В каждый двухосный товарный вагон немцы загоняли по пятьдесят человек. С шумом задвигались широкие двери, с лязгом накидывались накладки запоров и заматывались снаружи проволокой.
Виктор и его товарищи, за исключением двух человек, оказались в третьем от хвоста поезда вагоне.
В вагона было тесно и душно — ни нар, ни соломы. Два крошечных, забранных решетками окна были забиты снаружи досками и почти не пропускали света и воздуха. Но Виктор ужа прикинул: достаточно прорезать деревянную стенку на уровне накладки, чтобы просунуть руку и размотать снаружи проволоку. Вот только бы немцы не заклинили дверь внизу…
Поезд идет медленно, с частыми остановками, пропуская воинские эшелоны. Громыхают на стыках колеса, лязгает и скрипит изношенный вагон, сильно раскачивается на поворотах, и когда поезд резко тормозит, пленные, лежащие плотными рядами на голом полу, сбиваются в одну сторону, стукаются о стены и, потирая ушибленные места, крепкими словами поминают машиниста и всю его родню.
Вечереет. Виктор стоит у окна, приник глазом к широкой щели между досками и смотрит на бегущую навстречу поезду темно-бурую пустынную степь.
Далеко, на самом краю ее, видны широкие светлые полосы, они тускло блестят под лучами заходящего солнца. Это лиманы.
