— Я его понимаю,— словоохотливо отозвался Кондратюк, стягивая с себя сапоги и бросая их к печке.— Теперь самая охота на зайца, пока снег не глубок… Вот он и злится… А сам-то ты хоть доволен отдыхом? — он метнул в сторону Алексея тот откровенно заискивающий взгляд, который отнюдь не нуждался в комментариях: Кондратюк все эти дни упорно искал предлога для примирения с молодым охотником, и Алексей всякий раз остро чувствовал это. Холодность между ними установилась с того самого дня, когда они охотились на северную утку, прилетевшую на озеро с первыми заморозками. Охотники стояли чуть поодаль друг от друга. Над головой Алексея неожиданно закружилась стая крякуш. Прикинув расстояние, Алексей решил, что лучше не стрелять: убить не убьешь, а плодить подранков не к чему. Кондратюк рассудил иначе. От его выстрела три утки отделились от стаи и плюхнулись в воду. Одну из них он достал, две другие, подраненные, уплыли в камыши. Кондратюк махнул рукой.
— Шут с ними!
