А тем временем Ганшин сидел с Ашотом в тесной каютке, которую тот делил со своим заместителем, доктором Йензеном из Исследовательского центра им. Эймса, НАСА. На экране, заменявшем здесь иллюминатор, клубилась под координатной сеткой Земля, то есть, конечно, не вся Земля, а кусок Южной Атлантики, закрытый разводами почти непроницаемой облачности. Изображение было сильно увеличенным, но Ганшина это не удивляло: ведь «СОС-третий », как и оба других спутника Службы охраны среды ООН, занимался наблюдением земной поверхности. Появление орбитальных гелиостанций, потоками микроволнового излучения сильно осложнивших приземельскую астрогацию, вынудило поднять орбиты постоянных и обитаемых спутников почти до уровня стационарных, и поэтому наблюдения теперь приходилось вести не столько визуально, сколько с помощью приборов. К тому же нижние горизонты были сильно захламлены старыми, отжившими свой век спутниками, носителями и их частями, которые сейчас «мирмеки» недавно созданной Службы очистки, в просторечии именуемые мусорщиками, сволакивали в Лагранжевы точки, ставшие первыми в истории внеземными свалками.
Ганшин с Ашотом проболтали часа полтора, не меньше, пока в дверь не просунулась чья-то лопоухая голова, возвестившая, что «ужин подан, джентльмены». Они поплыли в салон, как именовали здесь кают-компанию, где был уже сервирован стол и где собрались все свободные от вахты. Центром внимания — ну как же иначе?— была Юлька, глядевшая на всех своими хлопающими глазищами, и Ганшину, в «который уже раз, стало чуть-чуть тоскливо, потому что на него она никогда не смотрела так.
