1.
Закат
пробился в прорезь штор
и на столе зажег костер,
и книги,
словно птичья стая,
шуршат, страницами взлетая.
Проник какой-то странный ветер,
знакомых строк ломая звон,
он пролистнул десятилетья,
и обнажился
стык времен —
«Железный век —
Двадцатый век»,
«Идут двенадцать человек»…
И эта смежная равнина
гудит
немыслимым горнилом —
неотвратима и вольна,
явившись огненной легендой,
летит гражданская война
и хлещет
пулеметной лентой!
Рассвет
очнется на губах,
зайдется горечью труба —
глотая гарь и эхо залпов,
взойдут
иные времена —
под стеклами музейных залов
застынут лица,
имена,
и поколеньям нарождаться
на службу в мирный гарнизон.,.
Но оглянись на горизонт —
там зарево
войны гражданской!..
2 .
Дерево ветром клонится,
мокнет черна земля
во поле за околицей,
в древних валах кремля.
Ширь от земли до неба
кровью в глазах рябит —
всходит запальным гневом
память
молчальных обид…
3 .
За некрутов,
сгнивших в окопах,
за сгинувших каторжан,
за стоптанный княжей охотой
сиротский худой урожай —
Расеи,
хрестьянской дочери,
в господских хоромах порченой,
посля на конюшне поротой,
за детушек
синих с голоду,
за кровель дрянную солому…
За нашу постылую дрему!
4.
В ответе за сегодня
качнется на бедре
недремлющий револьвер
в открытой кобуре…
Но высвечен идеей,
иных не зная благ,
как факел Прометея,—
пылающий кулак!..
5.
Ты слышишь,
фронтами гражданки
раскаты колотят в висок!—
гуляют по югу тачанки,
идет эшелон
на восток,
взметаются кони в разрывах,
на роздых —
ни ночи, ни дня,
торопятся в память начдивы
с мальчишеской статью
в ремнях…
Что брутовский факел Конвента?
Что красный петух Пугача?
Восход
полыхает по ветру,
и новая кровь горяча.
Пусть время
и внуки рассудят —
во всполохах этой зари
суровыми нитками судеб
заштопаны
раны земли.
6 .
А на мосту цыганка
смотрит в упор в глаза,
просит отдать цигарку,
хочет про все сказать…
Лучше ты спой, цыганка,
спой на струне далекой
песню своей прабабки —
для Александра Блока.
Вспомни слова простые,
брось в снеговую синь!..
Эта судьба — Россия,
горькая страсть — полынь..,
Вышла дорога и встала.
Дождь занавеску прядет.
Время одно миновало —
время другое придет*
7.
Пройду этот город
туманных ночей,
под мачтами шпилей
в зарничной свече
отмеряю шагом
эпох колею,
отцовскую юность,
предпамять свою…
На невских капталах
всплывает фрегат —
«Летучий голландец»? —
ночной Петроград —
того,
кто иные начала ремесел
с голландских каналов
сюда перенес
и в жерлах орудий
заставил греметь
российских церквей
колокольную медь… .
Но целятся пушки,
куда — не пойму,
и памятник скачет
в столетнем дыму —
мятежные роты
лежат в декабре
на красной брусчатке
при медном Петре…
И вновь на каналах
всплывает фрегат —
«Летучий голландец» —
ночной Петроград,
но с крейсера
пушечный выстрел раздался,
и эхо рассыпалось
в залпах гражданской,
и ветром нордическим
время вперед…
Столетью
всего восемнадцатый год.
Идут добровольцы,
гляжу наугад —
и с правого краю
отец мой* комбат..,
А новое время
разводит мосты,
и тонут фрегаты
в туманах густых,
но эхом столетий,
ответом отцов
бьет с крепости пушка
двенадцать часов,
