Пустили водой лишние струги. Прочие суда укрыли в притоке Волги. Скрылись в лесах. Только сторожевые следили, когда пройдет Мурашкин с войском. Наконец пришла весть: Мурашкин со стрельцами спустился в Понизовье, идет на Астрахань. Спустя неделю двинулись вверх по Волге левым берегом. Шли и плыли ночами. Купеческих стругов не зорили. Двигались медленно. Уже подступала осень, когда открылась Кама. Исчезли степи. Берегами сплошной лес. Ель, береза, сосна и дуб. Но скоро и дуб исчез. Появились широкие песчаные плёсы. Глухая еловая тайга безбрежно синела, отражалась в суровой камской воде. Точно свинец в старой прозелени, высились скалы и каменные пальцы. Летели над Камой птичьи стаи, торопились в теплые края. Олени переплывали реку, оглядывались на казачьи струги. Редко попадались деревни, бурлацкие артели. Баржи и струги купцов Строгановых везли соль и железо. Ермак строго следил, чтоб не было беглых. Еще когда собрались на Каму, отпустил всех, кто хотел вернуться на Дон. Отошла от войска полусотня казаков. Остальные дали клятву идти за батькой.
Так и шли. Уже неделя пути до Чусовских городков у впадения Чусовой в Каму. Миновали Пермь Великую. Холодало. Близилась зима. Затяжные осенние дожди подняли воду. Кама противилась стругам.
На зимовку встали на лесистом острове, недалеко от Чусовских городков. Послали в городки разведчиков. Вернулись они скоро, сообщили — Строгановы тут и народ о казаках знает, говорят на базаре и в пригородной слободе. Ждут Ермака и боятся Строгановы. Ну, как поднимется работный люд, солевары и кузнецы, оружейники и гребцы с торгозых стругов, чернь и голь, ненавидящая купцов? Что тогда будет?
