь грязевой каши. Сделали и это! Что дальше?
   А дальше самое интересное. Снова начали катать рулоны шерсти. Парочку у крупа, парочку у грудного отдела. Ска­тать скатали, а вынуть не можем. Слой шерсти уходит в стенку раскопа. При­шлось их укутать газетами и оставить пока на месте. Когда разбёрем стенку, тогда и будем мотать дальше.
   Павел Андреевич с Лёшей в это время откапывали стопу передней ноги с кожей, сухожилиями и мягкими тка­нями. Жутко хотелось посмотреть, что там у них и как. Но, увы! Своих забот хватает.
   Полдень. Двигаемся в сторону ла­геря и совершенно неожиданно видим поблизости стаю «краснокнижных» птиц. Девять краснозобых казарок мер­но шествуют по берегу ручья.
   Ветер усиливается. Начинает моро­сить дождь. Холодает. Обед выстывает моментом. Ребята крепят палатки по­штормовому. Укрываем вещи. Оконча­тельно оборудуем быт.
   Сижу около ручья. Перемыл все при­несённые кости. Особенно намучился с раздробленным черепом. «Синюха», серо-синий суглинок, во всех складках
   «Уральский следопыт», № 2, 2006

   • Нога
   и западинках. Пришлось даже проволочкой поковырять. Пока вычищал, об острые края костей поцарапал руки. Народ дремлет под хлопанье тентов. Вот допишу и тоже попытаюсь вздремнуть. Умаялись с непривычки. Видать, ещё не втянулись в работу.
   Ничего нового, но приятно. Мерзлота оттаяла на 5 см — это хорошо. В раскопе теперь засасывает — это плохо. Желудок-ки­шечник так и не оттаял — это плохо. Смотали более квадратного метра шерсти – это хорошо. Нога, с которой возятся Паша с Лё­шей, по-прежнему в мерзлоте — это плохо. Погода наладилась, светит солнце, ветер стих, потеплело — это хорошо. Смотанный целиком гигантский фрагмент шерсти имеет такой вес, что его невозможно вынести — это плохо. Сейчас будет ужин и конец рабочего дня — это хорошо.

   25.08.2005

   «Прогнило что-то в датском коро­левстве». Нога мамонта так и не оттаяла. Пытаемся вырубать. Пока неудачно. Сплошной жильный лед. Желудок-ки­шечник наконец сняли с двумя остав­шимися ребрами под ним. Смотали наполовину ещё два «коврика» шерсти, но не можем их извлечь. Та же пробле­ма: шерсть уходит в стенку и в мерзлоту. Надо ждать. Собрали в рюкзаки позвон­ки и ребра и отправились при дождике и ветре домой.
   Не были в лагере всего пару часов, и вот сюрприз! У нас украли защитный тент от дождя, рулон полиэтиленовой плёнки, предназначенной для отта­ивания мерзлоты на месте раскопа, половину продуктов, запасной примус и паяльную лампу, почти все инструмен­ты, астронавигатор, почти все личные деньги, УКВ-рации и даже CD-плеер. Хорошо, что казенные деньги были с собой да рабочее фото- и видео.
   Теперь, когда нет полиэтилена, при­дется мокнуть. Если выйдет из строя примус — придется жевать крупу, да и оставшиеся продукты придется эконо­мить. До «вертушки» мы, конечно, до­живём, но уже с приключениями.
   Ночью сильный шквалистый ветер располосовал на ленты штатные тенты палаток, да и сами палатки гнуло так, что потолок лежал почти на лицах.
   26.08.2005

   Сижу в лагере. Пытаюсь штопать тенты. Ребята ушли к ненцу Степану Яп­тунаю обсудить создавшуюся ситуацию. Без толку. Ответ простой: «Ничего не знаем, никого не видели».
   За день был и сильнейший ветер, и холод, и снежные заряды. Оставшийся примус еле раскочегарили. Паяльная лампа не работает совсем. Спутнико­вый телефон молчит. Сходили с Лёней за черепом мамонта, вернее, за его сохранившейся половиной. Голову при­вязали к доске и понесли, как охотничий трофей, на плечах. Тяжело, но благо, вся дорога от раскопа до лагеря не больше полутора километров.
   Рулоны шерсти пока оставили. Нога мамонта оттаяла. Почти. Ещё держится. Специальными растяжками приподняли

   «Уральский следопыт», № 2, 2006
   11

   Всю ночь то дождь, то снег. Холодно. Сыро. Ветрено. Утром вставать не торопились. На раскопе сначала собирались снимать ногу, а на деле снова катаем шерсть. Да сколько же ее тут? Сняли уже около 4 квадратных метров, а она всё не кончается. Похоже, правый бок соберём целиком. Хоть чучело делай. Затем сунулись опять к ноге. Ан нет! Пытались вырубать ногу из сплошного льда лопатой. Не получается. Глубоко сидит. Придется оставить её на протайку ещё на сутки.
   оттаявшую часть над землей и закрепили. Может быть, к завтраш-
   нему дню закончим с ней возиться. Ох, мечты, мечты! вечера уже разошлись по палаткам.
   27.08.2005
   Лежим по палаткам. Разгадываем гигантский сканворд, не вылезая наружу. Работаем и живём дальше, как будто никаких позавчерашних злоключений не было. У ребят отличная психика и железная вы

   Ответить