Средняя Азия… Ее территория огромна — на западе примыкает к Каспийскому морю, на востоке — к границе с Китаем, она пролегла от Арало-Иртышского водораздела на севере до Ирана и Афганистана на юге. Прохлада и щедрость зеленых долин, сушь пустынь, ледники в горах.
Четыре советских социалистических республики на среднеазиатской земле — Узбекская, Таджикская, Туркменская, Киргизская. Каждая, как вечная поэма, которую пишет история: с прологом, уходящим в глубь веков; с главами, где жестокие междоусобные войны, опустошительные нашествия иноземцев, гнет местных баев и ханов, восстания нищеты; и, наконец, начало новой главы, первая строчка которой — Великая Октябрьская революция.
Сегодня мы предоставляем слово узбекскому поэту Эркину Вахидову. Родился он в 1936 году в Алтыарыкском районе Ферганской области. В 1960-м окончил филологический факультет Ташкентского университета. Печататься начал с семнадцати лет.
Он — автор многих сборников стихов и поэм. Кроме того, переводит на свой родной язык произведения Иоганна Гёте, Леей Украинки, Сергея Есенина, Михаила Светлова.
Проводы
Ах, стихи мои,
Детушки-дети,
Я за вас, дорогие, в ответе.
Собираю вас в сердце своем,
Сердце —
Это родительский дом.
Причешу я вас всех,
Приодену,
Труд приходит
Забавам на смену.
Провожаю я вас навсегда.
В незнакомые зам города.
С похвалой или, может, с упреком
Повстречаться в краю вам далеком,
Ваш учитель, наверное, там
Вас обучит другим языкам.
Перед долгой нелегкой дорогой
Я хочу вам сказать очень много;
Ни любви не жалел я, ни сил:
Жизнь свою я вам всю посвятил!
Сколько сжато бессонницей ночек,
Каждый стих —
Это сердца кусочек,
Я ласкал вас
И мучил не раз,
Все ж поставил я на ноги вас.
Вы сбегали в зеленые дали,
Вы от лжи в стороне вырастали,
Смелость,
Искренность —
Ваших друзей
Я привел из цехов и полей.
Иногда я вас мог и обидеть,
Чтоб холеными вас не увидеть,
И знакомил с бедою большой.
Чтобы выросли с доброй душой.
Обучал не роскошным нарядам,
Обучал вас народным обрядам,
Чтоб в мелькании дел и забот
Вас назвал бы
Своими
Народ.
Чтоб служил и ему без заминок
В пору свадеб его и поминок
И за правду вставали горой,
Хоть мечом пригрозят вам порой…
Эй, учитель стихов—
Переводчик,
Принимай моих выросших дочек
И подросших моих сыновей,
Проведи по земле их своей.
Там, где льются индустрии зори,
Я просил их:
меня не позорить,
Гор до жить, быть самими собой
И на стиль не польститься чужой.
Эй, ведущий стихи
В мир огромный,
Мир вмещался в стихах моих скромных,
Наставляй их на избранный путь,
Чересчур лишь жестоким не будь.
Не вини их — прошу — за наивность,
За излишнюю, может, активность.
Выпрямляй им походку и стан,
Лишь бы помнили.
Узбекистан.
И, уйдя от Востока далеко,
Не забыли б учтивость Востока,
Тюбетейка, халат — не нужны,
Ведь одежды совсем не важны.
Что б в стихах моих ни изменилось,
Лишь бы сердце узбекское билось.
Не таю я тревоги своей —
В дальний путь провожаю детей.
Ах, стихи мои, детушки-дети,
Я за вас перед всеми а ответе.
Подошел расставания срок.
Я желаю вам добрых дорог!
Померкшие звезды
Веков, наверно, двадцать
Пространствовав,
В ночи
В окно мое стучатся
Померкших звезд лучи.
О, звезды, что погасли
Мильены лет назад,
Сказали не о вас ли:
— Как радостно горят!
Кто заявить посмеет,
Что вас сегодня нет?
Как прежде, пламенея,
В сердца нам льете свет.
Вновь из-за вас влюбленный
Не покидает пост,
Летящие бессонно
Лучи померкших звезд.
Какое это чудо,
Что свет ваш не погас,
Я думаю о людях,
Когда смотрю на вас.
И кажется нередко:
Идут из прошлых лет
Дела великих предков,
Как звезд погасших свет.
Их нет давно на свете,
Но в горестях Земли
Лучи нам часто светят,
Что судьбы их зажгли.
Укротитель львов
(Ванкуверскре представление)
В клетке огненный обруч, треща, горит,
Лев хозяину холодно смотрит в глаза,
Плеть над вздыбленной львиною гривой свистит,
Лев рычаньем своим сотрясает зал:
— Беспомощный человек!.
Брось плеть!
Не накликай беду.
Тебе бы гореть
У всех на виду.
Слышишь,
Ярость во мне не буди.
Тщеславное сердце
Из тощей груди
Вырву!
Никто не поможет.
О, как ты ничтожен!
Не стану прыгать в огонь твой,
Нет!
Ты видел саванны мерцающий свет?
Я царь там.
А ты, выходящий на плац,
Клоун никчемный,
Подлый паяц.
От славы звенит твоя голова.
Но знаешь ли силу гневного льва?
Слепец, ты не ведаешь,
Что через миг
Предсмертный выдавишь крик.
Я день проклинаю,
Когда был пленен!
Я век проклинаю!
О, пакостен он:
Клоуну в руки он плеть дает,
Слабый сильного бьет!..
В клетке огненный обруч, треща, горит,
Лев хозяину холодно смотрит в глаза,
Плеть над вздыбленной львиною гривой свистит,
Лев рычаньем своим сотрясает зал.
Укротитель почуял: что-то не то,
Плеть опустил и ко льву шагнул,
Плеть шевельнула упруго хвостом,
Словно змея начеку.
Легла тропа поперек тропы,
Судьба легла поперек судьбы.
Замер в неясном предчувствии зал.
Укротитель тихо сказал:
— Я не невежда, я знаю,
Что ты силен и коварен,
Не называй меня подлым,
Не называй — хозяин.
Мы — одной крови,
Мы — одного плена:
Тебе уготована клетка,
Мне — эта арена»
Есть надо мной хозяин,
Мы для него — тени.
Ты ведаешь запах мяса,
Он ведает запах денег,
А я не богач, не кролик —
Мечусь между вами,
Снедаем одною болью,
Терзаем одним призваньем.
Всего-то во мне и толка,
Что волшебства намного,
Что душу познать живую —
Талант у меня от бога.
И если еще добавить,
Так это самую малость:
К невольникам горького мира
Не гаснет любовь и жалость…
Слушай меня, дружище,
Плеть ненавистна? Брошу!
Слушай меня внимательно,
Яростный и хороший,
Мне-то казалось, к некоему
Таинству я причастен.
Грады не за награды
Возводит истинный мастер.
К чему мне аплодисменты,
Если меня невзлюбишь?!
Мне ведомы люди, как звери,
Но чаще — звери, как люди.
Если меня ненавидишь,
Прикончи.
Вот и награда.
Без твоего признанья
Мне жизни
Не надо…
Легла тропа поперек тропы,
Судьба легла поперек судьбы.
В клетке огненный обруч, треща, горит,
Сердце есть и у льва — обагрилось от мук,
Над ареной, над болью летит он вдруг
Желтой молнией в огненный круг.
