Получив доступ в Уральский войсковой архив, Короленко углубился в изучение подлинных документов, относящихся к пугачевскому времени. Редчайшие бумаги, тогда еще не известные исследователям, давали довольно полную картину событий тех лет. Некоторые детали и факты просились прямо на бумагу.
Писателю уже виделась канва будущего исторического произведения — «рамка, на которой придется вышить свой узор». Он был уверен, что документы помогут ему избежать ошибок, «колорит времени и места передаст правдиво, а в некоторых подробностях быть может будет кое-что новое и даже для историков».
В письмах к друзьям Короленко рассказывает о картинах новой повести «Набеглый царь», возникающих в его воображении: «Картины человеческой неправды и подлости, с одной стороны, неясные инстинкты дикой воли, картина разгула и разнузданности этой дикой воли, с другой стороны, и среди этих темных разбушевавшихся сил — мечта о какой-то будущей правде, как звезда среди тучи, — вот как мне рисуется основная нота моей повести».
