До конца изжил свое старик.
То на войнах,
То в делах мытарясь.
Словно плугом испахало лик,
Руки-ноги иссушила старость.
До немоги полной изможден;
Теменью земли глаза налиты.
— Для чего живу?..,— вздыхает он.
— Зря теперь и хлеб-то ем… — твердит он.
Никнет старый.
Лишь печаль —
Травой
Лезет вверх,
Травой невытравимой.
А подумать:
Для души мирской
Пуще чем когда необходим он.
Ведь из отношенья к старику
Можно о себе понять такое:
Кто мы есть,
Кем стали на веку,
Что мы значим и чего мы стоим,
ГРАНЬ
В слепом кураже раззадорясь
И выплеснув хлестко свое,
Как просто еще раз (еще раз!)
Обидел ты нынче ее.
Смолчав, понесет свою горесть.
Как прежде, тиха и ровна…
Но вряд ли еще раз (еще раз])
Забудет обиду она.
Какое подлость ни присвоит имя,
Какою маской ни прикроет лик,
Ее нам видеть все невыносимей,
Она — как грязь, пролитая в родник.
И то всего тревожней и больнее,
Когда она ползет из-за угла,
Что мы — казалось — совладали с нею,
Ан, смотришь, лезет… прет… не истекла…
Давно примечено людьми,
Но я хочу напомнить все ж:
Имея две полулюбви,
В итоге холод обретешь.
Пусть много дел свершить хотел,
Туда-сюда крутил свой руль,
Но в сумме многих полудел
Всегда бывает круглый нуль.
И можно даже не считать —
Подскажет жизнь и сам поймешь:
Две полуправды вместе взять —
Выходит в результате ложь.
Телом напряженный, как пружина,
Загорелый, как сосновый ствол,
За красивой женщиной мужчина,
Издали следя, счастливо шел.
Шел он следом» Шел и любовался,
Ясным соколом себя неся.
И она, как под звучанье вальса,
Каждой складкой платья пелась вся.
Словно пава, плавно выступала,
Даже и не глядючи назад,
Но, как солнце чувствует купава,
Ощущала устремленный взгляд.
И хотя уж полой властной силы
Был ее призывный женский свет,
Ей хотелось быть еще красивей,
Словно красоте предела нет.
Глазам терпеть невмоготу,
Когда они без света долго.
…Ночуя в шалаше,
Хоть в щелку
Все норовишь поймать звезду.
А если зимний путь пролег
Каким-нибудь простором дальним —
В окне автобусном
Дыханьем
Всегда проделаешь «глазок».
И точно так же
Всякий раз —
С желаньем далей многоверстных,
С тоскою о высоких звездах —
Глядишь в прозрачность встречных глаз.
Разнежась в комнатном тепле
Да пообедав плотно,
Мы разглядим ли на земле
Холодных и голодных?
Среди веселья и утех,
Беспечные надолго,
Поймем ли, что в душе у тех,
Кто плачет втихомолку?
Держась все время на коне,
Удач своих не пряча,
Услышим ли, как в тишине
Вздыхает неудачник?
Когда от прочих-остальных,
Мы скрыты в неге-холе,
Какое там понять других —
Самих себя поймем ли?!
ЛЮДИ
Из реки — в океан,
Из огня — в полымя,
На стальной ураган —
Хоть с руками голыми!
Приходилось тонуть
И гореть заживо;
В черном дегте по грудь
Довелось хаживать.
Луг лежит, золотясь,
Млеет сад, сиреневясь.»
Лишь бы снова не впасть
Из любви в ненависть.
Лишь бы нам не сойти
С правды — в словоблудье,
В безысходность — с пути,
Из людей — в безлюдье.
