ВСТРЕЧА НА КРИВОЙ ПРОТОКЕ
На ночлег остановились выше Кривой протоки. Отец сразу отыскал подходящую для костра сушину. Стук топора эхом покатился над Вишерой. И, вторя ему, послышался энергичный говорок мотора.
— Михе-ей! Миша! — позвал отец,— Забирай дрова!
Миша быстро поднялся по скалистому откосу, цепляясь руками за чахлые кустики травы и острые выступы. Отсюда, сверху, Вишера была видна далеко — от поворота до поворота. Основное русло уходит к противоположному берегу, где прямо из воды стеной поднимается скала, по-здешнему, по-вишерски — камень.
Под ногами у Миши мелкая и широкая протока. Ее почему-то назвали Кривой, хотя на самом деле она совсем-совсем прямая. А посредине реки, как раз между двумя руслами, высунул из воды длинную серую спину галечный остров.
Снизу, из-за поворота, выплыл небольшой белый катерок. И сразу же вслед за ним вывернулась черная самоходная баржа — ≪самоходка≫. Длинная, нескладная, она, однако, шла быстрей катера.
— Куда их понесло! — отец сердито махнул рукой, сплюнул.— Эх, горемыки… Ходовую-то, видно, не знают.
Миша тоже заметил, что катерок начал забирать влево, в мелкую Кривую протоку. Баржа резко повернула по основному руслу, по ≪ходовой≫.
Вот катер подошел к большим камням, разбросанным на выходе из протоки. Вода, накатываясь на них, зло вскипала. Суденышко медленно продолжало двигаться вперед, умело выбирая путь между черными клыками отполированных водой валунов.
Когда опасное место осталось позади, и катерок, заметно прибавив скорость, весело побежал мимо острова, Миша шумно вздохнул и посмотрел на отца. Большой, грузный, с непокрытой головой, отец смотрел весело. Ему, должно быть, тоже нравилось, как уверенно пробирается катерок там, где никто до него не плавал.
— Эх! — вдруг гаркнул отец.— Застопорило все-таки!
Катер, видимо, сел на мель. Позади суденышка сразу вспух большой бурун. На палубе засуетились люди. Сверху полосатые шесты, которыми они отталкивались, казались совсем бесполезными.
Вдруг бурун за кормой катера исчез, течение подхватило суденышко. Но вот за кормой вновь появился бурун, катер сначала остановился, а потом пошел вперед.
Так было несколько раз подряд. Катер двигался неравномерно, как бы небольшими и замедленными прыжками.
Вначале Мише казалось, что он вообще стоит на месте. Но вскоре стало видно, как он все ближе подходит к куче бревен, лежавшей на отмели в голове острова.
— Да это водометный! — вдруг догадался отец.— Тогда все ясно.
Но Мише это слово ничего не объяснило. Что значит ≪водометный≫? И почему этот ≪водометный≫ должен лезть в протоку, по которой они даже на лодке не пошли?
Он хотел было спросить об этом, но отец повернулся к реке спиной, набирая охапку дров. Катер был уже недалеко, люди могли заметить, как их рассматривают во все глаза. А проявлять излишний интерес к тому, чем занимаются посторонние —не мужское дело.
Миша тоже начал собирать дрова. Наверное, отец не стал бы ругать его за любопытство… Нет, он не маленький!
Начали разжигать костер. Вот заплясали веселые языки огня по бересте, выжимая из нее густой, пахучий дым. Рыжая еловая ветка затрещала и враз занялась пламенем. Прикрывая лицо от жары, Миша отвернулся. И тут увидел такое, отчего забыл и о костре и о дыме.
Катер вдруг на полном ходу развернулся на месте, словно лошадь, вставшая на дыбы. И, как ни в чем не бывало, не сбавляя скорости, пошел прямо на берег.
Всего за несколько метров он немного притормозил и плавно вылез на сухой песок. На суше оказалась добрая половина его корпуса. Только тогда мотор разом замолк.
На берег спрыгнул среднего роста коренастый мужчина в сапогах и зеленом брезентовом костюме.
—А что, хозяин, если мы тут ночевать расположимся? Возражать не будешь?
Отец слегка пожал плечами:
—Места много, всем хватит. Располагайтесь.
Тогда коренастый повернулся к катеру.
— Товарищи! —крикнул он.—Здесь ночуем.
С катера один за другим спрыгнуло еще трое.
И тут в вечернюю тишину все отчетливей стало вплетаться негромкое татакание мотора. Из-за острова показалась самоходка. На фоне темной скалы ее было плохо видно.
— Ишь, маскируется! — улыбнулся отец.— Стыдно стало, что обогнали.
И, словно подтверждая его слова, мотор самоходки несколько раз обиженно чихнул, а потом снова надсадно застучал, торопясь уйти от насмешек.
В ЭКСПЕДИЦИИ
Самое интересное место на катере, конечно, кабина. В ней, ближе к носу, сидит рулевой, который правит самой обыкновенной автомобильной ≪баранкой≫. Вот бы и Мише покрутить это отполированное руками черное колесо…
Впрочем, интересного, помимо ≪баранки≫, хоть отбавляй. На корме стучит мотор, закрытый железными створками кожуха. Тут же, на треноге, стоит замок, которым крепят буксировочный трос. По бортам — маленькие поручни. На крышу кабины можно забраться по лесенке.
Если перегнуться через борт, видно, как из небольшого отверстия в корпусе непрерывно льется струйка воды. Вода эта теплая. Миша уже знает, что она прошла через мотор и охладила его. Об этом рассказывал дядя Гриша — черный, загорелый, немножко похожий на негра человек. Это сходство усиливается, когда дядя Гриша улыбается. Тогда у него между толстыми губами видны белые-белые зубы. А улыбается он часто — веселый.
Сейчас дядя Гриша моет теплой водой посуду. Мише хочется, чтобы он делал это хотя бы чуть-чуть побыстрей. Уж очень интересно дядя Гриша рассказывает о катере. И слушать умеет. Все выспросит: как кедровка шишки клюет, какая Вишера бывает в половодье, как хариусов ловят.
Правда, хариусами больше интересуется дядя Саша. Коротко остриженный, очкастый, он расхаживает по катеру в одних трусах, все время что-то ищет, на кого-то сердится, невнятно бормоча себе под нос. Но стоит только заговорить о рыбной ловле, дядя Саша заметно веселеет. Он уж обстоятельно выспросит, на какую насадку, где и когда клевали эти самые хариусы.
Интересный вчера был после ужина разговор! Узнав, что отец много раз плавал по Вишере до самых верховьев, Иван Александрович — тот самый пожилой мужчина, который вчера первым подошел к костру,— сразу предложил:
— Нам проводник нужен, Илья Васильевич. В реке тоже свои дорожки есть, а мы их не знаем. Находим, конечно, путь, но времени много впустую теряем. А нам время дорого. Лодку вашу на палубу поднимем, будете показывать, куда плыть.
Когда отец ответил, что подумает, Миша чуть не закричал ему: ≪Поедем, папа! Чего ты еще!≫. Но удержался. Он вообще в тот вечер больше помалкивал. Да и взрослые были заняты серьезными разговорами. Миша сначала слушал, а потом не заметил, как и заснул.
Утром, когда он проснулся, все уже были готовы в путь. Лодку увязали на палубе, свой багаж отец уложил в кабине. Только костер еще дымил, догорая под большим закопченным чайником.
Все-таки здорово, что Миша попал в настоящую экспедицию! Вчера у костра Иван Александрович объяснил отцу, зачем и куда эта экспедиция плывет. Сегодня дядя Гриша дополнил рассказ. Теперь Миша знает, что это за катер и зачем ему понадобилось плавать по таким неудобным местам, как Кривая протока.
Начальник экспедиции — Иван Александрович. Он ученый, преподает географию в Москве, в университете. Миша долго украдкой наблюдал за начальником, сравнивая его со своим школьным учителем географии.
Иван Александрович нетороплив в движениях, все делает без суеты, спокойно. Он и разговаривает негромко, но его хриплый голос очень хорошо слышен даже сквозь шум мотора. Миша заметил, что Иван Александрович часто записывает что-то в толстую черную тетрадь. Посидит-посидит на крыше катера, поглядывая в большой бинокль по сторонам, а потом опять спустится в кабину и достанет тетрадь. Ученый, открывает что-нибудь… Вот только что именно — Миша не мог придумать.
Дядя Саша — тоже ученый. По крайней мере так говорил дядя Гриша. Но Мише кажется, что по сравнению с Иваном Александровичем дядя Саша на ученого не похож. В тетрадку он ничего не пишет. Говорят, рыбами занимается. А умеет ли он ловить этих самых рыб? Что-то не верится…
Есть еще на катере моторист Николай. Этого Миша пока не разглядел: все сидит за рулем и что-то напевает.
Про себя дядя Гриша сказал так:
— Я, брат, тут по механической части. Катер наш не просто так плавает, а испытание проходит в мелководной горной речке. Ты сегодня присматривайся, что к чему, а завтра я тебе лекцию про наш катерок прочту. Замечательная машина!
ДВИГАТЕЛЬ? НЕТ — ДВИЖИТЕЛЬ!
— До Ваи еще как-нибудь доплывете, а до Усть-Улса нипочем не пройти! Там Меленки, перекат такой, слыхали? Два винта побил — и без толку. Пришлось директору дальше на лодке идти. А я пиляю кой-как до дому… Корпус пробит, течет…
Худой, бронзовый от загара мужчина говорил отрывисто, зло. На тонкой шее ходил вверх-вниз острый кадык, выталкивая слова. Кончив говорить, мужчина сердито и густо плюнул в костер. Угли от обиды зашипели.
Мише не понравился этот человек, его злая речь. И стало приятно, когда дядя Гриша со смешком бросил:
— Ничего, перемелем и Меленки. Ты лучше вот что скажи: небось, с утра не ел? Так?
Худой молча кивнул.
— Тогда садись поближе. Это дело поправимое.
Когда худой начал настукивать ложкой в котелке с ухой, Миша отошел от костра.
У берега рядом приткнулись два суденышка. Катер, на котором ехала экспедиция, в темноте выделялся белым пятном. Полуглиссер, подошедший сверху минут тридцать назад, распластался рядом на песке низким серым корпусом.
У себя в Красновишерске Миша часто видел такие быстроходные полуглиссеры с гордо задранными носами. Но вот стремительный красавец лежит на песке, побежденный вишерскими перекатами. А неуклюжий водометный тихоход собирается пройти по этим самым перекатам дальше вверх, где вообще никакие катера не плавают.
Сегодня дядя Гриша прочел, наконец, Мише ≪лекцию≫, которую обещал. Собственно, это была никакая не лекция. Просто дядя Гриша водил Мишу по всему катеру и спрашивал:
—Это для чего, знаешь? А это?
Кое-что Миша знал. Но немного. И тогда дядя Гриша рассказывал. Получалось у него очень здорово. Откуда ни возьмись, появится гаечный ключ. Смотришь, уже снята какая-нибудь крышка, и все становится таким понятным, что потом Миша даже удивлялся: как он не знал раньше?
Начал дядя Гриша с того, что провел Мишу на корму и спросил, заглядывая в воду:
—Смотри сюда. Как, по-твоему, чего тут не хватает?
Миша осторожно подошел к самому борту. Как раз там, где корма уходит в воду, видны два отверстия. Из них непрерывными струями бьет вода. Сбоку отверстий на шарнирах приделаны железные козырьки, вроде литровых консервных банок без дна, с прорезью по всей длине. К этим козырькам прикреплены тонкие металлические тросы. Они идут в каюту, где сидит моторист.
Вдруг тросы поползли по маленьким колесикам-блокам, потянули за собой и козырьки. Один из них отошел в сторону, второй, наоборот, почти совсем прикрыл отверстие в корме. Катер стал поворачивать в сторону прикрытого козырьком отверстия.
≪Рулит,— догадался Миша.— Моторист рулит, управляет катером…≫
— Так чего же не хватает?— повторил дядя Гриша.
Миша молчал. Тогда его учитель еще раз показал на железные козырьки:
— Эти штуки зачем? Догадался?
— Поворачивать…
— Правильно! Называются дефлекторы для управления движением судна. В бортах такие же отверстия. Ну, а все-таки чего нет на нашем катере, а на всех других судах есть?
Миша только плечами пожал.
— Руля нет!
Правда, как он не заметил? А дядя Гриша продолжал выкладывать неожиданное:
— У этого катера и винта нет. Как говорится, без руля ходим, без ветрил и без винта. Винт знаешь?
Миша кивнул. После навигации много катеров в Красновишерске вытягивали на берег. Всю зиму стояли они, укрытые брезентом, снег наметал вокруг них большие сугробы. Весной речники снимали брезент, чистили и скоблили суда, затем красили их. Днища катеров яркими пятнами выделялись среди грязи. И густой запах краски был одним из первых весенних запахов на реке.
У каждого катера внизу торчал блестящий трехлопастной винт. Миша еще удивлялся не раз: винты маленькие, а толкают вперед судно, да еще с грузом на буксире.
Здесь же, оказывается, вообще никакого винта нет. Что же тогда заставляет катер двигаться?
Дядя Гриша как бы угадал Мишины сомнения:
— Винта нет, а вперед идем. Почему? Другой имеем движитель. Понял? Движитель другой.
Миша кивнул, а сам подумал: ≪Двигатель, наверно. Чудно как-то он говорит — движитель≫.
И на этот раз дядя Гриша увидел Мишу насквозь. Подняв черный загорелый палец с розовым ногтем, он назидательно произнес:
—Я, между прочим, инженер. И говорю правильно: движитель. Двигатель —это мотор. А то, что толкает судно вперед, используя энергию мотора, называется движителем. ≪Татреспублику≫ видел?
Миша опять кивнул. Этот пароход он знал хорошо.
—Там какой движитель?
—Колеса,—подумав, ответил мальчуган.
—Правильно! Ну, а тут какая механика ?—показал рукой вдаль дядя Гриша.
У самого берега шла лодка. Видимо, она преодолевала отмель —на носу и на корме по два человека отталкивались шестами.
—Люди —двигатель, шесты—движитель,— совсем весело ответил Миша.
—Верно! Быть тебе механиком!
МЕЛЕНКИ
Высокие, лесистые берега как-то незаметно отступили, и река растеклась по широкой долине несколькими маленькими бурливыми рукавами. Плывя где поглубже, катер все больше забирал вправо. Протока, по которой он шел, казалась вполне надежной. На дне видна была пестрая мозаика отшлифованных камней.
На крыше каюты сидели дядя Гриша и дядя Саша.
—Такая уж у меня кровь, видимо привлекательная. Вот, смотри, прилетел ≪мессершмидт≫,—дядя Саша, вздохнув, показал на большого овода, метавшегося над палубой.—Ты без рубахи сидишь, а я одетый. Однако он обязательно на меня сядет. Об заклад могу биться.
Дядя Гриша хмыкнул, но спорить не стал.
— Ага! Что я говорил!—торжествующе воскликнул дядя Саша, ожесточенно хлопая себя по плечу.—Я для них —лакомый кусок.
Вдруг катер, разворачиваясь поперек течения, пошел к берегу. Когда он ткнулся носом в песчаную отмель, мотор замолк. Сразу же стало тихо.
Впереди был перекат, знаменитые Меленки. На самом деле, они основательно ≪мололи≫ воду.
Поколебались —не поискать ли другую протоку. Но дядя Гриша и слушать не хотел:
—Где же катер испытывать, а? Может, в идеальных условиях? Может, нам в Пермь вернуться и там поплавать?
Катер вошел в перекат. Даже на глаз было видно, что поток устремлялся здесь по наклонной. Вода уже не скатывалась ровным слоем, а рябила, как всегда бывает на мелководье. Все взрослые взяли в руки багры и шесты.
Вот катер ткнулся в преграду, на минуту остановился, дрожа всем корпусом. Но мотор взвыл, и вновь судно рванулось вперед.
Миша услышал громкое щелканье. Казалось, внутри судна кто-то резко бьет молоточком по железной трубе. Дядя Гриша, слегка склонив голову, тоже внимательно прислушивался к этим звукам.
—Опасная штука,—вздохнул он после особенно сильного щелчка.— Лопасти
у насоса может поломать…
Посредине палубы тянулась большая, в Мишин обхват, труба —над дощатым настилом горбом возвышалась лишь часть ее. В трубу был врезан прикрытый массивной крышкой колодец. Из него-то и доносились удары.
Дядя Гриша присел около колодца на корточки и, поглаживая крышку, словно уговаривая кого-то потерпеть, неожиданно продолжил ≪лекцию≫.
—Мы с тобой тогда что выяснили? Вместо винта у нас другой движитель. А какой? В днище катера есть щель, отверстие. Насос засасывает через него воду. Гонит по трубе и выбрасывает наружу, через отверстия в корме. Вода бьет в одну сторону, судно движется в другую. Потому и зовут его водометным —воду мечет.
Внимательно посмотрев вперед, он снова повернулся к Мише.
—Но тут, между прочим, есть один фокус. Водометный движитель будет толкать судно вперед лишь при одном условии: надо, чтобы вода из него вылетала с большей скоростью, чем засасывалась. Понял? Такой уж тут закон физики действует. Какое ускорение придадим воде, такое и сами получим. Баш на баш.
Немного помолчав, дядя Гриша вдруг снова оживился.
—Здесь,—он хлопнул рукой по колодцу в трубе,—помещается пропеллерный насос. Он засасывает воду. На выходе труба суживается. В этом большой смысл. Воде надо быстрей выскочить из трубы, ведь сзади на нее все новые порции давят. Приходится волей-неволей поторапливаться. Здесь и возникает ускорение.
—А что это так щелкает?
—Камни,—односложно бросил дядя Гриша. Потом пояснил:—Насос на мелких местах вместе с водой всасывает в трубу довольно крупные гальки. Они и бьют по лопастям пропеллера.
Катер двигался с трудом. Бешеное течение норовило отбросить его назад, плотно посадить на каменистые отмели. Стоило выключить мотор, как судно ≪подлипало≫ ко дну —слишком тонок был слой воды.
Несколько раз пытались пробиться, и все безуспешно. Тогда взялись за шесты. Мотор работал на малых оборотах, а четверо мужчин, краснея от натуги, помогали ему, упираясь шестами в дно.
И легкое суденышко пошло вперед — сначала почти незаметно для глаз, потом все уверенней и уверенней.
Когда вошли в довольно глубокую протоку, дядя Гриша, до этого молча орудовавший шестом, вновь обрел дар речи.
— Перемололи меленки! —шумел он на всю реку.—Ай да катер!
После поворота впереди открылся большой плес. На обоих берегах реки стали видны группы домов.
—Усть-Улс,—объявил отец.
На катере поднялась суета. Срочно извлекались брюки, которых днем обычно никто не носил. Дядя Саша начал бриться. Иван Александрович надписывал адреса на объемистых пакетах. Дядя Гриша извлек два больших мешка и приготовился к походу в магазины.
Поддаваясь общему настроению, Миша натянул сапоги. Он бывал в Усть-Улсе уже четыре раза, но никогда у него не возникало желания осмотреть село. А этим беспокойным людям до всего есть дело. С каждым днем они все больше нравились мальчугану.
ИНЖЕНЕРНОЕ РЕШЕНИЕ
—Во-он на ту большую елку держи!— показал моторист Николай.
—Это не елка, а кедр,—возразил Миша.
—Ну, пускай кедр. Все равно, направление на него. Ясно?
Миша не ответил. Он крепко вцепился в черную баранку рулевого управления. Сегодня Николай, наконец, разрешил ему вести судно.
В первые минуты все было хорошо. Катер шел прямо на дальний большой кедр. Оказывается, не так трудно быть судоводителем…
Но как раз в этот момент он заметил, что нос катера забирает влево. Миша слегка повернул баранку вправо. Однако судно, казалось, заупрямилось. Тогда он крутанул колесо изо всех сил. Медленно, словно нехотя, вправо пошел и нос судна.
И пошло, пошло… Миша крутил баранку в одну сторону, катер, как назло, заносило в другую. Наконец, судно разворачивалось в нужном направлении, но, не задерживаясь на правильном курсе, вроде бы нарочно поворачивало к другому берегу.
Николай ухмылялся.
—Чего это катер-то у тебя, вроде выпил лишнего. От берега до берега рыскает.
Мише некогда было отвечать. Мало- помалу он начинал осваиваться. И вечером уже с удовольствием вспоминал часы, проведенные за штурвалом.
После ужина поехал на рыбалку. Хариусов оказалось много. То и дело дергалось удилище. Заядлый рыбак забыл обо всем: только бросал якорь да подсекал новую добычу. Даже не заметил, как подошла лодка. Сидевший в ней человек ухватился за борт Мишиной лодчонки.
—Водометки не видел здесь, слышь, паря?
Голос сразу показался знакомым. Ну, конечно же, это дядя Вася, их сосед. Летом он редко бывает дома, на сплаве работает. Зато зимой часто заходит к отцу, и они целыми вечерами сражаются в шашки.
—Вам какую водометку, дядя Вася?
—Никак Михаил? А отец где?
Узнав, что водометный катер стоит неподалеку, дядя Вася обрадовался.
—Вот это хорошо! Поедем, паря, к привалу. Мне, понимаешь, уговорить их надо.—Достав папиросу и закурив, он продолжал:—С зачисткой идем, а тут в одну старицу лесу попало —страсть. Вытянуть его неможно — мелко, песком горловину затянуло. Лебедки поставить негде, а руками, сам понимаешь, по бревнышку не натаскаешься. Неужто не помогут?
—Помогут!—обнадежил Миша.
Он знал, что значит зачистка. После того, как вместе с весенним паводком пройдет молевой, россыпью, сплав леса, на берегах обмелевшей реки остается масса бревен. Для его спасения выделяется специальный отряд сплавщиков. Они сталкивают обсохшую древесину, устраняют завалы. Медленно движутся сплавщики сверху вниз по реке. Домой попадают лишь к осени.
На катере от нового испытания, разумеется, не отказались. Ранним утром, когда над рекой клубился местами белесый, местами молочно-белый туман, катер подошел к горловине большой старицы. От основного русла ее отделяла редкая в этих местах широкая песчаная коса.
Дядя Гриша только присвистнул. На сколько хватал глаз, старица была забита бревнами. Часть из них лежала на песчаной косе. Казалось, никакая сила не сдвинет этот затор с места.
Катер вылез носом на песок и остановился. Здесь его уже поджидали сплавщики, одетые в высокие резиновые сапоги и брезентовые костюмы. Пока взрослые что-то обсуждали, Миша выпрыгнул на песок и пошел по косе.
Чем дальше, тем коса становилась выше и шире. Миша прошел метров двести, прежде чем увидел конец старицы. Здесь коса вновь понижалась и становилась уже, образуя заметный перешеек.
Возвращаясь к катеру, он услышал голос дяди Гриши:
—Помочь надо, только вот как? Если по бревну таскать, нам работы на неделю хватит. Нет, тут инженерное решение нужно. Вот если бы косу эту где-нибудь перерезать…
—Можно перерезать! —Торопясь, Миша рассказал о только что увиденном перешейке.
Через полчаса, осмотрев все на месте, составили план действий. Прежде всего катер углубит горловину старицы. А потом поможет рабочим прорыть на перешейке канаву.
И вот катер подошел к горловине. Ее пересекала узкая песчаная грива, почти без воды. Катер вылез днищем прямо на гриву. Мотор работал, не переставая. За кормой вода вспенилась и пожелтела —насос вместе с водой гнал через себя песок.
Этот маневр повторили в разных местах гряды. Потом катер подошел к мелководью кормой. Нос судна закрепили двумя тросами на берегах, мотор вновь заработал. Мощные струи воды минут через десять окончательно смыли песчаную преграду. Теперь можно идти по старице к перешейку.
Легко сказать —идти. Свободной воды почти не было —все загромождено бревнами. Стоявшие на носу участники экспедиции баграми отводили бревна в стороны. И, наконец, попали в самую гущу полузатопленных стволов. Казалось, дальше двигаться невозможно.
И все-таки выход нашелся. Николай отвел катер чуть-чуть назад, а потом сразу дал полный передний ход. Катер полез на бревна, подминая и топя их. Мотор надсадно завыл. Был момент, когда Мише показалось, что они окончательно застряли. Но судно, вначале почти незаметно для глаз, а потом все уверенней и уверенней начало продвигаться по завалу. Вот, бешено крутясь, вынырнуло сзади бревно, сверкая белизной только что ободранного бока. За ним другое, третье… Вот, наконец, и чистая вода.
—Прямо ледокол! —восхитился Миша.
—Лесокол!—повторил дядя Гриша. И добавил, уже обращаясь к начальнику Ивану Александровичу: — Вот это — настоящее испытание! Вот и перешеек. Опять развернули катер кормой, закрепили тросами. И вновь мощные струи начали постепенно размывать песок. Прошло не меньше двух часов, пока первые струйки вишерской воды начали пробиваться в тихую заводь.
Наконец, вода хлынула в канал. В тихой старице потянуло свежей струей. Бревна стали заметно сбиваться к выходу из старицы. Там их встречали рабочие с баграми, проталкивая через горловину. Бревна дружными стайками поплыли вниз по реке.
Солнце начало клониться к горизонту, когда экспедиция снова тронулась в путь. Пока было видно, рабочие махали вслед трудолюбивому суденышку. А когда коса скрылась из глаз, дядя Гриша весело подмигнул Мише:
—Понял, что такое инженерное решение?
БЕСПОКОЙНЫЕ ЛЮДИ
Это утро выдалось под стать Мишиному настроению —пасмурное, ветреное. Торопливо ползли тяжелые тучи, неряшливо размазывая по небу темные клочья. Миновав Вишеру, тучи натыкались на каменные громады гор и, зло клубясь, ползли вдоль каменистых вершин.
На одной из них каменные глыбы создавали полную иллюзию небольшой деревеньки. Несколько беспорядочно разбросанных домов, большие и маленькие амбары… Казалось, вот-вот покажется над деревней дымок.
— Петушиный гребешок,— негромко сказал отец. — Отсюда кажется, что там деревня.
Даже бинокль, в который одинаково интересно было смотреть с обеих сторон, не радовал Мишу. Сегодня последний день они с отцом плывут на катере. Еще заночуют вместе с экспедицией, а завтра — в обратный путь. Катер пойдет дальше, на север. А им пора назад. Миша с отцом будут плыть вниз по течению, делая остановки в тех местах, где больше всего водится хариусов. Наловят их много-много и засолят в бочонке, предусмотрительно захваченном с собой. Ничего не поделаешь, у отца кончается отпуск.
Близкую разлуку чувствуют все. Дядя Саша неловко погладил Мишу по голове и усиленно запыхтел трубкой. И, хотя он ничего при этом не сказал, Миша понял: дяде Саше жаль лишаться такого спутника на рыбалке. Сколько можно было бы еще для науки рыб выловить! Дядя Саша всех бы их взвесил, измерил, долго бы рассматривал чешуйки в микроскоп, некоторых рыб обязательно ≪замариновал ≫ (так дядя Гриша говорит) в банках с формалином. Просто так ловить рыбу, не для науки, теперь Мише кажется неинтересным.
Никогда не унывающий дядя Гриша и тот сегодня приутих. Раза два смотрел на Мишу долгим, внимательным взглядом. Серьезно смотрел, у него редко так бывает….
Впрочем, вот он и сам вылезает из кабины. Усадив Мишу рядом с собой на палубе, заводит разговор издалека:
—Чего школьники больше всего боятся?
Миша не знает, что и ответить. Верней, не знает, какую каверзу готовит веселый дядя Гриша. Он такой…
—Молчишь? Так я сам скажу. Больше всего школьники боятся экзаменов. Зато помнят их долго. И то, что учили к экзаменам, тоже долго помнят. Вот я тебе и решил экзамен устроить. Согласен? А даже если и не согласен — экзамен все равно будет.
Часа полтора после этого лазали по всему катеру. Когда Миша показал и рассказал все, что знал, дядя Гриша задал новый вопрос:
—А как, по-твоему, у какого движителя коэффициент полезного действия больше: у винтового или водометного?
Миша успел по-настоящему полюбить катер и поэтому не стал раздумывать с ответом —для него маленькое водометное суденышко могло иметь только достоинства. Но оказалось, что не совсем так. Трение воды о трубу снижает коэффициент полезного действия. Винтовые суда в этом отношении выгодней.
Но дядя Гриша был никак не меньшим поклонником водометных судов. Он тут же начал доказывать их преимущества. Из его рассказа Миша понял, что было бы неправильно создавать водометные катера как соперники винтовым. Нет, в обычных условиях винтовые суда лучше. Но только в обычных условиях. А для мелководья, для сильно заросших и засоренных рек ≪водометы≫-суда бывают незаменимы. И не удивительно, что ими заинтересовались прежде всего сплавщики. Миша сам убедился, как может им помочь даже один катер.
—С восемнадцатого века началась история создания водометного движителя,— рассказывал дядя Гриша.—Много поработали и русские инженеры. Перед Отечественной войной инженер Хренников создал в Красноярске удачную конструкцию водометного судна. А вскоре после войны профессор Александр Поликарпович Кужма, живущий сейчас в Перми, сконструировал катер, на котором мы плаваем.
―Этот самый?—переспросил Миша, легонько потопав ногой по палубе.
—Ну, конечно, не этот самый,— улыбнулся дядя Гриша.—Он придумал и разработал конструкцию, а на заводе по его чертежам стали изготовлять катера. Вот один из них и достался нам. Александр Поликарпович вообще большой энтузиаст таких судов. Сейчас работает над конструкцией водометного бульдозера.
Опять Мише пришлось удивляться. Он видел бульдозеры —мощные тракторы с большими и тяжелыми ножами впереди. Что же такой неуклюжей машине делать на воде?
Дядя Гриша пояснил: на водометном катере укрепляют бульдозерный нож. Им катер толкает древесину, сгружает ее, гонит к сортировочным сеткам. Кроме того, он может и дно на полметра углубить, и как обыкновенный буксирный к а тер работать. Интересная машина!
…На несколько километров протянулся длинный прямой плес. Когда миновали верхний островок, река сделала поворот. На берегу показалась небольшая избушка.
—Долганиха,—сказал отец.
—Заночуем?—спросил Иван Александрович. Отец согласился.
Когда после ужина была убрана посуда, все собрались у костра. Долго сидели молча, любуясь открывшейся красотой. Менее чем в десяти километрах громоздилась серая каменистая громада Тулымского Камня, самой высокой точки в Пермской области. В этот вечерний час в седловинах между вершинами стояли облака. Они были синими, с белыми краями, а снизу заходящее солнце подкрашивало их розовым. Выше облаков, на фоне прозрачного неба четко выделялась причудливо очерченная, изломанная линия вершин Тулыма.
Миша не прислушивался к негромкому разговору взрослых. Он думал о том, что рассказывал сегодня дядя Гриша, о том, как это непросто —искать и на ходить. Вспомнились и слова Ивана Александровича:
—По-моему, на север идут только беспокойные люди. Здесь природа такая, что лентяев не терпит.
Беспокойные люди… Мише нравились эти слова. И здесь, у костра, на вишерском берегу, ему впервые захотелось стать настоящим, беспокойным человеком. Идти на север.
Вишера — Пермь
