В течение многих лет я живу как бы неотрывно, от дел, забот, горестей и радостей старинного села Неремисского. Фотографиями вошли в память и сердце пейзажи тех мест: деревеньки с раскинутыми крыльями улиц, черемуховые берега реки Реж, округлые, будто пшеничные караваи, поля, разрезанные проселочными дорогами на равные краюхи, неброское желтенько-синее цветение- лесных опушек…
Многие впечатления хранятся в душе, ждут своего часа. Так, в долгу я по сей день перед большим моим другом, теперь уже навсегда ушедшим, Еленой Егоровной Потоскуевой. Это она провела меня по всем своим заповедным ягодным и грибным местам, будто завещая не забывать их, наведываться. Если удается вырваться в те края, прохожу я по знакомым лесным тропинкам и словно слышу рядом с собой шорох торопливой старческой походки, окающий смешливый говорок. И с немым укором смотрят на меня из поредевшей спутанной травы целые острова переросших, иногда уже подстывших от ранних заморозков груздей, никем не собранных. Перезревшие ягоды черники опадают с кустов, едва дотронешься до них. А осиново-березовая, любимая Еленой Егоровной роща встречает шелестом отживающей красоты, горьковато-терпким привкусом осени.
…А еще было знакомство с Максимкой. Максимка — сын директора совхоза имени Ворошилова Александра Ивановича Назимкина.
Директором Александр Иванович стал недавно, два года назад. Когда я ехала в то лето туда, чтобы поговорить с директором совхоза Кукарцевым Валентином Васильевичем, я еще не знала, что Валентин Васильевич умер скоропостижно и что директор теперь новый, тоже свой, доморощенный…
Секретарь директора, пожилая женщина, сказала:
— А вы с Сашей поговорите, он человек толковый,— и вспыхнула: трудно ей привыкнуть называть нового директора по имени-отчеству— сызмальства ведь на глазах: Саша да Саша. Показала в окно: — Вон его машина..; Идите, пока не укатили они куда.
Почему она сказала «они»,— поняла я, подойдя к высоконькой новой «Ниве»: за рулем сидел мальчишка, светлоголовый, голубоглазый. Вскоре подошел и отец.
Новый директор ни обликом, ни манерами и отдаленно не напоминал деревенского, в обычном понимании, руководителя. Подтянутый, красивый, с умными синими глазами, с ухоженной бородкой, необыкновенно облагораживающей его, в современной спортивной одежде. Молодой ученый, а то и киноартист— еще точнее будет!
Это я и сказала ему:
— Вам бы в кино сниматься…
— Не против бы, да не зовут…— А говор-то его, уральский, и выдал: точно — свой, доморощенный.
— Какие у нас с тобой дальше дела? — спросил он у мальчишки.— Сын мой, Максимка, знакомьтесь.
— На ферму ты говорил,— деловито отозвался Максимка,— потом на АИСТ, потом на заправку, потом у тебя летучка…
— Ясно! — отец включил зажигание, и мы покатили за село.— Живая записная книжка!..— улыбнулся Александр Иванович.
— Тебе сколько? — я никак не могла сообразить, сколько мальчишке лет.
— Девять,— сказал Максимка.
— Значит, в третий перешел?
— В четвертый…
— Как в четвертый? С шести лет, что ли, в школу пошел?
— Нет, с семи. Просто я из второго класса сразу в четвертый перешел.
— Как это?
— Прошел программу за третий, зачем лишний год сидеть? Пригодится!
— Какой ты однако — хозяйственный!
— Ну? — согласился он, и мы засмеялись.— Я и машину водить умею, хоть «Ниву», хоть «Волгу»…
— Правда?!
— Хлебом не корми — дай за рулем посидеть,— подтвердил отец.
Уже на второе лето своего директорства ощутил Александр Иванович настоящую помощь сына. Доверял он Максимке машину без опаски — на полевых, конечно, дорогах.
Пыль за «Нивой» столбом. Полуденное солнце прогревает кабину. Никнут головками друг к другу колосья зреющей пшеницы по сторонам. А впереди голубой просвет дали, покорно стелющаяся под колеса, пока узенькая, не очень торная, но уже его, Максимкина, дорога…
Но это будет через год. А тогда, в то первое лето, невольно думалось: выдержит ли молодой директор? Хозяйство принял убыточное, обессиленное несоразмерностью задач и возможностей, обремененное проблемами, для разрешения которых и было спустя год принято партией и правительством специальное постановление, получившее название — «Продовольственная программа».
И вот прошло два года. Совхоз перестал именоваться убыточным. Урожай зерновых достиг 24,4 центнера с гектара, а кукурузы собрали по 462 центнера с гектара. У совхоза большая строительная программа. Скоро появится в селе еще одна улица двухквартирных коттеджей. Начата реконструкция МТМ, введены в строй сушилка КЗС-20, склад активного вентилирования. Мечтает молодой директор и о новом клубе. Словом, один из шустрых местных журналистов уже успел написать об Александре Ивановиче очерк, назвав его не то «Восхождение», не то «Возрождение».
Самое привлекательное в Назимкине-старшем — в нем совершенно отсутствует принижающее даже одаренных и талантливых людей чувство тщеславия, суетности. И наоборот, обостренное, не дающее покоя чувство ответственности, чувство долга в сочетании со справедливой добротой — главные его помощники и главные способы общения с людьми.
…В самом разгаре уборка. Назимкина едва можно узнать: похудевший, уставший — как будто не два года прошло с тех пор, когда он выглядел киноартистом, а все двадцать.
— По три-четыре часа сплю с самой весны,— объяснил он мне мое удивление и добавил: — Ничего, отдохнем. Вот уберем все… Урожай нынче большой — только бы справиться,— радовались его измученные хроническим недосыпанием глаза.
Максимка еще больше вытянулся за это время, но лицо все такое же, детски простодушное.
— Ну, как шестой класс? — спрашиваю его.
— По геометрии трудновато, но все равно на четверку вытянул. Физику люблю, астрономию особенно…- А больше всего люблю что-нибудь разбирать да собирать. Недавно электродрель разобрал, а собрать не смог,— смеется.— Все свои детские машины раскурочил. Мы с младшим братишкой, с двоюродным, любим из старых машинешек что-нибудь новое сооружать,— и он показал мне тележку-прицеп для перевозки картошки, силоса.
— Вот бы научиться собирать настоящие машины, какие Миша Лоскутов мастерит! Он, в восьмом когда учился, в прошлом году, настоящую маленькую автомашину собрал! Мне давал на ней ездить. Мы его бабушке дрова возили. А нынче он трактор маленький собирает, чтобы пахать на нем, косить… Счастливый!
Но и без того дел у Максимки столько, что удивляешься. О сестренке младшей заботится. Корову поит и кормит. Бабушке по дому помогает— она одна теперь живет в доме, где вырос папа Максимки. В хоккейной школьной команде он теперь нападающий. К лыжным районным соревнованиям подготовиться надо… Да и почитать каждый вечер хочется.
Самая интересная и насыщенная жизнь у Максимки начинается летом. Тут уж он, как и отец, от зари до зари на ногах. То верхом на лошади пасет коров, то с отцом ездит. Ягоды, грибы — тоже страсть. А там, глядишь, в огороде работа. Прополка, окучивание. Максимка один весь огород может обработать.
— Кем же ты мечтаешь стать, Максимка? — задаю я главный свой вопрос и с надеждой жду, вот сейчас скажет: «Буду трактористом или комбайнером». Но Максимка говорит:
— Воздушным десантником. Или восемь классов кончу и в суворовское училище пойду! Или астрономом буду. Еще не знаю…
— А почему именно десантником?
— Как папа. Папа в армии воздушным десантником служил.
Все-таки — «как папа…»
— А разве не хотел бы жить, работать в совхозе? Ведь ты любишь свое село?
— Люблю, конечно! — удивлению его нет предела.— Но все равно — в суворовское училище… Или астрономом. Или десантником. Воздушным…
Впрочем, папа в его возрасте мечтал о другом — стать инженером-конструктором. Недаром лет в семнадцать смастерили они с другом аэросани и «летали» на них по снежным морям птицами. «Ни с чем не сравнимое чувство!»— и сейчас вспоминает Александр Иванович. А после армии поступил в сельскохозяйственный институт на факультет механизации сельского хозяйства. Закончив вуз, имел возможность остаться в городе, даже в институте. Но… вернулся домой.
Социологи, занимающиеся особенностями жизни современного села, наблюдают хоть и мало заметное, но начало обратной миграции. Возвращаются в село прежде всего люди, способные осознать свою необходимость дома, способные понять, что осуществить себя и как граждане и как специалисты они могут там, где наиболее необходимы их знания, их умения. Чаще всего это люди с высшим образованием.
Александр Иванович Назимкин — типичный представитель «первых ласточек» обратной миграции.
Он не мог не вернуться, потому что его так воспитали. Его с детства готовили к жизни, ТРУДУ на селе. Готовили в семье, в школе, всей атмосферой жизни совхоза.
Судьба человека начинается, складывается в пору детства.
Отец у Саши Назимкина умер рано. Двое сыновей остались и дочка. Мать, Варвара Георгиевна, учительница начальных классов, понимала, что важнее для мальчишек: лишняя рубашонка, лишняя пара обуви или «Конструктор», например. У сыновей было все необходимое для выпиливания, выжигания, конструирования — все то, что развивает фантазию, заражает творчеством, что дает возможность почувствовать, пережить радость созидания.
Бережно хранит Варвара Георгиевна вместе с похвальными грамотами Саши и вырезки из районной газеты о его первых работах, с которыми он участвовал на школьных выставках, о его успехах как первого бригадира первой ученической бригады. С волнением и гордостью показывает она детские работы сыновей, которые они мастерили когда-то в подарок маме или бабушке: резную иголочницу, рамки для фотографии…
Доброте, трудолюбию, неиссякаемому оптимизму учились дети и у бабушки, Анастасии Лазаревны. А уж о влиянии дедушки, Егора Екимовича, краснодеревщика, мастера на все руки, долгие годы проработавшего в школе учителем труда, и говорить не приходится.
Живя в атмосфере семьи, где каждый чем-то интересен, чем-то, как сказала бы бабушка Анастасия Лазаревна, «не прост», без понуканий, легко брались и ребятишки за любое дело.
И, конечно, была еще школа. Слава черемисской школы зарождалась именно в те годы, когда Саша Назимкин ходил в начальные классы.
Даже мимолетная встреча с чем-то необычным, сильно потрясшим воображение, оставившим глубокий след в душе, случается, меняет судьбу подростка. А уж встреча с людьми, страстно увлеченными своим делом, никогда не проходит бесследно для того, кто вступает в жизнь.
Для многих и многих поколений черемисских школьников счастливейшим обстоятельством явился приезд в село Валентины Максимовны и Николая Александровича Бесовых. А точнее сказать,— возвращение на родину Николая Александровича с молодой женой, учительницей русского языка и литературы. Это было в середине пятидесятых годов, а в шестидесятом Валентину Максимовну назначили директором школы. Николай Александрович, истинный педагог не по образованию, а по призванию, милостью, как говорится, божьей, тоже оформился работать в школе. Официально — инструктором по автоделу, а неофициально— мастером на все руки. Именно в те годы загорелся коллектив педагогов мечтой: пусть их школа станет настоящей школой жизни, школой, из которой бы выходили не просто молодые люди, усвоившие школьную программу, а настоящие граждане, готовые сознательно остаться и работать в родном селе. Призывами, кампаниями — «Всем классом — на трактора!» или «Всем классом — на фермы!» — ничего не решить. Тут нужна хорошо продуманная система работы, рассчитанная не на годы даже — на десятилетия. Система воспитания чувств, прежде всего, любви к родному краю — это во-первых. А во-вторых, надо было начинать практически готовить школьников к работе в сельском производстве, то есть учить их профессиям, необходимым селу.
Валентина Максимовна уповала, надеялась на помощь и силу искусства, литературы, поэзии. Николай Александрович, прошедший хорошую школу, работая до этого техником в авиации,— на свой жизненный опыт и универсальные технические знания, до которых у ребят всегда есть охота.
Но мечта мечтой, а как дошло до дела, до первого, то есть, похода по родному краю, тут и оказалось — идти с ребятами некому: у одной учительницы маленький ребенок, у другой — дома заботы. И тогда в первый краеведческий поход повел ребят Николай Александрович. Почти весь район вдоль реки Реж прошел тогда отряд черемисских следопытов. Материал, собранный ими — исторический, геологический, фольклорный, этнографический,— и лег в основу будущего школьного музея.
Теперь в музее насчитывается свыше 10 000 экспонатов. Совхоз выстроил специально для него целый дом.
Богатейшая, уникальная библиотека из книг советских писателей, каждая из которых — с дарственной надписью автора, составляет гордость и украшение деревенского музея.
Вот одна из последних книг, подаренных музею и клубу «Лира», «Вечные березы» литовского писателя Альбертаса Лауринчюкаса, который приезжал к ним в гости, а потом написал о них в своей книге:
«…В Лондоне, из дворца, где находятся коллекции Британского музея, я вышел пораженный множеством редчайших, доставленных сюда из всех уголков мира ценностей. В музее «Золота» в Боготе восхищался искусством древних инкских мастеров. Посещение музея Джека Лондона в Калифорнии помогло мне понять, почему герои его книг так могучи. Из черемисской сельской школы я вышел восхищенный любовью ребят к книге…»
В течение двадцати пяти лет руководит клубом «Лира» директор школы, заслуженная учительница школы РСФСР, Валентина Максимовна Бесова.
В течение всех этих двадцати пяти лет каждый свой урок она начинает с чтения стихов. И если бы кто-нибудь вздумал упрекнуть ее в нарушении школьной программы, она, наверное, отстаивала бы свое право на свой метод так же страстно, как это делает героиня романа Даниила Гранина «Картина» Татьяна Леонтьевна Тучкова: «…математику, биологию они будут изучать в своих вузах, техникумах, на разных курсах — там о специальности позаботятся. Искусство же — наше дело. Поймите, то, что мы успеем дать им в школе, с тем они и останутся. На всю жизнь. Этому, кроме нас, никто не научит.„ Только если они сами. Но для этого надо в них вселить любовь. Успеть! Хотя бы интерес зажечь. В взрослости уже поздно. Это так важно!»
Да, это так важно…
Спрашиваю у Александра Ивановича Назимкина, помнит ли он урок Валентины Максимовны. А он мне в ответ:
…Ветер под окошками,
тихий, как мечтание,
А за огородами
в сумерках полей *
Крики перепелок,
ранних звезд мерцание,
Ржание стреноженных
молодых коней…
Представьте класс так пятый, шестой. Звонок на урок. Достаешь с неохотой ручку, тетрадь, линейку… Скучнейшее занятие — разбор по членам предложения да по частям речи. И вот входит в класс красивая нарядная учительница, и мы, как завороженные, слушаем:
…Ветер под окошками,
тихий, как мечтание…
Уроки Валентины Максимовны — прикосновение к поэзии. Уроки Николая Александровича— уроки мужания. Увлеченно, забыв о теперешнем своем положении директора, взахлеб рассказывает Александр Иванович о том, как разбирали, раскурочивали они на уроках по автоделу старый мотоцикл или старую полуторку, чтобы потрогать каждый винтик своими руками, а потом собирали новую машину и возили на ней, крепко сжимая баранку, из карьера строительный материал. Строили тогда школьный гараж. Уедут в лес, к карьеру, наработаются там, сварят на костре обед. Строили и свои школьные мастерские, столовую, ремонтировали в мастерских старую, списанную совхозную технику. К девятому классу уже садились уверенно хоть на трактор, хоть на автомашину.
— Мы очень рано чувствовали себя взрослыми, самостоятельными,— вспоминает Александр Иванович.— Это потому, что нам доверяли настоящие взрослые дела…
То же могут сказать и теперешние ученики школы, ведь только за последние два года они заработали в совхозе 11673 рубля. Работают летом доярками, пастухами, заготовляют сено и травяную муку для ферм, выращивают на пришкольном участке овощи для своей столовой, ремонтируют школу.
Спустя десятилетия кропотливейшей и последовательнейшей работы проявился результат: из шестисот с небольшим рабочих совхоза около пятисот человек — выпускники школы. Эта цифра о многом говорит.
Так мог ли выпускник черемисской школы, и сын своих родителей, и внук своих дедов Назимкин Александр Иванович не вернуться в родное село и не возглавить работу хозяйства, когда это стало необходимо?
…И пусть сын его Максимка мечтает о звездах да парашютах — пусть мечтает.
А пока он, перешагнув через класс-ступеньку, учится в той же школе, у тех же учителей; детски-хрупкими, но ловкими руками крепко сжимает черенок лопаты, одинаково усердно работая и на своем огороде, и на пришкольном участке, и на совхозном поле.
А пока он с нетерпением и жаждой мастерит авиапланер и мечтает собрать маленький трактор, чтобы можно было хоть пахать на нем, хоть косить…
А пока он, припадая к жесткой гриве лошади, мчится по родным лесным просторам, бесстрашно и привычно подставляя выгоревшую льняную голову грозовым летним ливням…
И может быть, именно в эти мгновения зреет в его душе незримо то чувство, которое мы называем чувством Родины.
…Если кто-нибудь из вас, товарищи работники ГАИ, увидит на летней проселочной дороге или близ села Черемисского светлую, далеко не новую «Ниву», за рулем которой сидит сосредоточенно и строго голубоглазый мальчишка — не торопитесь бить тревогу, останавливать машину. Это — Максимка, сын директора. Ему можно доверять. Он многое умеет. Он едет по делу…
