Оружейная палата — старейший музей нашей страны, собравший уникальные сокровища русского искусства. Первое из дошедших до нас летописных сведений об Оружейной палате восходит к 1547 году. Тогда 21 июня в огне пожара погиб «казенный двор с царскою казною…» и «Оружничая палата вся погоре с воиньским оружием…»
Возникнув на заре образования Московского государства, палата, состоящая при Оружейном приказе, была одновременно производственной мастерской, в которой ковалось боевое и парадное оружие; хранилищем, где накапливались сокровища княжеского, а впоследствии и царского двора; и художественно-производственным центром государства. В ней работали лучшие русские мастера, приезжавшие в Москву со всех концов страны,— оружейники, мастера золотых и серебряных дел, иконописцы и живописцы, граверы…
Первым в плеяде умельцев стоит имя Никиты Давыдова, проработавшего в Оружейной палате более полувека. В 1621 году по заказу царя Михаила Романова он выделал булатный шлем. Золотая насечка но стали, тончайшая паутина резного узора, вкрапленные драгоценные камни и многоцветная эмаль стали шедевром художественной обработки металлов.
В XVI—XVII столетиях здесь работали выдающиеся мастера самопального дела — Григорий Вяткии и его ученик, а впоследствии знатный оружейник Василий Титов.
В 1806 году Оружейная палата была преобразована из ведомственного хранилища в публичный музей и переведена в специальное здание.
Ежегодно около 800 тысяч людей приходят в Оружейную палату, чтобы увидеть сокровища, созданные русскими умельцами. Вот выгнуто-стрельчатый железный шлем отца Александра Невского — Ярослава Всеволодовича или кольчуга покорителя Сибири Ермака Тимофеевича. Вот две сабли: сточены и зазубрены лезвия — оружие побывало в сражениях. Одна, попроще, принадлежала нижегородскому земскому старосте Козьме Минину. Другая сделана из персидского булата — сабля князя Дмитрия Пожарского.
Перечислить все, чем владеет Оружейная палата, трудно. В десятитомной описи насчитывается более 37,5 тысячи экспонатов. И среди этого многообразия в одном из залов внимание привлекает клинок. Булатная сталь, а по ней золотые фигурки… Небольшая табличка скупо рассказывает: «Сабля. Россия. Златоуст. 1829 г. Мастер Иван Бушуев».
В истории Оружейной палаты есть славная страница, рассказывающая о том, как уцелели эти огромные сокровища в 1812 году. 22 августа «около сумерек» по распоряжению графа Растопчина «пригнато было к палате до полутораста подвод». На них установили запечатанные ящики. Поздно вечером обоз под конвоем 30 старых солдат-инвалидов выступил за заставу и потянулся к Коломне. В те дни русские войска готовились к Бородинскому бою.
В Коломне ящики с музейными сокровищами были перегружены на две баржи и Окою спущены в Нижний Новгород. После бегства французов из Москвы по первому санному пути в ноябре 1812 года экспонаты перевезли во Владимир и через семь месяцев их вернули в Москву.
1941 год. Великая Отечественная война. Враг рвется к Москве. Все ценности палаты специальным рейсом отправились из Москвы на Урал, в Свердловск. В феврале 1945 года специальный состав с ценностями возвратился в столицу…
Приветствие Фета
Юрий АЛАН
В полном собрании стихотворений А. А. Фета нет восьмистишия, которое я недавно встретил в подшивке журнала «Искусство и художественная промышленность» за 1899 год. Попало туда шутливое фетовское стихотворение из личного архива незнаменитого в свое время и полузабытого ныне московского художника Николая Ефимовича Рачкова. Вполне вероятно, что никому из исследователей творчества русского лирика прошлого века его не удалось отыскать, тем более в сем немассовом журнале.
Николай Рачков был художником с трудной судьбой. Лишь в зрелом возрасте он стал более или менее регулярно выставлять свои работы на московских выставках, и его рисунки уже охотно покупали, а две картины — «Бабушка и внучка» и «Девушка у ворот» — позже удостоились чести быть в Третьяковской галерее. В Москву он явился, закончив художественную школу Ступина в Арзамасе, в которую попал семнадцатилетним юношей. Родившись в Нижнем Новгороде, в семье учителя рисования, Рачкой с детства полюбил искусство. А в школе Ступина он столь преуспел, что быстро стал в ней даже учителем. Вскоре он посылает в Академию художеств картину «Портрет цыганки» и получает за нее серебряную медаль.
И начались его искания более счастливой доли в разных российских городах. Наконец в 1860 году, уже тридцатипятилетним, Рачков приезжает в Москву. Поначалу приходилось выполнять любые заказы. То помещик просит написать по устному рассказу вид его сельского дома, то требуют сделать портрет умершего родственника — и тоже по рассказам, без какой-либо фотографии. Однако со временем появились надежные друзья и покровители. Благодаря Д. П. Боткину художник побывал за границей, познакомился с лучшими картинными галереями Европы. К. Т. Солдатенков ввел его в среду литераторов, и тогда-то он и подружился с Фетом. Поэт, вероятно, во время одной из летних встреч с Рачковым где-нибудь на даче и написал это веселое стихотворение, найденное после смерти художника в одной из его тетрадей дневника.
В стране дубов и буераков,
В стране сморчков и соловьев,
И карасей и крупных раков,
Тебя приветствуем, Рачков!
Чего ж, оставя пустословье,
Тебе от сердца пожелать?
Чтобы талант твой и здоровье
Сто лет не двигалися вспять.
