День сменился вечером, прошла ночь, — локаторы неутомимо прощупывали окрестности. Ничего. Все, что могло бежать,— бежало, а что не могло, то погибло. Ничто не приближалось к искусственной пустыне, ничто не возмущало покой. В десятках, сотнях, тысячах километров от корабля, все проверяя и перепроверяя, несли свою вахту автоматы. Там кипела жизнь, и на усиках-антеннах одного из них какой-то паучок уже плел паутину, словно автомат был обычной корягой. Только разум способен реагировать на вторжение чужаков, но разума тут не было, а природа одинаково безразлично принимает и метеорит, и звездолет.
Иногда ветер и до корабля доносил, кроме гари, запах диковинных цветов и трав, но его пока чувствовали только приборы, которые бесстрастно раскладывали запах на компоненты: безвреден, безвреден, безвреден…
Все же запах мешал спать, ибо люди знали, что он есть.
Миллиарды бит новой информации, наконец, сняли последний запрет. Утренняя роса выпала даже на гари, и восход солнца застал людей в пути.
