Прискакал охотник. Добыча была приторочена к седлу, а беркут с вновь надвинутым на глаза колпачком посажен-на руку.
«Молодец, Бородач,— подумал о беркуте Бабатай.— В один миг проказницу скрутил».
Началась гряда сопок. В седловинах охотник пускал коня вскачь.
Бабатай вновь заметил, как из-за серого валуна в сухие кусты можжевельника мелькнула еще одна лиса. Он остановил коня. Сдернул с головы Бородача колпачок, и птица взлетела. «Ай, молодец! — хвалил охотник помощника.— Как реактивный!» Но что это? Птица, круто развернувшись, прижала крылья и стремительно спускалась не в ту сторону, где прошмыгнула лиса, а в противоположную, далеко справа. Старик поскакал к снижающемуся орлу. «Кого-то увидел другого,— мелькнула мысль.— Всякое бывает: пускаешь беркута на лису, а он зайца ловит. Живности в горах много».
Когда Бабатай подъезжал к орлу, тот, увидев хозяина, как-то спокойно, с достоинством, перо к перу, складывал, как огромные два веера, крылья. Он переминался с ноги на ногу, как бы стараясь половчее вцепиться в свою жертву.
