Экзамен

Если твоя фамилия Черешин, на экзамен тебя приглашают одним из последних. За это время можно успеть переволноваться, успокоиться и снова разволноваться. Твои друзья один за другим скрываются в нуль-кабине, а ты сидишь и ждешь. Рядом сидит Ямада, но по его бесстрастному лицу непонятно, о чем он думает. А ты думаешь, какое задание попадется. И о том, что от настоящей работы отделяет лишь этот экзамен. И что с Лидой у вас, кажется, так ничего и не получилось. Ее родители, наверное, будут этому только рады. А мама, когда в прошлый раз прилетал на каникулы, больше не говорила о твоем загубленном журналистском таланте. Но губы ее были поджаты, и на столе лежал журнал с портретом Поля Мерсье в траурной рамке. А ведь ты так надеялся, что именно этот номер не попадется маме на глаза. Потому что Поль был твоим учителем, и браконьеры подстерегли его в одном из заказников Лебедя. Его убили в Сиреневых болотах, и обойма его пистолета была полна. Поль был профессионалом и асом, но никогда не стрелял в людей. Даже когда стреляли в него…
— Курсант Черешин!
Он стремительно вскочил и тут же плюхнулся обратно: кобура зацепилась за подлокотник кресла. На блудном лице Ямады появилось слабое подобие улыбки.
— Курсант Черешин! — вновь загрохотал с потолка голос инструктора.— Что вы там копаетесь?!
— Иду, иду, —отозвался Черешин, дергая непослушный ремень. Он как-то сразу перестал волноваться и лишь проклинал правило, согласно которому курсанты являлись на экзамен во всей амуниции. Отцепившись от кресла, он бегом кинулся к кабине, едва успев чертыхнуться в ответ на сказанное Ямадой традиционное «ни пуха…»
Нуль-кабина тесновата для курсанта в полном снаряжении, особенно если рост у курсанта два метра девять сантиметров и плечи соответствующей ширины. Черешин еле уместился там с винтовкой, пистолетом и ранцем антиграва. Он хотел повернуться и чуть не взвыл — жесткий футляр аптечки немилосердно впился в бок, К тому же ощутимо замутило — верный признак начавшегося нуль-перехода, Счастье еще, что это длится секунды…
Вот сейчас загорится зеленый сигнал, люк раскроется, и Черешин окажется в… Тут вариантов множество. Либо его перебросят в один из земных заповедников (самое неинтересное), либо на Марс или Венеру (нуль-система пока ограничивается рамками Солнечной системы), либо в какой-нибудь из секторов Полигона. Вот уж там-то аппаратура создаст какие угодно условия. Последний экзамен. Одиночный рейд.
Сигнала все не было. Более того, кабина почему-то начала покачиваться, что в принципе невозможно. Черешин не испугался: начальство обожает сюрпризы и любит ставить курсантов в тупик. Девяносто девять процентов за то, что «авария» входит в условия экзамена.
Ну, так и есть. Пол вдруг на секунду ушел из-под ног и тут же больно ударил по пяткам. Что-то треснуло. Стены накренились. Впрочем, зеленый сигнал горит, значит, переход окончен. Черешин глубоко вздохнул — как перед прыжком с трамплина— и нажал кнопку с надписью «задание». По экранчику побежали строки: «Корунда. Светлые пески. Сезон дождей, Среднее течение Большой реки, 200 км к юго-востоку. На островке половодьем отрезано стадо псевдоланей».
И все? Стало быть, Полигон. Всего-то дел — смотаться в это самое среднее течение и перетащить псевдоланей на сухой берег. То есть не ланей, естественно, а симпатичных киберов, которые оных изображают. Так, а что мы имеем на Корунде в смысле хищников? Псевдотигры и эти, как их, летучие косатки. Придется пострелять, подумал Черешин без особого азарта.
В проем люка залетали водяные капли. Сезон дождей.
Он поежился, натянул капюшон и шагнул в мокрую траву.
Кабина, покосившись, стояла посреди небольшой лужайки. Основанием она придавила куст шиповника, раздавленные ягоды валялись на земле. Желтая листва берез никла и вздрагивала под струями дождя.
На Корунду это походило мало. На Землю это походило, вот что. Только здесь была уже  осень. Да-а, начальство обожает сюрпризы и отличается своеобразным чувством юмора…
Кто-то негромко кашлянул. Черешин стремительно обернулся и замер. Шагах в двадцати от него, прислонившись к березе, стоял неподвижно парень. Взъерошенный. Бородатый. Одетый весьма странно. У ног его мокро поблескивал в траве ствол какого-то оружия. Он смотрел на Черешина смущенно и доброжелательно. И еще. Бородач не двигался, потому что был крепко-накрепко привязан к дереву.
Он стоял так, привязанный, всю ночь и страшно ослаб. И когда посреди поляны вдруг возник серебристый цилиндр, сначала подумал— галлюцинация. Тем более что цилиндр завис в воздухе. Но потом он рухнул на землю, застыл, перекосившись, и Семен понял, что все взаправду.
Из цилиндра выбрался верзила, с ног до головы увешанный оружием. Был он немножко похож на привидение: сквозь туловище свободно просвечивали кусты и деревья. Так, пустота, перетянутая чем-то вроде портупеи; на том месте, где положено быть плечу, винтовка болтается (или карабин, сразу не разберешь). Руки, впрочем, видны. Здоровенные такие грабли. И физиономия на месте. Приятная физиономия, хотя в данный момент встревоженная и недовольная. Так что, понял Семен, никакая это не пустота, а просто такой комбинезон, насквозь просвечивающий. Вроде хамелеона, хотя хамелеона в натуре Семен ни разу не видел.
Интересный комбинезон, прямо шпионский. Хотя что тут шпиону делать, в Лосиной тундре?.. Нечего ему тут делать, так что, скорее всего, никакой это не шпион. А раз так (Семен даже восхитился, до чего логично развивается его мысль), то мы имеем дело с пришельцем. С Марса, а еще вероятнее — из другой звездной системы, потому что на Марсе разумная жизнь пока не обнаружена.
На этом месте своих рассуждений Семен огорчился. Такое событие, первый контакт, можно сказать, а он здесь у березки — как Красная Шапочка после встречи с волком. Хорошенькое впечатление произведут земные дела на этого марсианина или откуда он там…
Но надо было завязывать контакт, и Семен деликатно кашлянул. Верзила круто обернулся и уставился на него с великим изумлением.
Семен улыбнулся как можно приветливее и сказал:
— Добро пожаловать! Рад приветствовать вас на планете Земля. Зе-мля. Планета такая. А меня зовут Семен. Се-мен — ферштеен? Понимаешь? Я— Семен Полунин. Охотинспектор. А это — Земля. Советский Союз.
Пришелец помолчал — как видно, вдумываясь в услышанное. Потом в свою очередь представился:
— Виктор Черешин, курсант Школы егерей Главного управления космических заповедников,
— Что-о?! — сказал Семен.
Они сидели в палатке (Полунин лишь хмыкнул удивленно, когда из маленькой коробочки появился уютный домик) и подкреплялись питательными кубиками из черешинского НЗ. Черешин молчал, и Семен тоже помалкивал, понимал— человек переживает. Кто угодно запереживает, если его закинуть лет на триста назад. А ничего, здоровые мужики у нас в будущем. Это ж надо — космические заповедники, Школа егерей. Хороша у него винтовочка. И ножик что надо.
Семен покосился на кинжал, которым Черешин перерезал державшую его веревку, и уже совсем было собрался расспросить, в каком году состоится первый межзвездный полет и будет ли третья мировая, но вместо этого вдруг выпалил:
— Слушай, Вить, у вас там заповедники, егеря. Ты вон с каким шпалером ходишь. Это что же, и браконьеры сохранились?
— Сохранились,— грустно отозвался Черешин, думая о своем,— Еще как сохранились. Понимаешь, масса освоенных планет… На некоторых еще капитализм во всей его красе. Да и на Земле пока не все в порядке.
— Америка? — понимающе вздохнул Семен.— Соединенные Штаты?
— Не только… Знаешь, сколько стоит, например, головной щиток трипсона? При том, что трипсонов осталось не больше десяти тысяч?..
— Представляю.
Семен попытался представить себе трипсона. Перед его мысленным взором возник носорог из передачи «В мире животных»… Надо же, трипсоны! Ну, дают ребята!
— А я думал, у вас уже полный коммунизм. Мы тут строим, строим…
— Так и мы строим? — Виктор до того возмутился, что даже забыл о своих бедах.— Ты что же думаешь — сегодня заснул при социализме, а с утра пораньше коммунизм по визору объявили?!
— Почему же,— Полунин и сам уже понял, что свалял дурака.— Ясное дело, процесс долгий. Слушай!— его вдруг осенило.— Так ты же теперь нам поможешь?! Техника у вас небось не нашей чета. Расскажешь в Академии наук… Да взять все эти твои штуки,— комбинезон один чего стоит! Или…— он осекся.— Постой, это же… Временной парадокс может получиться. Когда это еще все должно быть изобретено…
— Откуда я знаю, что получится,— с тоской сказал Черешин.— Я даже не знаю, как получилось, что меня сюда забросило. Да еще вместе с кабиной. Это ведь нуль-система, а не машина времени. .
— А у вас и такая есть?
— Опыты проводятся,— Виктор пожал плечами.— Вроде даже установку собрали, я где-то читал. Но пока это все в стадии эксперимента. В общем, Сема, застрял я у вас, кажется, крепко.
— Ну так уж и застрял.— Семен очень хотел помочь этому симпатичному парню, но не знал как.— У нас тоже жить можно. Если бы тебя в Штаты занесло — тогда другое дело. А здесь СССР. Поможем. До поселка доберемся, с районом свяжемся. В Москву тебя отправят, а там — наука. Да не переживай ты, настроят твою машинку в обратную сторону!
— Настроят…— Черешин безнадежно махнул рукой.
Помолчали. Съели еще по кубику. Черешин нагнулся, поднял полунинский карабин. Прикинул по руке.
— Музейная вещица… Да, а что ты у березки делал?
Вот этот вопрос Семену пришелся как кость в горло. Не хотелось ему на этот вопрос отвечать.
— Да так,— начал нехотя,— привязали. Браконьеры. Здесь же заказник, Лосиная тундра называется,— Но вдруг снова нахлынули на него обида и унижение, и Полунина прорвало: — Есть тут у нас такой товарищ Кочкин, директор совхоза, красавец мужчина, чтоб ему!.. Два раза карабин у него отбирал. Да что толку, если уже через месяц ему возвращают… Царь и бог, понимаешь! А вчера лося со своими дружками завалил. Я их на этом деле прихватил, и поначалу-то ничего, не возражают, не ругаются. А начал протокол составлять — навалились скопом… Ну, и вот… А я, подлость такая, Мухтара на зимовье оставил, уж он-то бы им показал!
— Мухтар — это помощник?
— Собака. Овчар восточно-европейский. Он у меня браконьеров на дух не переносит! А тут я один. Ручкой мне помахали и уехали. Если б ты на полянку не свалился…— Семен присвистнул.— Такого, главное, лося завалили, гады! А теперь иди доказывай. До дома доберутся, мясо спрячут — и свидетелей нет.
— Та-ак…— Черешин поднялся, задев головой потолок палатки.— А когда они, говоришь, до дома доберутся?
Семен встрепенулся было, но тут же сник.
— Да нет, не догнать. У них вездеход, пешком не погонишься. Часа через три на месте будут.
Виктор вышел из палатки. Дождь сеял все так же мелко, нудно, неутомимо. Холодный ветер обдавал лицо. Влажно шелестела листва жилистых, скрученных каменных берез, чуть слышно потрескивали сучья, темнели, понурившись под дождем, кусты шиповника. Невдалеке стояла рябинка — четко выделялись ярко-красные гроздья… Земля. Наша Земля. Сейчас, сто лет назад и через тысячи лет — наша. И если ее топчут грязными сапогами… а в твоих силах сделать ее чище, хоть немного исправить зло…
— Вить, а Вить,— Семен подошел, топтался сзади.— Ты чего? Не догнать же, я говорю…
— Бери карабин,— не оборачиваясь, сказал Черешин.— Догоним.
— Нет, ты серьезно? — Полунин засуетился, собирая вещи, возбужденно хохотнул.— Ну, дают дрозда потомки! Догоним, говоришь?! Ну, поехали! Ах, черт, они же у меня патроны забрали…
— Возьми мою винтовку.
Черешин ощутил, как накатило знакомое чувство азарта, веселая ярость, пьянящее предчувствие боя. Экзамен продолжается, и уж он-то постарается получить «отлично» за этот поиск.
— Слышь, Вить, а где у нее затвор-то?
— Вот магазин, а вот предохранитель. А это пусковая клавиша. Снимешь с предохранителя — и лупи. Пятьдесят зарядов.
— Ясно.— Полунин для пробы шарахнул по ближайшей березе, ветку словно топором обрубило.— Сильно бьет, собака!
— Теперь обхвати меня руками и держись крепче.
И Черешин передвинул рычажок антиграва в предельное положение. Земля ушла из-под ног. Семен вцепился в плечи, горячо дышал в ухо.
Коньяк сделал свое дело. Гости захмелели, сыпали анекдотами и думать забыли о привязанном к дереву охотинспекторе. ГТС с ревом шел  по тундре. Гусеницы рвали дерн, месили размокшую землю. По металлическому полу вездехода со звоном перекатывались пустые бутылки. Брезентовая крыша просела, сквозь нее просачивались темные капли крови: сверху была привязана лосиная туша. Одна капля упала на лицо гостю из сельхозуправления. Гость слизнул ее языком и глупо захохотал. Все было в порядке. Почти.
Кочкин оглянулся на согнутую спину водителя, поймал в зеркальце его хмурый взгляд. Второй гость как раз кончил рассказывать очередной— не без бороды — анекдот. Кочкин вежливо засмеялся.
— Как, говорите? Полетел в Гондурас за укропом? Ха-ха. Ну, еще по одной… Да вы закусывайте — пока еще приедем. Одну минутку…
Цепляясь за скамейку, он пробрался к водительскому отсеку. Достал сигареты. Похлопал по карману.
— Костя, дай спичек.
Водитель, не глядя, сунул коробок.
— Что, детинушка, невесел? О чем задумался?
— Зря мы это, Сергей Петрович, вот что.
— Ты о чем, Костя? Лося пожалел? Плюнь, их по тундре много бегает. На наш с тобой век хватит.
— Вы не шутите, Сергей Петрович.— Голос водителя дрожал.— У Семена двое детишек.
Директор затянулся, пустил дым поверх его головы.
— Вот оно что! А я-то думаю, о чем это наш Костя размышляет. Мало тебя Полунин штрафовал? За каких-то жалких гусей. Мало, да?! Детишек его пожалел? А он наших пожалеет? Ты пойми, Костя, Полунин давно напрашивался. Я его предупреждал. Да и кто видел? Кто докажет? Ты ведь в свидетели не пойдешь? Не пойдешь, а, Костя? Что молчишь?
— Убийцей быть не хочу.
— Убийцей! Сопли развесил. Мы его разве убили?! Ну, пошутили, к дереву привязали. Приедем в поселок, заправишься — и обратно. Отвяжешь.
Полунин тебе еще и спасибо скажет.
— Правда? — Костя обернулся. В глазах его вспыхнул радостный огонек.— Нет, правда, Сергей Петрович?
— Рычаги не бросай, в канаву заедем… Конечно, правда. Да, Костя, вот еще что. Тебе мой «зауэр» нравился? Дарю! Владей. Только Полунину не показывай — отберет. Ну, рули, рули, бродяга!
Кочкин поощрительно потрепал Костю по загривку. На секунду рука его замерла, словно собираясь вцепиться в горло не в меру совестливого водителя, и директор поспешно ее отдернул.
— Да, Полунину скажешь — это ему последнее предупреждение. Пусть из поселка сматывается. Двоим нам не ужиться. Вот так!
Кочкин с остервенением швырнул окурок на  пол, придавил каблуком.
И тут ГТС стал. Костя затормозил так резко, что гости, с недопитыми бутылками в руках, попадали со скамеек, а директор с размаху «приложился» к железной стойке.
Прямо перед лобовым стеклом, широко расставив ноги, стоял отчаянный охотинспектор, всем в поселке известный Семен Полунин. На губах его играла нехорошая ухмылка, в руках он сжимал короткую, странного вида винтовку, а позади так же нехорошо ухмылялся здоровенный парень в небывалом, насквозь просвечивающем комбинезоне и с пистолетом наизготовку.
— Выходи, приехали,— сказал Полунин,
— Выходи! — повторил Семен и для убедительности врезал из черешинской винтовки по фаре. Брызнули осколки.— По одному.
Отрезвевшие браконьеры нехотя выбрались на свежий воздух.
— Значит, программа у нас будет такая,— продолжал Семен.— Ты, Костя, доставай тросик и вяжи высоким гостям руки. Вот так, молодец. Нет, уважаемого директора совхоза не трогай. Пусть пока так постоит. Теперь забирайся в кабину и дуй в поселок. Привезешь участкового уполномоченного товарища Трифонова. Скажешь, я усиленно прошу. А мы пока побеседуем.
Вездеход вновь загрохотал, рванул с места и пошел в сторону поселка, Кочкин проводил его тоскливым взглядом.
— А теперь иди сюда.
Семен вернул винтовку Черешину и деловито засучивал рукава.
— Не имеешь права,— хрипло сказал директор.
— Имею, имею,— успокоил Семен.— Я тебе сейчас все мои права распишу.
Черешин прекрасно понимал, что должно произойти, но не вмешивался. С какой стати? Это дело их двоих — Полунина и этого… Кочкина.
— Привязать бы тебя к березе,— мечтательно сказал Семен,— да все березы в лесу остались.
И тут раздался хорошо знакомый Черешину голос. Он произнес:
— Что происходит? Докладывайте, курсант Черешин!
И на поле битвы собственной персоной вступил начальник Школы егерей Главного управления космических заповедников сэр Джордж Берроу-старший. И Черешин понял, что его все-таки нашли.
— В норме.— Врач отошел от браконьеров, тщательно упаковывая шприц.— Завтра проснутся и ничего не вспомнят. Может быть…— он вопросительно посмотрел на Берроу.
— Этого не надо, он и так никому не расскажет,— сухо ответил сэр Джордж.— Правда, был еще водитель…
— Костя?— Полунин замотал головой.— Да он с перепугу все позабудет!
— М-да? — Начальник Школы егерей скептически поджал губы.— Впрочем, насколько я понимаю, он вне пределов нашей досягаемости. Ладно, будем надеяться. Черешин, прощайтесь с вашим товарищем, нам пора.
Сотрудники Института времени скрылись в недрах своей экспериментальной машины. Там уже находилось черешинское снаряжение и — в разобранном виде — нуль-кабина. Из недр доносились возбужденные голоса: сотрудники пытались выстроить хоть сколько-нибудь правдоподобную гипотезу по поводу происшествия с
курсантом.
— Быстрее, курсант.—  Берроу шагнул к машине.— Энергия уходит.
Виктор пожал руку Полунину.
— Прощай, Сема.
— До свидания. Я рад, что тебя нашли, — Семен хотел еще что-то сказать, но не мог подобрать нужных слов. Тогда он просто снял с плеча свой карабин, снова заряженный.— Держи. На память.
— Спасибо, Сема.— Черешин воровато оглянулся, Берроу не было видно.— Эх, была не была, создадим временной парадокс!
— Спасибо и тебе,— Семен принял ответный дар — нож из будущего, сделанный, надо полагать, из неизвестного пока науке сплава,— Ну, бывай!
Высокая фигура в проеме люка, Грустная улыбка. Прощальный взмах руки.
И все. И растаяла машина в воздухе.
— До свиданья,— еще раз пробормотал Семен Полунин.
Издалека донесся рокот мотора. Это спешил из поселка участковый уполномоченный.
По экранчику побежали строки: «Корунда. Светлые пески. Сезон дождей…» Черешин натянул капюшон и вышел из нуль-кабины.
Сиреневый ливень хлестал по бирюзовым барханам. Из-за облаков на курсанта стремительно спикировал кибер, изображавший летучую косатку. Два выстрела разнесли его вдребезги. Полунинский карабин бил без промаха.