Мы прошли какими-то кривыми крутыми лесенками, миновали несколько тесно заставленных служебных помещений, дотом Зоя Александровна Огризко отворила маленькую дверцу, и мы попали в громадный зал Государственного Исторического музея.
Зал этот был перечеркнут узкой дорожкой из натянутых белых шнуров, чтобы посетители проходили дальше, не задерживаясь здесь, потому что в этом и в соседнем залах все экспонаты были сняты, картины составлены стопками у стены, витрины закрыты холстом, оставалась на своем месте только тяжелая железная клетка, в которой Пугачева держали до казни. Музей готовил в этих двух залах новую, пугачевскую экспозицию.
Зоя Александровна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник музея, любезно согласилась показать мне то, что пока не видели посетители, и рассказать о наиболее интересных экспонатах.
Вот тогда-то я и увидел впервые подлинники трех портретов Емельяна Ивановича Пугачева.
Первый — это, собственно говоря, даже не портрет, а очень большая картина. Пугачев, уронив шапку наземь, отпрянул в ужасе, волосы его встали дыбом, он смотрит со страхом в правый нижний угол картины. Там в облаках дыма тянется к нему из преисподней горбоносый дьявол. Слева видна какая-то река, наверно, Урал, а за ней горит-полыхает барская усадьба.
Называется эта картина «Пугачев устрашенный».
Любопытнейшая и мало известная картина. Официальный усмиритель пугачевского бунта Панин заказал ее, чтобы повесить у себя в имении где-нибудь в парадном зале. Его тщеславием объясняется и большой размер картины. А писал это полотно, как установили ученые, какой-то крепостной художник Панина.
Почему же этой картине в музее отводится почетное место? Вроде бы по живописным достоинствам и по идее — она далеко не шедевр. Но, во-первых, любое изображение Пугачева важно для истории. А во-вторых, эта картина-портрет с подтекстом.
— Сравните, как одет Емельян Иванович здесь,— сказала Зоя Александровна, — и на известном по школьному учебнику истории портрету «Пугачев в оковах». Там он в обычном тулупчике, в красных сапогах. По свидетельству современников, Пугачев был среднего роста, а здесь вон каким богатырем изображен. Да и замысел-то какой: только черта одного и боится Пугачев. Но если вглядеться, ужас его картинный, не веришь, что вождь Крестьянской войны по-настоящему устрашен.
Права Зоя Александровна, проведшая у этого портрета много часов. Постоишь, рассмотришь, как следует, и понимаешь: сочувствовал «злодею» крепостной художник и сделал все, чтобы вышел Пугачев неустрашенным, народным героем.
Вот тот самый, знакомый по школьному учебнику портрет, первое и одно из самых достоверных изображений Пугачева в неволе. Чем он интересен?
1 октября 1774 года Пугачева привезли под конвоем в Симбирск. На другой день туда прибыл Панин. Своему покровителю Григорию Потемкину он написал в Санкт-Петербург:
«Злодей Пугачев уже в моих руках. Теперь с него пишут портрет, коим с другим отсель курьером предупрежу Вашему превосходительству оригинал. Не может ли иметь любопытства и наша великая государыня увидеть сего адского изверга скорей, хотя на портрете, нежели обстоятельства потребного препровождения оригинала дозволить могут им поспешить?»
До отсылки портрета в столицу с него было сделано несколько копий. Кстати, в Историческом музее до последнего времени тоже висела только копия и лишь сравнительно недавно из Таллина получен оригинал, который занял свое место в экспозиции.
За одно только мы «признательны» Панину, хотя он сделал это, конечна, в своекорыстных целях: для доказательства непохожести Пугачева на Петра III, за которого Емельян Иванович себя выдавал, Панин приказал «исполнить гораздо сходный список с изображением возложенных на него оков», то есть написать Пугачева как можно достовернее.
Портрет действительно удался. И опять здесь — Пугачев неустрашенный. Известный исследователь Оренбургского края П. И. Рычков, как известно, допрашивал в Симбирске пленного Пугачева и оставил очень живой и точный словесный портрет, который совпадает с тем, что написал художник:
«Глаза у него чрезвычайно быстрые, волосы и борода черные, росту небольшого, но широк в плечах и весьма скор в повороте».
Но и этот, известный нам с детских лет портрет тоже надо видеть в подлиннике и обязательно рассматривать в подробностях. Смелый разлет бровей, мощная, не сломленная фигура, и тяжелые оковы для него что пушинка как много мысли и страдания в глазах… Портрет создан иконописно-просветленно, с глубоким чувством.
Нет, это не «вор», не злодей, а заступник народный.
Кто бы ни писал Пугачева, даже самый подневольный крепостной художник, которого и высечь могли, и убить за правдивый портрет, не мог не изобразить главного — воли, ума и неустрашенности народного вождя.
Но самая необычная судьба у «парного портрета» — Пугачева и Екатерины II.
Взятие Илецкого городка в сентябре 1773 года было первым большим военно-политическим успехом Пугачева.
«Пугачев пошел прямо к Пленному городку и послал начальствовавшему в нем атаману Портнову повеление — выйти к нему навстречу и с ним соединиться… Атаман думал сопротивляться, по казаки связали его и приняли Пугачева с колокольным звоном и хлебом-солью»,— записал Пушкин в «Истории Пугачева».
Пугачеву понадобился теперь парадный портрет. Где взять холст? И тогда вспомнили, что казаки, ворвавшись в атаманскую канцелярию, проткнули пиками портрет Екатерины II. Холст наскоро заштопали, и живописец поверх императрицы написал Пугачева.
Это единственное достоверное изображение Пугачева с натуры до захвата его в плен.
Необычен этот портрет: явственно видны шрамы на холсте, сверху проглядывает изображение Екатерины.
«Второе дно» открылось сравнительно недавно. В 1924 году портрет был найден в запасном фонде музея. Взялись за его реставрацию, аккуратно сняли верхний слой краски — и изумились: показалось лицо Екатерины II, вероятно, копия с портрета работы художника Эриксена.
А как установили, что писан портрет Пугачева именно в Илеке, и кто написал крестьянского вождя поверх изображения императрицы? Об этом рассказала еле заметная надпись слева вверху: «сентября 21-го 1773 года». И на обороте: «Емельян П. родом из казацкой станицы нашей православной веры, принадлежит той веры Ивану сыну Прохорову. Писап лик сей 1773 года сентября 21 дня».
Два раза упоминается эта дата, и она дает возможность точно сказать: написан портрет в Илеке — там Пугачев был 20—21 сентября 1773 года. И художник, видимо, иконописец-раскольник, но и он написал Пугачева неустрашимым.
ОХОТСКИЕ КАМУШКИ
Николай СЕМЧЕНКО
Мыс Марекан — красивейшее место побережья Охотского моря, Сюда стремятся любители романтики и дальних странствий. Но не только красивыми пейзажами славен мыс. Здесь обнаружено месторождение уникального минерала.
Мареканит — мечта коллекционеров. В мире пока что известно лишь одно месторождение этого вулканического стекла — на мысе Марекан. Только здесь можно найти удивительные камешки, похожие на орешки, и цветом, кстати, они «ореховые» — от светло-коричневого до густо-коричневого тона.
Первопроходцы в восемнадцатом веке искали на Охотском побережье руду, золото, серебро. Но особо поразились они «узорчатым камням».
— В старинных отчетах после слов «охотские камушки» назывались полудрагоценные сердолик и агат, дымчатый и розовый горный хрусталь, морион, халцедон и другие,— рассказывает директор Охотского краеведческого музея Е. Мороков.— Но чаше исследователи упоминали узорчатый камень, то есть мареканит. Своей громкой известностью этот минерал обязан российскому академику Эрику Лаксману и его сыну Адаму, который бывал в Охотске, а в 1792 году возглавил посольскую экспедицию в Японию — в общем, интересный был человек. Он-то и отправил своему отцу образцы марекапита. С тех пор и стали собиратели минералов гоняться за «узорчатыми камнями».
Недавно геологи обследовали месторождение мареканита. «Узорчатые камушки» вполне можно использовать, например, для производства высокопрочного стекла. Мареканит привлекает и художников-ювелиров. Изделия из него оригинальны. Ну а тем, кто никогда не видел этот минерал, стоит побывать в Хабаровском геологическом музее, где этот минерал представлен наряду с другими «охотскими камушками».
