На всякий случай Надя пришла пораньше. А народ в зале уже был. И все незнакомые. Надя пробралась к окну. Там они сидели вместе с Юрой, когда академику Мальцеву вручали знак лауреата Ленинской премии. Юра очень радовался и волновался. За учителя волновался, а за себя теперь не волнуется… Он всегда так. Сегодня утром схватил кинокамеру и побежал к морю. ≪Юра, защита же!≫ — ≪Успею,— кричит,— солнце бы не прозевать. Давно хотел снять восход…≫ Беззаботный он, что ли?
А почему так много незнакомых? Надей овладело беспокойство. Молодежь в углу, похоже — студенты. Сухопарый старик во втором ряду, наверное, из Киева. Юра говорил, что кто-то должен приехать. Четверо лысых под портретом бородатого математика, кто они? Или вон тот, высокий? Барабанит пальцами по портфелю. Наверное, сердитый. Вот такие и задают каверзные вопросы…
Надя не заметила, когда вошел Юра. По залу пронесся шум, и вдруг стало тихо. Директор института академик Соболев поднялся на кафедру, объявил заседание Совета открытым. Потом секретарь сказал, что на обсуждение выносится докторская диссертация Юрия Леонидовича Ершова, что в отзыве ведущего математического центра страны — института имени Стеклова —она названа выдающейся, что диссертант имеет пятнадцать печатных работ и что родился он в 1940 году…
Надя усмехнулась: четыре дня назад Юре исполнилось двадцать шесть. Ей самой чуть меньше, ей тоже предстоит защищать… Дипломную работу. Дипломную, наверное, не так страшно…
Снова что-то сказал Сергей Львович Соболев. Юра поднялся — бог ты мой — без галстука! — прошел к кафедре, но не взошел на нее. Стоит, переминается. И молчит.
Ну, что же ты, Юра?
— Элементарная теория комет…
Наконец-то! Надя облегченно вздохнула. Она не слушала. Она только смотрела. На Юру, на Соболева, на сердитого старика во втором ряду, на Мальцева… Хорошо, что он здесь, не уехал на какой-нибудь новый конгресс. Когда Анатолий Иванович рядом, Юре, наверное, спокойнее.
… — Существует ли алгоритм, общий эффективный способ определения разрешимости теории…
Надя вслушивается, силится понять, о чем он говорит,— для нее — дремучий лес. Однажды она уже пыталась разобраться во всех этих полях, моделях, алгоритмах… Юра растолковывал ей часа три. Она морщила лоб, задавала, как ей казалось, подходящие вопросы, а он прятал улыбку и начинал все сначала. Потом она взглянула на часы и объявила, что опаздывают на корт. Только там, в теннисе, она могла с ним поспорить. У нее первый разряд…
…— Метод модельной полноты и теория ультрапроизведений… — Юрий говорит тихо. Студенты с последних рядов внимательно вслушиваются. По их лицам Надя видит: им интересно. Настроение ≪лысой четверки≫ по лицам понять невозможно. Старик перестал барабанить пальцами по портфелю. Мальцев изредка поглядывает на Юрия и кивает головой. Значит все в порядке? Надя еще боится верить в это. Вот что-то замялся… Нет, продолжает. И все так же тихо. Попробовала представить его школьником. Точно так же тихо отвечал урок. Нет, не совсем так. Тогда он, конечно, смирно стоял около доски, а теперь — руки за спину, и ходит. Теперь он скорее напоминает молодого учителя. Когда они учились в восьмом, у них был такой математик. Пожалуй, постарше. Юру и сейчас многие принимают за студента. Он был им всего два года назад. Два года… Господи, что такое два года?! Не успеешь оглянуться. А у Юры, с тех пор как он перевелся в Новосибирский университет и стал заниматься у Мальцева, что ни год — две-три работы, что ни год — новая защита: дипломная, кандидатская, докторская.., Уже докторская! Милый мой доктор… Вез бороды, без лысины…
Смешно, а началось-то с провала. С самого обыкновенного провала… После школы Юра поехал в Москву, поступать в знаменитый физико-технический. ≪Физтех≫. Наде так хотелось поехать вместе с ним! Ругала себя, что не училась математике как следует, что теперь ей и носа в ≪физтех≫ нельзя совать. Юра — тот сдаст. Пусть он не первый в школе ученик, но в нем она была уверена. Задачки, над которыми весь класс бьется, он решает шутя. Сдаст!
Так и случилось. Первые экзамены Юра выдержал отлично. А на устном по математике — срезался… Нет! Этого не может быть. Его срезали. Надя так и сказала ему. Кто принимал? Принимали аспиранты. Они давно забыли, что входит, что не входит 9 школьный курс, Гоняли по вузовскому. Пусть Юра не машет рукой: это уже точно… ≪Знаешь, что они говорили о тебе? ≪Прием решения кустарный. Возни с этим провинциалом не оберешься≫. И поставили ≪двойку≫.
Надя хотела его утешить. Но, кажется, он и не расстраивался особенно. Посмеялся и пошел учеником на завод. А вечерами штудировал книжки — целый ворох накупил в Москве!
…— Решение этого вопроса для ряда полей позволило раскрыть отдельные закономерности, которые касаются проблемы Артина…
Артина. Он и раньше называл эту фамилию. Надя пытается вспомнить. Что он рассказывал об Артине? А, эту гипотезу Артина не могли доказать чуть ли не сорок лет. Юра первым подобрал к ней ключ. Первым! Декан мехмата профессор Каргаполов хотел расцеловать Юру. А Мальцев только посмеивался: ≪Для начала неплохо…≫ Он всегда так, Анатолий Иванович: ≪для начала≫. Любит подчеркнуть, что талант только повышает эффективность труда, но не освобождает от него.
Он говорит, что математик должен трудиться как стеклодув, даже больше.
Мальцеву Надя верит. Анатолий Иванович сам был стеклодувом. Он-то может сравнивать. Хорошо, что Юра попал в его руки…
Юра — стеклодув? Просто смешно. Раз в неделю — в институт ≪на мальцевский семинар≫, второй раз — в университет, чтобы прочесть лекцию вечерникам. Остальное время сидит дома или бродит с кинокамерой — охотится за белками и бабочками. Прибежав а обеденный перерыв из своей лаборатории, Надя частенько заставала мужа в кресле или на тахте. ≪Заболел?≫ Отвечал: ≪Работаю, Наденька≫.
«…Теория эта в будущем поможет создать фундамент машинной математики я, следовательно, всех тех электронных «мозгов », которыми начинено огромное здание вычислительного центра Академгородка».
Он работает! Уставится в потолок и смотрит, смотрит. Что он там на потолке, видит формулы?
А иногда найдет невесть где толстенные фолианты и завалит ими весь стол.
Девчонкой Надя запоем читала приключенческую литературу. Но чтобы запоем математику!..
И все же, когда на его столе кучи книг, когда горит лампа, Надя спокойна. Это она еще может сравнить с работой стеклодува. Но тахта…
…— Разрешимость теории класса вещественно замкнутых полей, доказанная Тарским…
Надя слышит, как Юра называет еще одну знакомую ей фамилию. Интересно, какой он, этот Тарский? Американец польского происхождения…
Юра говорит — замечательный алгебраист. А сколько он доставил хлопот! Она же помнит, как Юра изводился: что-то не получалось. А тут еще в американских журналах он нашел, что группа Тарского в Калифорнии бьется над теми же вопросами! Какие-то методы, позволяющие судить о разрешимости или неразрешимости определенных задач. Юра говорил, что найти методы очень важно для развития теории моделей, что теория эта в будущем поможет создать фундамент машинной математики и, следовательно, всех тех электронных ≪мозгов≫, которыми начинено огромное здание вычислительного центра Академгородка. Когда в будущем? ≪Ну, лет через двадцать-тридцать,— улыбался Юра.— Может быть, через пятьдесят…≫
У Нади никак не укладывается в голове: работать на будущее, работать, не зная даже, понадобится ли кому-нибудь твой труд … Однажды она слышала, как академик Мальцев раздраженно говорил: ≪Еще не было в математике такого раздела, который бы впоследствии не нашел своего применения в практике≫. Кажется, он тогда говорил о той самой гипотезе американского математика Тарского…
Несколько месяцев Юра был увлечен и измучен этим негласным спором с группой Тарского. Надя так и не знает, чем кончился этот спор. Хотя… Разве этот спор не отразился в Юриной диссертации? Михаил Иванович Каргаполов сказал же: ≪Работа Юрия Леонидовича Ершова принадлежит к числу крупных вкладов в математику. Она значительно глубже обычной докторской диссертации≫… А вдруг этого не заметят другие? Вдруг Юра что-нибудь не так изложил? Был же случай…
В задних рядах раздалось несколько хлопков. Надя испуганно обернулась. Студенты. Что они делают? На защите ведь не аплодируют…
…— Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать.— Юра развел руками и направился к своему месту.
Как все? Надя взглянула на часы. Всего двенадцать минут! Это же несолидно. С тревогой взглянула на сердитого старика, на четверку лысых. Нет, не посмеиваются.
На кафедру поднялся какой-то незнакомый… А, вот он-то и есть из Киева!
— Сейчас мы еще раз познакомились с удивительной работой. Мне приятно отметить…
Мягко стелет… Надя насторожилась. Слыхала она про эти профессорские штучки. Начнут с похвал, рассыплются в комплиментах, а в итоге окажется — полный разгром. Но, похоже, оппонент и не собирается спорить, делать какие-то замечания. Он искренне радуется большому успеху Юрия Леонидовича.
Второй оппонент говорил что-то очень мудреное о теории полей. Потом вдруг посоветовал диссертацию упростить.
— Сделать доступной для ленивых математиков,— под общий смех ≪уточнил≫ Мальцев.
Надя улыбнулась. Вспомнила, как в прошлом году Юра прочел первую лекцию в университете. По традиции ее поручают самым уважаемым профессорам. А Юра еще доцент. Надя страшно волновалась. Лекция была не в какой-нибудь аудитории, а в самом большом зале Академгородка —в кинотеатре, и сразу для всех первокурсников. Надя тоже пошла.
Сначала выступил Гурий Иванович Марчук, директор вычислительного центра. Он говорит свободно и интересно, его можно слушать часами. Закончил он так: ≪Я уступаю место и микрофон своему молодому коллеге Юрию Леонидовичу. Он введет вас в математику≫. Введет!
А Юра оробел, Надя это поняла сразу. Начал четко и громко и тут же замялся. Стоял, оглядывался —может, он ее искал? Наконец, с волнением справился. О чем он говорил? О внутренней красоте математики, о ее возможностях… Все это было естественно для математика. Но, к Надиному удивлению, Юра вдруг стал говорить и о Грегоре Менделе…
Генетика —это второе Юрино увлечение, и Надя не знает —радоваться ли этому… Надя никогда не пыталась заинтересовать мужа своей специальностью. Просто, ему попалось в руки несколько ее книг. ≪А ну, посмотрим зрелая ли у тебя наука. Маркс говорил, что зрелость наук определяется степенью проникновения в них математики ≫. Юра пришел к выводу, что точного обоснования в генетике еще нет, но проблемы настолько увлекательны, что за обоснованием дело не встанет. И, к немалому ее изумлению, вскоре по многим вопросам биологии мог говорить с ней, по крайней мере, на равных. Хорошо ли, что он так разбрасывается? Генетика, философия, литература… Говорит, отдыхаю.
—…На долю диссертанта сегодня выпало много похвал.—Знакомый голос привлек Надино внимание. Анатолий Иванович!—Я рад. Рад хотя бы потому, что теперь он уже не часто будет слышать похвалы. Начинается работа (ох, Анатолий Иванович! Опять это ≪начинается≫…) без внешних признаков признания ее ценности—без дипломов и банкетов. Начинается пора наиболее зрелой и наиболее трудной работы. Я рад похвальным словам Юрию Леонидовичу еще и потому, что он ≪обживает≫ малонаселенную область математики. А обживать труднее, чем просто жить.
Верит! Значит, верит Анатолий Иванович в Юру…
С председательского места поднялся Сергей Львович Соболев. Он сегодня в строгом костюме с Золотой звездой на лацкане… С задних рядов снова послышались хлопки. Студенты. Юрины студенты. А в дверях уже много людей. Они пропускают Юру вперед, улыбаются ему, поздравляют. Кто-то берет его под руку:
—Юрий Леонидович!
Кто-то машет ему:
—Юрий Леонидович!
А Наде никак не пробраться через толпу.
