Первый и почти единственный исследователь творчества русского поэта XVIII века Ермила Кострова жаловался: «Нет ни строки из бумаг Кострова, ни одного его автографа, печатный материал крайне скуден». (П. Морозов. «Костров, его жизнь и литературная деятельность», Воронеж, 1876 г.)
Но… рукописи не горят. В XX веке в архиве поэта Д. Хвостова в Ленинграде был найден автограф Кострова, опубликованы еще два его письма. Но. все же пальцев на одной руке хватит, чтобы перечесть имеющиеся на сегодня автографы известного поэта и переводчика Ермила Ивановича Кострова, по-прежнему он остается для исследователей фигурой загадочной, почти легендарной, большинство известий о его жизни анекдотичны.
В Центральном государственном архиве, литературы и искусства мне удалось обнаружить еще один автограф поэта — письмо, написанное его рукой. Оно до сих пор не было опубликовано и исследователям не известно. Это небольшая четвертушка бумаги, на которой крупным, уверенным почерком Ермила Ивановича написана записка:
«Милостивый Государь, Григорий Матвеевич! Зделайте одолжение, уведомите меня, поедете ли вы к Николаю Ивановичу. Чем много одолжите преданного вам покорного слугу Кострова».
А далее приписка:
«Аз есмь и буду навсегда доколе не изыду ко господу. Почитающий ваши дарования Костров».
Подпись свою он снабдил добрым десятком завитушек.
В уголке письма стоит осторожная карандашная пометка на немецком языке — «Чрезвычайная редкость». Видимо, до революции письмо находилось в коллекции редкостей какого-то богатого собирателя, который прекрасно осознавал, его ценность и сделал эту пометку.
Письмо драгоценна для нас и тем, /что, судя по всему, говорит о близком знакомстве Кострова с выдающимся русским просветителем Николаем Ивановичем Новиковым.
М. Херасков, известный русский поэт, друг и покровитель Кострова, став во главе Московского университета, предложил университетскую типографию в аренду Николаю Новикову вместе с книжной лавкой и изданием «Московских ведомостей». Весной 1779 года Новиков переехал из Петербурга в Москву и стал жить в доме университетской типографии у Воскресенских ворот. Частым гостем станет здесь прекрасный знаток латыни, греческого и французского языков 24-летний Ермил Костров, бакалавр Московского университета.
Костров быстро входит в круг новиковских переводчиков. В 1779 году выходят в свет переведенные Костровым произведения французского писателя-сентименталиста Арно «Эльвирь» и «Зеиотемис». Перевел он небольшую поэму Вольтера «Тактика», «Золотого осла» Апулея (с латинского). «Золотой осел» был опубликован Новиковым в двух томах в 1780. и 1781 гг. Книга стала очень популярна в стране.
Еще Пушкин, вспоминая свои лицейские годы, писал: «В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал, читал охотно Апулея, а Цицерона не читал…» Перевод Кострова был ясен, логически отчетлив и точен; читался он очень легко: Он оставался единственным русским, переводом «Золотого осла» до начала XX века.
Очевидно, именно к этому времен-и (конец 70 — начало 80 гг. XVIII века) относится найденное письмо. Часто бывает Костров в то время на обедах у Новикова. По душе ему простая русская кухня в доме старшего Друга: щи, поросята с кашей, уха из ершей.
