Юрий Горожанцев, мальчишка из Куйбышева, бывший ученик школы N30, уехал на фронт в неполных четырнадцать лет.
Ребята из следопытского клуба «Десант» куйбышевского Дворца пионеров, по правде, удивились, узнав, что Юра в школе был отличником: отчаянные мальчишки редко в отличниках ходят… Но факт этот был достоверный, потому что получен он, что называется, из первых рук — от бывшей одноклассницы Горожанцева Розы Николаевны Цыбер. С ее помощью и разыскали следопыты Юрия Владимировича Горожанцева, ныне жителя города Кумертау Башкирской АССР.
Отозвался он довольно быстро. В конверт вместе с письмом были вложены фотографии. Мальчишка, в военной форме, стоит с обнаженной саблей в руке, на обороте написано: «Граница Восточной Пруссии, 1944 год». И снимок конца войны: Юрий заметно возмужал, грудь вперед, на гимнастерке две медали, на голове — папаха.
…Во время событий на озере Хасан и на Халхин-Голе Юрка не пропускал ни одной газетной корреспонденции о сражениях наших бойцов с японскими захватчиками, восхищался отвагой красноармейцев и командиров и горевал, что еще молод,— а то бы тоже показал самураям! «Теоретические» познания в военной области подкреплялись обязательными мальчишечьими играми.
И вдруг новая война — с фашистами. Взрослые уходили на фронт. В Куйбышев хлынули волны эвакуированных. В классе появились ребята из Москвы, Воронежа, Смоленска… С двумя такими эвакуированными, Володей Третьяковым и Сережей Александровым, Юра быстро сговорился ехать на фронт. Без них с врагом никак не справиться!.. Тайком откладывали сухари, проверяли надежность ботинок — топать-то придется немало, прикидывали, что взять с собой. Вот только с оружием было плохо — на троих одно старое охотничье ружье… Но не вышло им сбежать. Поделили поровну весь «реквизит» — на том и закончилась первая попытка удрать на вомну.
Однако Юрка не собирался «отсиживаться в тылу». Всё решил приезд старшего брата Владимира. Он на девять лет был старше, закончил ту же школу, поступил в Военно-медицинскую академию. В 1943 году имел уже звание капитана. Горожанцевы к тому времени переселились из Куйбышева на станцию Переволоцкая Оренбургской области. Туда, проездом на фронт, и заскочил Владимир.
Провожая брата, Юра прошмыгнул за ним в вагон. Вместе они прибыли в Вязьму, где неподалеку, в селе Пушкино, в уцелевших избах и блиндажах разместился Володин запасной полк.
Юрка из кожи лез, чтобы угодить солдатам и офицерам: старательно мыл котелки, убирал помещение, бегал по всяким мелким поручениям — лишь бы оставили в полку… Был он вроде вольноопределяющегося, форму не спешили выдавать. А как ему хотелось показать, на что он годен! Да ведь фронт не близко, немцев порядком отогнали еще в сорок первом — где тут отличишься? Остается мыть котелки и чистить картошку…
Испытания приходят, когда их меньше всего ждешь. Загорелся склад с боеприпасами. Все кинулись туда, и Юрка конечно,— тоже. Снаружи двери склада не открывались. Видимо, завалило вход. А внутри уже стали рваться патроны, вот-вот дойдет до гранат… Единственное оконце — маленькое, взрослому не пролезть. Юрка, не раздумывая, разбил окно, пролез и открыл двери изнутри. Не обращая внимания на рвущиеся боеприпасы, стал вытаскивать ящики с патронами. К счастью, пожар удалось быстро потушить.
Вызвал его командир части, крепко, по-мужски пожал руку и сказал, что подписал приказ о зачислении его на довольствие. Это значило зачисление в полк. Само собой разумеется, с полным обмундированием…
Дальше — служба вместе со старшим братом в 529-м армейском истребительно-противотанковом артиллерийском полку 31-й армии. Через все прошел сын полка. Был санитаром, ловко научился накладывать жгуты и повязки, потом — телефонистом. В разведку ходил. И наконец, зачислили его в орудийный расчет 76-миллиметровой пушки.
У Юры было совсем иное представление о войне. Налетай на врага, без страха и жалости бей его и… подставляй грудь для боевых наград. Настоящая война — с огнем, грохотом, встающей на дыбы землей, кровью, убитыми — сперва оглушила мальчишку. Даже взрослому солдату, впервые попавшему под сильный обстрел, никуда не уйти от невольного чувства страха, что о пацане говорить… А позже и к нему придет ободряющая мысль, что не каждый снаряд убивает, и на войне можно жить и делать свою работу. Юра это скоро понял: да, война — это тоже работа, только более опасная. А уж если это работа, то надо выполнять ее на совесть: пролить семь потов, изучить всё до тонкости, до всего дойти.
Мальчишка старался ни в чем не отставать от старших товарищей. От слаженной работы всего орудийного расчета зависит успех в бою, точность огня, жизнь бойцов. Хватит ли у тебя выдержки подпустить фашистский танк на триста метров? На триста — не больше и не меньше. Раньше выстрелишь — не достигнет снаряд; позже просто не успеешь — сам со всем расчетом взлетишь на воздух… И вот на этой дистанции нужно сделать серию выстрелов, а вражеский танк не ждет — упрямо лезет вперед и палит. В эти минуты огромного напряжения каждый номер расчета пушки выкладывается весь и физически, и морально, выполняя свою операцию, как автомат: один подает снаряд, другой вталкивает в ствол, третий — наводит на цель…
Усталость приходит потом, вместе с некоторой разрядкой. А полное расслабление не наступает даже на отдыхе.
На передовой Юрка за две недели привык и к внезапному обстрелу, и к бомбежке, и к появлению танков. Уже не втягивал голову в плечи, не суетился, глядел в оба, чтобы противник не застал врасплох. На войне обстановка складывается по-разному, успех часто бывает на стороне того, кто не растерялся.
В Белоруссии было однажды… По данным разведки, все населенные пункты впереди противником были оставлены. 529-й артиллерийский полк на автомашинах с орудиями двигался по проселочной дороге, дивизион за дивизионом, батарея за батареей. Батарея, к которой был причислен Юрий Горожанцев, въехала в село, окруженное лесом. И вдруг — фашисты… За домами глухо заурчали танки. Гитлеровцев оказалось гораздо больше, но отступать было поздно. В момент отцепили пушки, развернули их, и пока враги беспорядочно стреляли из автоматов, все шесть орудий с короткой дистанции точно прицелились по фашистским машинам и солдатам. Село вновь было освобождено. А когда здесь проходили наши разведчики, фашистов действительно не было…
Под городом Лида их батарея заняла огневую позицию возле моста. В небе появились «юнкерсы». Зенитчики наши, ясное дело, их тут же — на прицел. А бомбы падают… Взрывная волна взметнула Юрия вверх и швырнула на землю. Сознание он не потерял, однако голова словно бы налилась расплавленным свинцом. Юрий ощупал себя: вроде бы цел. Что же с ним такое? Люди, пушки — как в тумане, и не слышно никаких звуков. Но испугался Юрий не этого — а как бы не отправили в госпиталь. Прощай тогда, родной полк и вообще фронт… И он собрал все свое мужество и продолжал выполнять свою работу.
До Берлина Юрий Горожанцев дошел, но вступить в поверженную столицу рейха ему, к большому огорчению, не удалось. Полк получил приказ выступить в Чехословакию. Под Прагой и встретил День Победы. Потом еще в Венгрию «зашел». Оттуда, с берегов голубого Дуная, и вернулся в родные края уволенный в запас из Советской Армии пятнадцатилетний рядовой Юрий Горожанцев, с боевыми медалями на груди и комсомольским билетом в кармане военной гимнастерки.
И сел повидавший виды фронтовик за школьную парту в пятом классе вечерней школы. За два года с боем взял программы пятого, шестого, седьмого классов. Окончил техникум.
Сейчас Юрий Владимирович работает в Кумертау старшим инженером производственного объединения «Башкируголь».
Через тридцать три года ощутимо дала себя знать контузия, полученная под городом Лида. Четыре раза врачи предлагали перейти на инвалидность — не согласился.
Многих своих однополчан разыскал за эти годы Юрий Владимирович. Он возглавляет группу ветеранов 529-го полка при совете ветеранов 31-й армии, кропотливо воссоздает боевую историю родной части. Той, которая приняла его в трудную годину как сына.
