Вниманию наших читателей предлагаем странички из «Предисловия автора», написанного Константином Эдуардовичем Циолковским ко второму изданию «Простого учения о воздушном корабле и его построении», осуществленном в Калуге в 1904 году.
За несколько лет перед тем книгоиздатели просили Константина Эдуардовича дать свою биографию «для помещения в каком-то сборнике», как он вспоминает.
Этого из-за недостатка времени он сделать тогда не мог…
«…но теперь могу сообщить кое-что. За форму же изложения прошу извинить: мне некогда о ней заботиться.
Мне было лет 8—9, когда моя мать показала нам, детям, аэростат… Он был крохотный, надувался водородом и занимал меня тогда как игрушка… Лет четырнадцати я получил некоторое теоретическое понятие об аэростате… Попробовал было надуть водородом мешок из папиросной бумаги, но опыт не удался. Кажется, я тогда сильно увлекался механическим летанием с помощью крыльев. Я также делал плохие токарные станки, на которых все-таки можно было точить, устраивать разные машины и, между прочим, коляску, которая должна была ходить во все стороны с помощью ветра. Модель прекрасно удалась и ходила на крыше, по доске, против ветра. Отец был очень доволен, и с крыши изобретателя совлекли, чтобы показать машину гостям в комнате. Тут опыт также блестяще удавался. Ветер же я производил с помощью мехов.
Потом я уже начал строить коляску для собственных путешествий. Отказывался от завтраков, чтобы тратить деньги на гвозди и на разную дрянь. Но подвиг сей не увенчался успехом: отчасти не хватило терпения и материалов, отчасти надоело голодать, отчасти же я стал смекать, что это вещь непрактичная и выеденного яйца не стоит.
Одновременно ходила по полу у меня и другая модель: коляска, приводимая в движение паровой машиной… Лет пятнадцати-шестнадцати я познакомился с начальной математикой и тогда мог более серьезно заняться физикой. Более всего я увлекся аэростатом и уже имел достаточно данных, чтобы решить вопрос: каких размеров должен быть воздушный шар, чтобы подниматься на воздух с людьми, будучи сделан из металлической оболочки определенной толщины… Систематически я учился мало, в особенности впоследствии: я читал только то, что могло помочь решить интересующие меня вопросы, которые я считал важными.
Так учение о центробежной силе меня интересовало потому, что я думал применить ее к поднятию в космические пространства. Был момент, когда мне показалось, что я решил этот вопрос (16 лет). Я был так взволнован, даже потрясен, что целую ночь не спал — бродил по Москве и все думал о великих следствиях моего открытия. Но уже к утру я убедился в ложности моего изобретения. Разочарование было так же сильно, как и очарование. Эта ночь на всю жизнь мою оставила след. Через 30 лет я еще иногда вижу во сне, что поднимаюсь к звездам на моей машине и чувствую такой же восторг, как в ту незапамятную ночь.
Малую дань отдал я и реrреtuum mobile. Но, слава богу, заблуждение продолжалось лишь несколько часов и причиной его был неправильно понятый магнетизм.
Мысль о сообщении с мировым пространством не оставляла меня никогда. Она побудила меня заниматься высшей математикой. Потом (1895 г.) я высказал осторожно разные мои соображения по этому
поводу в сочинении «Грезы о земле и небе» и далее (1898 г.) в труде «Исследования мировых пространств реактивными приборами»…
Печатание последнего труда не было окончено вследствие неожиданной смерти редактора и прекращения журнала. Астрономия увлекала меня потому, что я считал и считаю до сего времени не только землю, но отчасти и вселенную достоянием человеческого потомства. Мой рассказ «На луне»… и мои чисто научные статьи: «Тяготение как источник мировой энергии»… и «Продолжительность лучеиспускания звезд»… а также «Может ли когда земля заявить жителям других планет о существовании на ней разумных существ?»… доказывают неослабный интерес мой к астрономии. Часть моих мыслей, занимавших меня с ранней юности, высказаны в приводимых тут статьях. Через год или два после одного моего доклада в ученое общество и напечатания его («Продолжительность лучеиспускания звезд») в журнале, американский ученый Си, основываясь на работах Гельмгольца, доказывает те же истины, которые высказал я. О них прокричал весь мир, и я об этом узнал из русской прессы. О моих же работах наши ученые что-то помалкивали. По поводу этого обстоятельства я писал… письмо мое было напечатано, со мной согласились, и все-таки…
…упомяну еще, что множество друцих вопросов интересовали меня и побуждали предпринимать тяжелые и головоломные труды.
Так лет 23—24-х, будучи уже учителем, я представил рукописные работы в С.-Петербургское физико-химическое общество. Отнеслись ко мне весьма сочувственно. Работы эти: «Теория газов», «Механика животного организма» (о которой добрый отзыв сделал профессор Сеченов), «Продолжительность лучеиспускания солнца». Содержимое этих работ несколько запоздало, т. е. я сделал самостоятельно открытия, уже сделанные ранее другими.
…Лет 25—28 я очень увлекся усовершенствованием паровых машин. У меня была металлическая и даже деревянная (цилиндр был действительно деревянный) паровая машина, обе дрянные, но все-таки действующие. Попутно я делал недурные воздуходувки и разные насосы, которые я никуда не сбывал, а делал только из любознательности и в виде опыта, а также для паяния и кования. Через несколько лет я все это бросил, потому что ясно увидел, как я бессилен в техническом отношении и по части реадизирования моих идей; поэтому в 1885 г., имея 28 лет, я твердо решился отдаться воздухоплаванию и теоретически разработать металлический управляемый аэростат. Работал я два года почти непрерывно. И был всегда страстным учителем и приходил из училища сильно утомленным, так как большую часть сил оставлял там. Только к вечеру я мог приняться за свои вычисления и опыты. Как же быть? Времени было мало да и сил также… я придумал вставать чуть свет и, уже поработавши над своим сочинением, отправлялся в училище.
После этого двухлетнего напряжения сил у меня целый год чувствовалась тяжесть в голове. Как бы то ни было, но весною 1887 года я делал первое публичное сообщение о металлическом управляемом аэростате в Москве, в политехническом музее, в Обществе любителей естествознания…
