К 60-летию со дня рождения Мусы Джалиля
В ста тридцати семи километрах от Оренбурга, на казанском тракте, есть старинное степное село Мустафино. Вытянулось оно вдоль большака на чуть приподнявшемся над долиной берегу тихой, мелководной, теряющейся в камышах речушки Нети. Здесь в приземистой глиняной мазанке в многодетной бедняцкой семье Мустафы Залилова родился сын Муса. Здесь, на берегах Нети и Салмыша, прошло его босоногое детство.
Тринадцатилетним мальчиком приехал Муса в Оренбург, приехал учиться в медресе «Хусаиния». Эта духовная школа была в ту пору единственным учебным заведением для татарских детей. Преподаватели забивали головы своих воспитанников молитвами, заставляли заучивать наизусть все сто четырнадцать сур корана.
Шел 1919 год. Оренбург был осажден дутовцами. Фронт совсем рядом — в Зауральской роще, у Нежинки. Под Гребенями стояли белоказаки. Время от времени над городом рвались снаряды, почти непрерывно шла перестрелка. Разве можно в такую пору усидеть над кораном? И мальчишки носились по улицам, сновали среди красноармейцев, охотно помогали им, чем могли.
…Редактор красноармейской газеты на татарском языке читал только что оттиснутую полосу, когда в дверь постучали. Подталкивая друг друга, в комнату вошли два мальчугана.
— Что у вас, ребята? — спросил редактор.
— Давай, Муса,— сказал тот, что был постарше, маленькому худощавому черноволосому мальчику с большими карими глазами.
Подросток достал из-за пазухи тетрадь.
Редактор начал читать про себя, а потом обратился к сотрудникам:
— Вот, послушайте… По-твоему, вполне приличные стихи.— Он даже поднялся и с чувством стал декламировать:
Если б грудь обожгло мне горячим свинцом,
Если пуля засела бы в сердце моем,
Если б смерть, не давая подняться с земли,
Придавила меня кулаком,—
Я бы счастьем считал эту гибель в бою,
Славу смерти геройской я в песне пою.
— Да это то, что нам надо! — сказал один из журналистов.
— Где вы взяли стихи, ребята?
— Это он сам, Муса, написал,— показал товарищ на раскрасневшегося от смущения юного поэта.
А на другой день радости Мусы не было границ. В газете «Кзыл Юлдуз» («Красная Звезда»), напечатанной на толстой и шершавой оберточной бумаге, на первой странице он прочитал свое стихотворение «Счастье», а под ним подпись, как он просил,— «Кечкенэ Джалиль» — «Юный Джалиль».
Муса стал своим человеком в редакции, вскоре другие стихи увидели свет в красноармейской газете Туркестанского фронта,— в осажденном белогвардейцами Оренбурге.
Есть такая хорошая песня «Запишите меня в комсомол». Она напоминает о тех грозовых днях, когда в РКСМ принимали без письменных рекомендаций. Только мужественные, готовые без промедления отдать жизнь за молодую Республику Советов люди становились комсомольцами.
Летом 1919 года в Оренбурге родилась первая комсомольская организация. Сто девять парней и девчат записались в нее в тот июньский день. И среди первых — паренек из села Мустафино Муса Залилов. С того дня закружила паренька романтика неповторимых лет, когда все надо было брать с боя.
Умер отец. На руках матери осталось четверо — Ибрагим, Зайнаб, Муса и совсем маленькая Хадича. Разве могла одна Рахима-апа вести хозяйство? Муса вернулся в Мустафино. И хоть совсем немного времени провел он вдали от родительского дома, земляки не узнавали паренька: уезжал из села ребенком-несмышленышем, а вернулся горячим комсомольцем, серьезным и мужественным.
Первое, что он сделал,— собрал мальчишек и девчонок и стал читать им книжки, рассказывать об Оренбурге, о комсомоле, о большой войне, которую ведет беднота против богатеев.
Одна книга называлась «Красные цветы». Это был рассказ о человеке, который весь жар души вкладывал в маленький цветничок, созданный им на клочке земли под окнами своей избы. Ушел человек в Красную гвардию и пока воевал с белыми, злые люди засыпали красные цветы мусором. Но кончилась война, человек вернулся, освободил росточки от грязи, и красные цветы расцвели, стали еще ярче, как огонь…
Рассказ так взволновал ребят, что им самим захотелось выращивать такие же — алые, как кровь,— цветы, а когда Муса предложил создать в Мустафино отряд маленьких коммунаров, название ему долго не выбирали: «Красный цветок». Почти сорок мальчишек и девчонок стали первыми сельскими пионерами. И у каждого на груди — маленький бантик из кумача, словно красный цветок.
— Мы должны помогать коммунистам бить буржуев,— так коротко сформулировал Муса программу «Красного цветка». В тот же день он, Закия Сайфуллина и Бари Вахитов пошли к секретарю партийной ячейки Хабибулле Маняпову.
— Запишите нас в отряд,— попросил Муса.
— И еще нам оружие нужно,— добавил Бари.
— Малы вы еще, друзья, с оружием воевать. Самим нам ружей не хватает,— сказал им секретарь.— А вот дело важное вам найдем. Клуб в селе нужен. Вот и займитесь. Все Мустафино спасибо скажет.
Ушли ребята и призадумались. Где найти помещение? Единственное подходящее здание — мечеть. Но не выгонишь же оттуда муллу. Да и старики воспротивятся. В школе? Но она размещается в маленькой невзрачной халупе. Там всего одна комната, и потолок у нее такой низкий: подпрыгнешь — достанешь. Нужна просторная изба. И тут кто-то вспомнил, что бабушка Хакима Кабирова живет со своим стариком в большом доме. Дети у них выросли, отделились, остались они вдвоем. А место лучше не придумаешь: в центре села, прямо против мечети.
И снова ушли на переговоры ребячьи дипломаты. Вернулись довольные: удалось уговорить Кабировых. Сразу же отрядовцы стали перетаскивать вещи на другую квартиру. Потом с помощью старших сколотили сцену, изготовили скамейки. Труднее было сделать занавес. Где взять материал?
Муса отправился в Шарлык. Волостной комсомольский секретарь написал на листке бумаги: «Прошу отпустить для мустафинского драмкружка десять метров ткани». Муса помчался в лавку. Но тут его пыл охладили: есть только мешковина.
Привез домой тугой сверток серой невзрачной ткани. Девчонки сшили несколько полос, а мальчишки натянули проволоку. И вот занавес готов. Проблему освещения решили проще: керосин для лампы приносят по очереди.
И вот уже в селе запестрели афиши: «Мустафинский отряд юных коммунаров «Красный цветок » приглашает всех желающих посмотреть спектакли «Первый шаг» и «Варенье». Фамилия драматурга в афише не указывалась, но ребята знали, что пьесы написал сам Муса.
Все уже было готово к представлению, и… новое препятствие: наученные муллой старики запретили «бесовское занятие». Да и сам мулла назначил моленье в час премьеры. «Актеры» забеспокоились: можно остаться без зрителей. Выручили коммунисты — поговорили с людьми, убедили их, что дело пионеры затеяли очень нужное, полезное.
Спектакль состоялся. Он был первым за всю историю села и прошел с таким успехом, что те же самые старики, что пытались сорвать спектакль и пошли на моленье, а не в клуб, попросили показать представление и им.
Весь зал, затаив дыхание, следил за ходом действия, а потом хохотал над остроумными частушками про мироеда и скрягу Садыкбая, ленивого и жадного муллу, толстопузого Валея-богатея. Исполнял частушки сам автор — Муса.
И еще одно придумал «Красный цветок». На здании сельсовета повесили большой лист бумаги. Сверху крупными буквами — слово «Алга» («вперед»), а ниже — заметки о жизни Мустафино: высмеивались проделки кулаков и похождения муллы, а также тех сельчан, кто им подпевает. Много врагов нажили пионеры, но не испугались. Бари рисовал заголовок и карикатуры, ребята собирали материалы, а Муса писал острые, колючие тексты. У каждого номера всегда дежурили пионеры, умевшие читать,— ведь большинство жителей села были неграмотными.
Вскоре комсомольцы создали патруль по борьбе со спекулянтами. Днем и ночью, а особенно в базарные дни, мальчишки с кумачовыми повязками на рукавах дежурили на тракте. Дозорные выбрали для себя удобную позицию — у моста через Неть. Хоть и мелкая река — воробью по колено, а вброд ее не вдруг переедешь: берега заболоченные и дно илистое. Поэтому, как ни вертись, моста не миновать. Здесь и устраивались засады.,.
…Издалека послышался шум приближающейся телеги. Но метров за двести от моста возница осадил лошадь, стал подъезжать крадучись. Зачем бы это понадобилось честному человеку?
Да еще глубокой ночью? Ребят не проведешь: сразу заподозрили что-то неладное.
— Стой! — крикнул Муса, выскочив из укрытия на дорогу.
Возница опешил лишь на какую-то долю секунды. Он уже замахнулся было кнутом, чтобы стегануть лошадь, но братья Бари и Гани Вахитовы с двух сторон взяли коня под уздцы. А рядом с Мусой стояли Гали Маняпов и Закия Сайфуллина.
Увидев мальчишек, возница пытался отвертеться: едет, мол, в Шарлык на базар, надо детям кое-какую одежонку купить. А тут вы. Испугался, думал разбойники,
— Что везешь? — строго спрашивает Муса. А его помощники уже достают из-под сена полмешка соли, корчагу с медом, чай, сахар, мыло, спички — самые дефицитные товары. Предчувствие не обмануло: крупная птица попалась. Торгаш пытался открутиться от патруля, предлагал ребятам деньги, мед, сахар. Но дозорных не подкупить. В сельсовете товары конфисковали, а владельца их под конвоем отправили в Шарлык в ЧК.
…Однажды под вечер по селу прошел слух, что от соседней деревни Зеркло к Мустафино движется банда. Коммунисты, беднота взялись за оружие, выставили у подходов к селу дозоры. Раздобыв где-то старенькую берданку, пришел к ним и Муса. И снова ему сказали, что мал еще. Обиделся.
Стрельба меж тем становилась все сильнее. Как видно, бандиты обложили Мустафино со всех сторон. Муса предложил товарищам:
— Давайте проберемся в Шарлык, позовем на помощь тамошний отряд.
Ребята промолчали. Тогда Муса пожал им руки и, прижимая к себе ружье, пополз по болотистой низине навстречу выстрелам.
На рассвете в степи разгорелся бой, до Мустафино доносились пулеметные очереди, несколько раз грохнули гранаты. Затем все стихло. А через несколько часов вместе с бойцами коммунистического отряда, разгромившими бандитов, вернулся в Мустафино Муса. Вызванная им подмога пришла вовремя.
Потом Мусу вызвали в Оренбург. После учебы в совпартшколе с путевкой губкома комсомола он уехал в Орск, стал инструктором уездного комитета РКСМ. Но редко можно было застать его в домике на склоне горы Преображенской, где размещался уком. Все дни и вечера проводил Муса среди молодежи. Невысокий смуглолицый паренек в гимнастерке с кимовским значком на груди стал любимцем у орчан и в окрестных селах.
«Муса обладал счастливым даром очень быстро сходиться с людьми,— вспоминает один из первых орских комсомольцев Георгий Алексеевич Бурдастов, работавший в ту пору вальцовщиком на мельнице.— Пришел он к нам однажды на собрание. До этого никто его не видел. Пробыл на мельнице какой-то час-полтора, а провожали его как хорошего друга, с которым вроде давно-давно знакомы.
Потом не раз с ним встречались в укоме, на субботниках по закладке сада имени Аркадия Малишевского, на всевозможных собраниях и конференциях. Вместе с Мусой ездили в подшефное село Хабарное.
Узнав, что мы собираемся в гости к сельским комсомольцам и думаем повезти в подарок набор слесарных инструментов, Муса сказал:
— А знаете, ребята, неплохо было бы вам взять хоть немного книг, музыкальные инструменты. В селе ведь сейчас с этим особенно трудно.
Времени у нас в обрез. Пришлось побегать. Кто-то принес гитару, потом балалайке появилась. Насобирали десятка два книг. Зато потом как обрадовались все, когда секретарь сельской партячейки поблагодарил:
— Особо за книги и музыку вам спасибо. Это вы здорово придумали».
В те годы Муса особенно увлекся поэзией. Читал стихи комсомольцам, и они горячо аплодировали ему:
Товарищи мои, нам страх неведом)
Одним порывом объединены,
Мы радуемся счастью и победам,
Нас тысячи, мы — молодость страны!
Не хотелось Мусе расставаться с друзьями, но его звала новая работа — в Оренбургском губкоме комсомола, а затем в ЦК ВЛКСМ. У него были все основания сказать потом в стихотворении: «Комсомол меня сделал поэтом».
Да, он стал известным поэтом. На прилавках все чаще появлялись его новые книги, ему доверили руководить писательской организацией Татарии.
Война оборвала творческие планы, новые замыслы.
В конце 1942 года на Волховском фронте, между Новгородом и Чудовом, у деревни Мясной Бор развернулось одно из самых драматических сражений Великой Отечественной войны. Окруженная фашистами, наша армия пошла на прорыв. Сквозь бешеный огонь по непролазным чащобам и болотистым топям пытались вырваться из окружения советские бойцы. Чтобы открыть дорогу товарищам, раненые и больные, жертвуя собой, пошли на минное поле. Геройски сражался старший политрук Муса Джалиль. И в самую последнюю минуту, когда он, раненый, упал в грязь, ему впервые изменил пистолет…
Джалиль попал в плен. Но и там, в одном из самых мрачных застенков — в каторжной тюрьме Моабит, в которой долгие годы томился великий сын немецкого народа Эрнст Тельман, он продолжал бороться.
Дальше начиналось бессмертие…
