На выезде из хутора, у самой гребли через балку Редутку, жила престарелая тетушка Марфа. Высокая, костлявая, с каким-то колючим орлиным взглядом.
Старики говорили: в германскую она была сестрой милосердной. Солдат от смерти спасала. В гражданскую— мужа лишилась. Да так и осталась бобылкой.
Много добра делала людям: и повивальной бабкой была, и костоправом, и раны лечила. Злые языки окрестили ее знахаркой. Но случалась беда, все бежали к ней за помощью.
Вокруг скособочившейся хаты Марфы разросся густой вишенник. Я часто прятался в гущине и подолгу наблюдал, как старушка резала какие-то корешки, перевязывала их цветными нитками, затем раскладывала по кулечкам листья донника, белены, засушенные цветы полевых трав. На стенах хаты висели снопики сушеной ромашки, подорожника.
Мы, ребятишки, часто болели. Особенно зимой и ранней весной. То босыми по снегу побегаем, то сосульки пососем и начнем хрипеть да бухикать.
