В мае 1944 Года наша разведгруппа возвращалась с поиска в тылу врага, пробираясь сквозь болотистые плавни северо-восточнее Талмаза. До старого русла Днестра прошли удачно, потом две мины разом подняли перед нами столбы смешанной с илом темно-зеленой воды, две других взорвались посредине небольшого, густо поросшего камышами островка, и отброшенный взрывом к заводи дикий гусь в страхе захлопал по болотной жиже окровавленными крыльями.
Пришлось скрытно отползать вправо и долго лежать, прислушиваясь, в поросшей осокой вязкой торфяной топи. Сгущались сумерки. С востока подул низовой холодный ветер. Лежавший неподалеку гусь приподнялся на одной ноге (вторая, как оказалось, была рассечена осколком) но тут же опустился, распластав раненные крылья.
Когда командир группы лейтенант Субботин, осмотревшись, дал знак следовать за ним, я завернул гуся в полу маскировочного халата и взял с собой.
Дальше до дивизии добрались без приключений. Военфельдшер санбата лейтенант Ерохин наложил на ногу и крылья гуся шинные повязки и стал лечить какими-то лекарствами. Крылашка, как все мы стали звать гуся с легкой руки сержанта Васи Бакшеева, жил с нами в блиндаже и стал общим любимцем. С особой нежностью к израненной птице относилась медсестра Лина Ковтун.
