Партия будет и впредь повышать роль комсомола в воспитании подрастающей смены, в практическом решении задач ускорения социально-экономического развития страны.
Программа Коммунистической партии Советского Союза.
Ребенок удивляется полету бабочки, рождению радуги, появлению изображения на фотобумаге… И тот, кто сумеет сохранить свежесть взгляда, способность в обычном увидеть необычное, может стать ученым…
Ребенок мастерит из кубиков небывалый замок, собирает фантастическую машину… И тот, кто сумеет пронести этот творческий заряд через всю жизнь, подкрепив его знаниями и четким научным мышлением, может стать ученым…
Ребенок в отчаянии — его замок рушится. Он строит его снова и снова — и не бежит играть на улицу, и не идет ужинать. Тот, кто сохранит эту увлеченность, эту способность загораться, подкрепив ее трудолюбием и настойчивостью, может стать ученым…
Борис Митрофанов убежден: творческому отношению к делу можно и нужно учить, как азам изобретательства. Борис — химик. Его работа — создание новых сплавов из компонентов очень далеких, например, металлов и неметаллов. Свести их воедино и заставить служить человеку может только творческая фантазия ученого.
Борис — сторонник комплексных творческих молодежных коллективов, когда в одну упряжку впрягаются люди самых различных специальностей, из институтов и с предприятий, и делают в итоге важное государственное дело. В Новосибирске несколько лет назад была создана фирма «Факел» — прообраз нынешних творческих молодежных коллективов. Борис, тогда студент Новосибирского университета, работал в «Факеле» и с тех пор убежден: этот путь верный!
И в самом характере Бориса сплавлены воедино качества, как будто исключающие друг друга. Он рационалист и лирик. Теоретик и практик. Спокоен и стремителен. Умеет торопиться не спеша. Это совершенно необходимое свойство — при том объеме работы, которую надо, должно сделать сегодня, сейчас. Ритм! Жесткий ритм каждого дня. Нет и не может быть резкой грани между научными, общественными, личными интересами — это все ветви одного дерева, и одни корни, одни соки питают их… Характер этот вобрал в себя многие черты, типичные для советских ученых.
НАЧАЛО
Молодой сибиряк попал в лабораторию тугоплавких соединений Института химии, возглавлял которую директор института, член-корреспондент Академии наук СССР Геннадий Петрович Швейкин, и пришелся здесь ко двору. Тема увлекательная: создание конструкционных материалов с заданными свойствами, синтез твердосплавных материалов.
Зачем нужны твердые сплавы? Сегодня, куда ни глянь, без них не обойтись. Буровики ищут нефть; только оборудование, в котором использованы твердые сплавы, может прогрызть земную толщу… На всех заводах — станки, и на каждом станке — резцы. Они должны быть прочные и надежные. Даже вселяясь в новую квартиру, мы не обойдемся без стенопробойников и сверл…
Твердые сплавы выпускали и прежде. Но для их производства нужен вольфрам. А вольфрам дорог, мало его… Приходилось покупать за границей. Значит, нужно создать другой материал, на другой основе, но с теми же замечательными свойствами. Решение этой задачи было делом государственным.
Ученый всегда знает, что его путь не усыпан розами. Он всегда помнит, что может получиться и отрицательный результат, и этот отрицательный результат — тоже результат. Хотя кому-то может показаться, что человек вытащил черный шар — успеха нет. Уральские химики, ступив на новый путь, никем не пройденный, не раз вытаскивали этот черный шар. Не все и не сразу получалось…
Мы говорим, что работа — радость и наслаждение. Творческая работа… Сколько раз химики готовы были проклясть свое призвание, работа приносила не радость — муки! Где оно — то счастливое сочетание всех компонентов? Икебана — японское искусство составления букетов… Борис составлял сплавы, как букеты, тщательно подбирая компоненты, продумывая композиции…
Теоретические разработки, потом сотни экспериментов на маленьких печах — и черный шар. Опять поиск, проверки, опыты. Это была не лотерея — не удачный случай. Лишь глубокое изучение теории, разработка научных основ синтеза могли позволить предсказать свойства нового соединения, а эксперименты — подтвердить, что поиск идет правильно… В конце концов именно уральским ученым удалось предсказать и выплавить без вольфрама новый сплав — прочный, надежный, не уступающий прежним.
Борис не стал поступать в аспирантуру, хотя такая возможность была. Диссертация — не самоцель, не смысл жизни. Целью было найти этот чудесный сплав. Ну, а по мере работы накопился и материал для диссертации, оставалось только написать ее. Редкий случай — он подготовил диссертацию за три года после окончания университета и успешно ее защитил. Тимирязев в своей статье о красном цвете писал о том, что он думал о красном цвете больше, чем другой человек на земле. И это так. Ученый действительно думает о предмете своего исследования больше, чем какой-либо другой человек. Так и Митрофанов. Думал не вообще о химии — о той узкой задаче, решения которой еще нет. Думал и на работе, и после пяти часов — время суток значения не имело…
— Есть хорошее выражение,— говорит Борис.— «Тот, кто хочет работать, ищет возможности, а тот, кто не хочет, ищет причины».
Он всегда искал и находил возможности… Впрочем, поиск свой Борис вел не в одиночку. Создание нового сплава — гигантский труд, посильный лишь большому коллективу. Но в этой общей работе вклад Митрофанова значителен.
Я иногда думаю, смог ли бы он так глубоко разработать свою научную тему, если бы не нес двойную нагрузку (Борис был секретарем комитета ВЛКСМ института)? Вряд ли. Потому что, хотя общественная работа и отнимала немало времени, но она давала и новый импульс, это была как бы подзарядка аккумуляторов… В институте каждый третий — комсомолец. Все шло как везде, по традиции: собрания, субботнику, вечера, спортивные соревнования. Но было и сверх того — проводились конкурсы работ молодых ученых, конференции, школы молодых. На ощупь делались первые шаги к научной организации общественной работы.
Позднее один из комсомольских работников скажет мне:
— Думаю, что сегодня крупной комсомольской организацией должен руководить технарь. Развелось много любителей толочь воду в ступе, а сегодня надо дело делать!
Организация института вошла в число лучших организаций центра. У Бориса были верные сподвижники: один из организаторов первого в стране совета по науке при Свердловском горкоме ВЛКСМ В. Бамбуров, председатель областного совета молодых ученых В. Губанов — оба доктора наук — и многие другие.
КОМАНДИРОВКА
В. Солоухин в одной из своих книг определил сущность творческого процесса с помощью оригинального сравнения из области химии. Стоит в перенасыщенный раствор бросить затравку или просто стукнуть по стенке сосуда, как начнется выпадение кристаллов — стремительно и мгновенно. Главное условие творчества — вот эта перенасыщенность, иначе кристаллов не будет, чего ни бросай и как ни стучи… Есть задел, возникла перенасыщенность, и потом — снежным комом — яркие, красивые кристаллы.
В институте достигли этого состояния перенасыщенности. Но для выпадения кристаллов нужен толчок! Это сейчас распространение твердых сплавов идет как бы само собой — добрый джинн выпущен из бутылки и делает свое дело. Но вот выпустить его из бутылки было непросто.
— Подковать блоху можно, а вот пустить это дело на поток…— шутит Борис. Он-то знает, сам месяцами жил в Кировграде, где шло внедрение новых сплавов.
Между институтом и Кировградским заводом твердых сплавов заключен молодежный договор о социалистическом содружестве. Использовался и этот — тогда еще новый — путь для ускорения внедрения.
Борис автобусом едет в Кировград. В начале пути, когда слева и справа бегут нарядные, заполненные народом центральные улицы Свердловска, и потом, когда стеной встают с обеих сторон мощные заводы, и позднее, когда их сменяют опять жилые кварталы, а потом — теплицы, целый городок под стеклянными крышами, Борис думает о вчерашнем.
Было партсобрание — и его принимали кандидатом в члены КПСС. Рекомендацию дал ему Швейкин, член-корреспондент АН СССР, директор института, его учитель.
Пожалуй, так волновался Борис только в Москве, когда приехали они целой группой во главе с директором института Швейкиным и кандидатом наук Владиславом Дмитриевичем Любимовым во Всесоюзный научно-исследовательский институт твердых сплавов. Приехали доказывать, что можно получить новые твердые сплавы — без вольфрама, на основе карбонитрида титана. Москвичи не верили. Они пробовали повторить опыты уральцев — не вышло… Ситуация была хуже не придумаешь! Целый отраслевой институт — нельзя же скакать со своими рекомендациями через их голову. Стенка! Оно, если спокойно разобраться, может, и верно. Мало ли кто чего напридумывает, нельзя же каждый раз промышленность перестраивать… Надо было доказать!
Только первую лодочку с образцами в печь посадили — волнение как рукой сняло! Что ж, пусть поглядят, поучатся…
Все вышло в высшей степени удачно. Лед тронулся.
Лед-то тронулся — министерство на ноги подняли, Госкомитет СССР по науке и технике подключили, заверили, что могут предложить промышленности интересные разработки. А что теперь? На маленьких установках все получалось, а заводская не потянула.
Автобус катил по Уральским горам, легко съезжал с небольших перевалов и снова, натужно гудя, полз вверх. Туристы на задних сиденьях слаженно, задушевно пели: ,
А на крыше Хибин три недели пурга,
Стелет ветер мужчинам лихую постель.
И дрожат перевалы, и пляшут снега,
И пурга вылетает из труб пропастей…
Песня уводила Бориса далеко-далеко, на Чукотку, где студенческий строительный отряд разгружал баржи с цементом. По двое суток вкалывали, и не уйдешь, не скажешь: устал, братцы! В трюм спустишься, там облако пыли, дышать нечем. Мешок на плечи — и пошел. Как маятник: вверх-вниз, до того, что кровь из носа… Работал отряд в районе БАМа и Амурской области, под Магаданом и на мысе Шмидта. В стройотряды рвались. Конкурс — шесть человек на место. А уж попал — держись!
В Кировград на днях уехал сотрудник лаборатории Виктор Жиляев, как-то у него дела?
…Бросить портфель в заводской гостинице — один момент — и на работу. Вахтерша здоровается с Борисом, как со старым знакомым. И пропуск, постоянный заводской пропуск, не надо показывать. Вместе с мастером Володей Кругловым прошли по цеху. На печи карбонитризаций инженеры завода предложили поставить вторую трубу — теперь через печь можно пропускать больше лодочек с брикетами… Да и брикетирование смесей помогло, но все это не решает главного. А главное: вакуумная печь капризничает. Такой печи не было прежде в цехе, специально для производства нового сплава заказали ее, а остальное оборудование использовали старое, приспособили прежнюю технологическую цепочку.
— Насосы каждые три дня летят… Замучились мы с ними.
— А что качество?
— А… То же самое! Твердость есть, а прочность ни к черту!
Вакуумная печь стояла. Рабочие перебирали насосы.
— Где Жиляев?
— Сейчас спустится… Да вот идут с начальником цеха…Жиляев привез на завод температурный режим разложения каучука. Каучук должен был склеивать сыпучую смесь, а потом улетучиваться.-Склеивать-то он склеивал, а потом начинались неувязки.
— Привет, Борис! Наконец-то! Тебя ждали. Завтра будем опять пробовать.
— Корректировку режима сделаем, как вы предлагаете.— Начальник цеха Д. И. Пельц надеется на ученых. В самом деле, такую кашу заварили, и вот осечка.
— Будем смягчать режим.— Борис знает, что в конце концов укротят они эту печь, сколько же она будет сопротивляться! Фундамент есть, фундамент надежный — за теоретическую часть можно ручаться! Такой крепкий фундамент, что высокий замок можно возводить и со шпилем.
Вечером Борис с Виктором Жиляевым и Сашей Хохловым, молодым инженером из этого же цеха, бродили по улицам городка, раскинувшегося по сопкам. Лес — рукой подать… Рядом — Висимский заповедник, где стоят первобытные, никогда не рубленные леса. Где вольно живут звери и птицы. Где на шиханах греются змеи, снуют ящерки да обитают, наверное, еще и герои бажовских сказов. Висим — родина Мамина-Сибиряка, древний Урал…
Кировград — бывший демидовский рудник Калата. Это старое имя помнят жители городка, и давняя слава этого края сегодня расцветает новыми красками.
— Сам Орджоникидзе приезжал, помогал налаживать производство на мелькомбинате.— Саша Хохлов направлен сюда после окончания ленинградского института, но история этих мест занимает его разве чуть-чуть меньше, чем производство твердых сплавов и рационализация.
— Знаю, слышал,— отзывается Борис,— а наш завод эвакуирован в годы войны из Москвы…
«Наш» — не случайная оговорка. Завод твердых сплавов стал для Бориса своим, родным.
— Но как бы все-таки удлинить процесс спекания? — он все время думает об этом, мысль тревожит, как рана…
Через несколько дней на совещании у директора предложения ученых получат четкую форму. Чтобы удлинить процесс спекания, добиться полного удаления паров каучука и высокого качества сплава, нужно поставить еще одну вакуумную печь. Разделить процесс на два этапа. Решение простое — удивительно простое! Но вот вопрос: а где взять вторую печь?
— Попробуем использовать корпус от старой печи… Кое-какие детали из нержавейки сделаем…
Не зря инженеры Кировграда работали это время рука об руку с учеными — творческий запал коснулся всех…
И они победили.
Сплавы, изготовленные на Урале, триумфальным маршем проходят по выставочным павильонам ГДР, ФРГ, Югославии, Франции, Болгарии. Золотая медаль Лейпцигской ярмарки — свидетельство высокого уровня разработки уральских химиков. В восьми странах мира, в том числе в ведущих капиталистических, запатентованы новые сплавы. В нашей стране они используются на двухстах предприятиях.
Однако настоящий ученый всегда недоволен. Борис едет на стажировку в США, занимается новой темой — плазменным нанесением тугоплавких покрытий…
СТАЖИРОВКА
Уже была за плечами Австрия, где Борис читал лекции по химии в одном из университетов. Австрия — картинно красивая, праздничная страна. Но поездка в Соединенные Штаты Америки особенно ответственна. И но срокам больше, н работа серьезнее. Борис ехал с ясным сознанием того, что надо выложиться, поработать на максимуме, чтобы не посрамить земли русской.
Вел исследования, работал вместе с химиком Луисом Тотом и специалистом в области плазмы Эмилем Пфендером — опубликовали совместные статьи. Потом Борис рассказывал:
— Один из американских ученых, Допальд Эллис, бывал на стажировке в СССР, работал в Институте химии. Его всегда удивляла и поражала атмосфера доброжелательности, для нас совершенно естественная. Сотрудничество помогает нам лучше понять друг друга.
Коллеги по работе относились к нам в высшей степени дружественно: они видели, что мы приехали дело делать, а они дело превыше всего ценят.
Знают они о нас очень мало, порой их неосведомленность просто поражает. Некоторые уверены, что в мире есть только три крупных города: Сан-Франциско, Нью-Йорк и Вашингтон. Телевизор включишь, только и слышишь: «Советская угроза…» Но, к чести американцев, надо сказать, что они хотели бы знать о нас больше, им просто не дают достаточно объективной информации. И когда в кинотеатрах идут советские фильмы, они пользуются большой популярностью. Для многих это —открытие неведомого мира…
Шовинизм процветает. Достаточно посмотреть, как неистовствуют зрители на трибунах во время матчей. Великая нация должна везде и всегда побеждать! Они чувствуют, что теряют свои позиции в мире, и это отражается не только па экономике, но и на характерах и взглядах людей. В большинстве они — индивидуалисты. Такими их делает неуверенность в завтрашнем дне. Даже профессор в Штатах не знает: а не потеряет ли он место на будущий год?
БУДНИ
Суета будничной работы… Борис возглавляет группу по изучению физико-механических свойств материалов. Но суета — это внешне. Все подчинено главной цели.
— Истина относительна — вот основной тезис, который движет ученым. Видим недостатки, смотрим, как крутить дело дальше. Скептицизм ученого — понятие конструктивное. Внедряем один сплав, а разрабатываем уже другой!
…Плазменная струя рождает грохот и свет молний. Фантастически преображается мир вокруг, и даже темные очки кажутся бесполезными.
— Очень прочно садится покрытие,— объясняет Борис. когда молния гаснет,— промышленность уже использует такие установки, но это лишь первые шаги. Мы должны научиться исследовать структуру этой тонюсенькой пленки, добиваться наибольшего эффекта. Делать «слоеные пироги», чтобы полнее раскрывались свойства различных веществ.
Новая тема — продолжение прежних исследований, но и ломка первичного, выход на новые горизонты. Дни уходят на работу с технической литературой, нужно быть в курсе всего, что делается в мире по этому направлению. Чтобы не изобретать велосипед.
Кто-то из ученых в шутку говорил, что занятие наукой.— это удовлетворение собственного любопытства. Но это не совсем так. То «эгоистическое» удовольствие, которое дает процесс познания, соединяется с удовлетворением от мысли, что не зря живешь на свете, не зря ешь свой хлеб. Но удовольствие и удовлетворение посещают ученого редко — в момент победы, научного прозрения. Чаще же — неудовлетворенность и беспокойство.
СОВЕТ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ
Желтый песчаный пляж, спокойная голубая гладь воды, чайки, что с криками носятся за кормой маленького прогулочного катера. Тишина… Чуть слышно шумят вековые сосны. Все вокруг уже напоено прохладой, но в воздухе еще стоит знойный солнечный запах уральского леса… На базе дома отдыха «Шарташ» проходит областной семинар секретарей комсомольских организаций НИИ, проектных и академических институтов. Идет серьезный разговор о главных задачах советов молодых ученых и специалистов. Выступает делегат XIX съезда ВЛКСМ Борис Митрофанов: «Мы должны заниматься пропагандой целевых комплексных программ развития края, используя для этого все возможные пути: выставки, конференции, семинары. Во-вторых,, нужно выбрать из необъятного конкретное дело и довести его до конца. Комплексные творческие молодежные коллективы — КТМК — это кратчайший путь к внедрению. У нас в области их более 300. Развитие КТМК — отряды «Наука».
— Не надо нам никаких коллективов! Работаем по договорам, и хватит!
— Забот — сверх положенного, а в оплате никаких преимуществ!
Тянется лес рук. Скептиков и сегодня больше чем довольно.
— Но такие коллективы зарекомендовали себя отлично. У нас как еще порой бывает? Человек приходит в институт и годами кальки трет. А тут — реальная возможность проявить себя! Интерес личный и общественный соединяются. К тому же в коллектив вливаются люди с предприятий, проще решать вопросы внедрения.
Борис говорит, как всегда, по сути и главное. Он готов сто раз объяснит]* тем, кто не понимает, доказать тем, кто сомневается. Но вот тем, кто сознательно не хочет работать,— тем он не прощает! Не понимает и не хочет понимать, чем можно объяснить равнодушие…
С приходом Бориса в совет работа пошла веселее. Многие из членов совета но характеру — полная противоположность Митрофанову, мягкие, ровные, спокойные люди. И в этом коллективе уравновешивается взрывная энергия Бориса.
Генератор идеи, физик по образованию Андрей Королев, заведующий отделом обкома комсомола, комсорг ЦК ВЛКСМ но Уральскому научному центру АН СССР, кандидат химических наук Виктор Краснов. В небольшой комнатке отдела» затеваются горячие споры, тут спокойно не но живешь…
А вокруг них молодые ученые, те, кто приходят в обком запросто, как к себе в институт — с идеями и предложениями. Товарищи рядом — опора Бориса. Как сегодня науку — дело коллективное, артельное, так и общественные поручения молодые ученые выполняют дружно, вместе, в одной связке.
Урай… Туда я ездила с Вениамином Дрягиным, лауреатом премии Ленинского комсомола, руководителем областного штаба по шефству над разработками научных идей и рекомендаций для Тюмени, на скважины, где внедряются предложения ученых Уральского политехнического института.
Поздняя осень. В Свердловске — морось, слякоть, а в Урае ребятишки катаются на коньках, лихо съезжают с небольших горок. Мы едем к своей скважине. Катерок перетаскивает через Коиду паром. Среди машин и наш «Урал-375» — передвижная лаборатория. По лежневкам едем сквозь болота и чахлые леса. Места тут низменные, и наша скважина, в которую опущен излучатель ультразвука, стоит посреди скучного, ветреного болота. Машина идет осторожно — в ней установлен генератор. На время командировок ученых эта машина — их дом и место работы. Из досок сколочен «сервант», тут же продукты, посуда. В ящике под скамейкой — палатка, спальники, накомарники…
В ноябре на севере, кажется, всего лучше: и гнуса нет, и морозец легкий, ласковый. Ученые подключают аппаратуру к излучателю. Становится жарко. Вениамин скидывает куртку, пиджак, остается в одном свитере. Наступает главный миг. Включается генератор — мощный рев наполняет машину и весь окружающий мир. Там, на глубине в километр, начинается акустическое воздействие на пласты — то самое, что должно увеличить добычу нефти.
Но тогда ученые только отправляли в путешествие звук. Теперь же решено создать новую аппаратуру для исследования глубоких горизонтов, и в первую очередь Баженовской свиты, этого загадочного, богатого, но капризного горизонта тюменских месторождений. Звук будет отправлен в глубь пластов, а эхо его услышат точные приборы. Ученые хотят исследовать пласты, как врач прослушивает сердце больного. Тут найдется работа и математикам, и геологам, и радиоэлектронщикам. Новый коллектив, в состав которого входят молодые ученые из нескольких институтов Свердловска и Тюмени, возник на стыке наук, на грани теории и практики. Может быть, в этом и заключено то зерно неформального подхода, которое, прорастая, дает новые всходы. Это только одна работа из тех 35, которые контролирует штаб по шефству… Вместе с Вениамином занимается этой работой и Борис, председатель областного совета молодых ученых и специалистов.
Владимир Пыхтии, инженер Уралцветметавтоматики, начальник штаба по автоматизации и механизации ручного труда, несколько лет занимался автоматизацией «широкополки» и универсального балочного стана на Нижнетагильском металлургическом комбинате. Восемнадцать организаций страны заключили договор. Работа завершена, автоматика действует. Чем теперь должны заниматься члены штаба?
Думали вместе с Борисом Митрофановым, тем более что живут они по соседству. И мысль родилась…
В Кировском районе много предприятий легкой и пищевой промышленности, которые не имеют своей научной базы. Почему бы не посмотреть их проблемы? Сергей Щеклеин, тоже кандидат паук, председатель районного совета молодых ученых и специалистов, вместе с Володей ходил по предприятиям, в райком партии. В итоге был составлен темник узких мест, своеобразный банк заказов для комплексных творческих молодежных коллективов и отрядов «Наука». Одна из первых тем, за которую взялись молодые инженеры,— это разработка датчиков для определения влажности муки на хлебозаводе-автомате. Вот — конкретное дело, конкретное участие в выполнении Продовольственной программы.
Я назвала только несколько человек, на которых опирается Борис Митрофанов, которые составляют мозг и силу совета. Можно было бы назвать еще многих-многих увлеченных, для которых, как и для Бориса, их дело — это их страсть, и занимаются они им не по обязанности, а по желанию, выполняют не только свой долг ученого, инженера, но подчиняются велению совести. Об этом я думала, когда сидела и слушала на семинаре выступления ребят.
— Однако мне надо еще в институт, я вернусь часа через три.— Борис Митрофанов крепко жмет руки друзьям. И по привычке своей вскидывает вверх кулак — приветствие интернационалистов, его, митрофановский, характерный жест. Уходит быстро, легкой походкой, стремительно. Невысокий, крепкий, в неизменном своем кожане, не шел — летел вперед Борис.
НАДЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК
— Послушай, послушай Высоцкого…
Он любит песни Высоцкого, сам немного поет и играет. Воскресный вечер, когда можно позволить себе и отдохнуть. Утром с сыном бродил по Уктусу — такая разрядка помогает закрутить себя, как закручивают пружину часов, чтоб энергии хватило на рабочие дни недели. Я удивляюсь, почему по Уктусу, ведь рядом Шарташ…
— Там горы.
Между делом выполняя обязанности хозяйки, Надя, жена, успевала проверить, как сын выгладил брюки,— это тоже воспитание привычки к труду. Надя во всем помогает мужу, -понимает его. Ее мягкостью, добротой, приветливостью живет этот дом.
Быть может, кто-то скажет, что Борису Митрофанову, мол, легко сохранять жизнелюбие и светлое восприятие — все-то у него хорошо, все блага идут в руки. Но это не так. Истина в том, что он гнется, да не ломается! Порой организм не выносит бешеной нагрузки, прихватит сердце… Но он заставит и болезнь отступить. И неудачи воспринимает как полосу, которую можно пересечь…
Есть в технике термин — «надежность». И как надежны сплавы, которые делают на Урале, твердые сплавы, так бывают надежны и люди…
Когда верстался этот номер, стало известно, что в Институте химии Уральского научного центра АН СССР создана новая лаборатория — проблемная лаборатория износостойких покрытий. Заведующим ее назначен Борзее Митрофанов. Работа идет в тесном контакте с лабораторией резания уралмашевского научно-исследовательского института, с заводской наукой. То есть разработки ученых непосредственно служат задачам развития производства. И трудности внедрения таким образом сами собой исчезают. Разработки ученых, проверенные на Уралмаше, становятся достоянием всей нашей машиностроительной промышленности. Создание таких лабораторий в Уральском научном центре — это ответ ученых на новые требования жизни, их вклад в ускорение научно-технического прогресса, в укреплепие связи науки и производства, в решение задач, поставленных XXVII съездом партии.
