Вскоре мне пришлось покинуть город на целый месяц. Уезжая, я строго-настрого наказал своей дочурке Тоне поливать цветы. «Приеду, будешь держать отчет».
Вернулся домой в июле. Только ступил через порог, а дочурка — цоп за рукав — тянет на балкон. «А-а, — вспомнил я уговор, — давай показывай». Свой лужок я не узнал. Над ящиком вскинулись три белоснежных зонтика — морковник! — пониже отчаянно желтели пупырышки львиного зева. «Смотри-ка, дочка», — я слегка сжал безобидный щекастый бутончик, и тот вдруг раздвоился, превратившись в свирепый зев с вывалившимся волосатым языком! Глаза дочки сначала округлились от удивления, а потом заискрились, заблестели. Такой игрушки малышка еще не видела. Теперь она и сама надавливала крохотными указательными пальчиками “на щеки спящего льва и, когда тот зевал, отдергивала руки, заливаясь смехом. Да и тут легкий на помине голубой скромник колокольчик, а за его стебель — то ли пытаясь позвонить, то ли, чтоб не упасть — ухватился усами вечно хмельной мышиный горошек. Оказывается, вместе с дерном принёс я на свой балкон и эти цветы.
