Тангару – помни об истоках и не спеши стареть
Мальчик обожал металл. Когда он впервые увидел лезвие кухонного ножа, из его крохотного рта тут же вырвался возглас восхищения и восторга. Взрослые, как всегда, порыва не оценили. Мать тут же подавила его соской.
Дни складывались в месяцы, а он постоянно искал взглядом полюбившийся отблеск. Однажды, когда родители ушли, он, наконец, смог взять в руки предмет своей страсти. Его заворожила соразмерность и строгость стального блеска, твердость и гибкость лезвия, сила и слабость сплава. Тогда он еще не знал этих слов. Но скоро знания пришли. Отныне он мог разглядеть булатный узор в любой зубочистке. И часами ласкать его. Изменяя и доводя до совершенства.
Это была любовь.
Как в сказке – с первого взгляда.
И металл отвечал ему взаимностью.
Потому так легко и просто возник его первый Клинок. Он появился на свет в старом отцовском гараже, удивленно блеснув незамутненным взором младенца. В тот самый миг, когда из мальчишки родился Мастер.
Шли годы, наполненные под завязку творением, выездами на ХИ, тренировками и чтением.
А потом на горизонте появилась девушка, незаметно превратившаяся в женщину. Все чаще ночи за станком в старом гараже сменялись ночами любви. Затем днями, наполненными поисками денег. Ведь новую ячейку общества нужно было кормить. И все реже Мастер вспоминал податливость металла и радость творца.
В один прекрасный день на горизонте возникла некая импозантная дама, и мальчик, нет, уже мужчина, перешагнул порог завода. Где его ждала должность кузнеца.
Здесь не было недостатка в материалах, к его услугам были не плохие станки. А старые опытные рабочие брали над ним шефство.
Появились заказы слева, а за ними и деньги супруге на желтенькие колечки. Дни пролетали, заполненные тяжелой работой пополам со ста граммами в обед. Он стал широко известен в узких кругах, качественно набив руку на полезных в хозяйстве мелочах. Его наборы кухонной утвари расходились на ура.
И улыбалась при встрече импозантная, оказавшаяся не последним человеком в дирекции завода.
Жизнь вошла в колею.
И покатилась.
Третий десяток.
Четвертый.
А там и пенсия.
Давно забылись тренировки, игры, юношеский огонь и страсть.
И только по ночам, когда стареющее сознание застилал сон, где-то в глубине дико кричал пацан, прозванный друзьями Мастером, до крови раздирая пальцы, пытаясь выбраться из темницы. Себя. Взрослого. Или хотя бы доораться до закостеневшего мозга.
— Что ж ты делаешь! Очнись! Так же нельзя! Живи! Твори! Ты же Мастер, а не ремесленник!
Но стены были высоки. А когда, казалось, вот-вот что-то получиться, склонялась над глубоким колодцем застывшего «Я» импозантная тень с желтыми глазами. Шепча: «Уймись, глупый, уймись. Мастерство не пропьешь. Да и поздно уже. Не мальчик чай. Муж. Отец семейства. Уймись. Лучше с утра халтурку доделай. Детишкам на молочишко…»
Он стал нервным. Много пил. Часто орал на жену.
Тот вечер не задался изначально. Нахлынувшая тоска была особенно прилипчивой. Даже испытанный «Хлебный дар» оказался бессилен. Уже вторая бутылка улетела под стол, когда внимание привлек отблеск из-под шкафа.
Блестело детство. Его первый нож.
Он засыпал со счастливой улыбкой, повторяя имя клинка.
Там его уже ждали.
Ждали, слегка утратив свою всегдашнюю импозантность. Угольно-черный плащ за ЕЕ плечами не предвещал вспомнившему ничего хорошего.
Но напротив Тьмы, слегка придерживая грузного мужчину лет 40, встал парень, которого не зря прозвали Мастером. Встал, сжимая в руке свой первый кинжал, сделанный из напильника.
На старом, помнящем еще Союз диване крепко спал полный, потрепанный жизнью мужик.
А на его душе впервые за 20 лет было легко.
