Полученные результаты были опубликованы в двух томах. Автором первого тома был астроном Мариан Альбертович Ковальский, а автор второго тома – геолог Эрнст Карлович Гофман (во втором томе приведён дневник горного инженера Никифора Ильича Стражевского, руководителя одного из экспедиционных отрядов). В этих описаниях фигурирует гора Моррай (Мурай)-Ур.

Однако, в публикациях место расположения этой горы по указаниям разных участников экспедиции неоднозначно. Также не указана высота этой вершины. На современных географических картах такой топоним отсутствует. Но имеется гидроним: река Мороя. В целом, гора с таким названием до сих пор остаётся загадочной.

Не включил в список

В дневнике Стражевского записано: «…За этими горами [Люль-Уонтмит-Чахль и Яны-Тумп-КВГ] идёт низкая небольшая цепь гор Моррай-Ура, которой проход служит путём сообщения между Европой и Азией. За Морраем возвышается горная цепь Гось-Ойка, оканчивающаяся перед южным отрогом Не-Пуби с пиком».

Здесь слова «за этими горами» следует понимать как цепочку вершин с горами Люль-Уонтмит и Яны-Тумп, протянувшуюся в восточном направлении. А слова «за Морраем возвышается горная цепь Гось-Ойки» необходимо рассматривать как взаиморасположение вершин в северном направлении.

В этих трудно воспринимаемых фразах чувствуется редакционная правка текста Э.К. Гофманом. Сам Н.И. Стражевский свои тексты писал простыми словами, предельно ясными для прочтения. Кроме того, имеются разночтения в написании этого оронима. Никифор Ильич видел «низкую небольшую цепь гор Моррай-Ур», но не посетил эти горы.

Мариан Альбертович Ковальский определял высоты нескольких вершин тригонометрическим способом, с двух точек. Одна из них находилась «на самой высокой сопке линии разделения вод» на хребте Састем-Нёр. А другая не имела точной привязки: «западный склон хребта Суммах-Ньёр».

Обе эти сопки находятся на Главном Уральском водоразделе в восточной части долины реки Щугор. С этих двух точек Ковальский увидел высокую вершину, расположенную по соседству (южнее) с горой Тельпос-Из и принял её за гору Мурай-Чахль (так она записана Ковальским в таблице определённых им мест).

Вполне логично в этой таблице не указана высота г. Мурай-Чахль, так как Стражевский на эту гору не поднимался, а, следовательно, высота её не была определена.
Затем Ковальский, при определении азимута на эту гору, записал: «г. Муррай-Чахль». Вероятно, понимая некоторое рассогласование между Стражевским и Ковальским в определении этой горы, Гофман не включил эту гору ни в список определённых географических мест, ни в перечень барометрических наблюдений.

Две горные цепи

Ковальский определил географические координаты (широты и долготы) четырёх вершин, хорошо им видимых с вышеуказанных точек. Сопоставляя координаты этих вершин с современной картой, можно определить местоположение этих гор и их высоты (см. карту 1):

1. Восточный край г. Тельпос-Из (1614,6 м);
2. Западный край г. Тельпос-Их (1619,8 м);
3. г. Хосте-Нёр (соответствует горе 1417,1 м);
4. г. Муррай-Чахль (соответствует горе 1317,2 м).

Топографы Д. Юрьев и В. Брагин составили карту «Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой». Участок такой карты с Тельпосским хребтом представлен на карте 2.

На этих картах конкретные вершины, которые имели собственные названия, например, Тельпос-Из, Хальмер-Сале-Ур, показаны кружочками с точкой. Также на этих картах видно, что две горы (Хосте и Муррай), зафиксированные Ковальским, находятся в единой горной цепочке с горой Тельпос-Из.

А гора Люль-Уонтмит-Чахль (1468,6 м) после сквозной долины располагается в другой горной цепи. Такие две горные цепи располагаются по двум сторонам долины р. Тельпосъю.
На западе – кряж, в составе которого находятся горы Хосте и Муррай. А на востоке, собственно, Тельпосский хребет и гора Люль-Уонтмит-Чахль.

При этом, что весьма характерно, вершины гор Хосте и Муррей Ковальский с двух мест наблюдений видел на фоне сквозной долины, пересекающей Тельпосский хребет. Поэтому он ошибочно гору с высотной отметкой 1317,2 м, входящей в структуру западного кряжа, наименовал «гора Муррай». Реально же, гора Моррай, по описанию Стражевского, находится в восточной цепи, собственно, в Тельпосском кряже.

О семантике оронима  «Мурай-Чахль»

Т.Д. Слинкина потамоним «Мура-Я» или «Мора-Я» (р. Мороя) переводит буквально «Река, [протекающая у кряжа роста] оленьих пантов». А ороним «Мура-Я-Ур» она переводит как «Кряж [роста оленьих] пантов [вдоль] реки». А.Г. Беляев даёт аналогичный перевод: г. Муррай-Чахль – «Гора у места роста пантов». Такие пояснения неубедительны.

Кроме того, Слинкина считает, что «Мура» – «Панты» – из мансийского языка, а «Мора» – «Панты» – из ненецкого и коми языков, где «панты» – «не затвердевшие рога оленей».
Стражевский ороним записал в форме «Моррай-Ур», а Ковальский в виде «Мурай -Чахль». Учитывая эти записи, можно рассмотреть обобщенное: «Мурай» (с гласным звуком У и одной согласной буквой Р). Далее, «Мурай» разложим на два компонента, которые можно перевести на базе мансийского языка. «Мурай» = «Мур» (основа глагола «мурсаёкве» – «нырять» + юи (изменённое и сокращённое от «юи-овыл» – «начало чего-либо»). На первый взгляд сочетание «Мур-Юи» трудно воспринимается.

Ситуация не встречается

Разгадка, возможно, находится в особенностях географии истоков реки Мороя (см. карту 1). Мороя в истоках имеет две рассохи. Одна вытекает из озера, расположенного в нижнем каре г. Люль-Уонтмит-Чахль (1468,6 м), а другая стекает по очень крутому склону с широкой перевальной седловины, расположенной между горой Яны-Тумп (1268,0 м) и безымянной вершиной с высотной отметкой 1182,6 м.

На расстоянии менее одного километра падение реки происходит более чем на 300 метров. Практически – это наклонный водопад. Эта рассоха уникальна: на Тельпосском хребте такая ситуация, судя по картам, нигде не встречается.

Вероятно, манси, образно, и назвали по этой рассохе р. Мороя «вначале ныряющей» вниз по крутому склону. В итоге: «Мура-Я» – «Река, в начале (в истоке) ныряющая (вниз по крутому склону)». А гора Муро-Юи-Сяхл – «Гора, [по крутому склону которой] река “вначале ныряет (вниз)”».

Отмечу ещё одну деталь. На современной карте (см. карту 1) река частично показана пунктиром. Поэтому можно предположить, что река местами скрывается, «ныряет» под камни. В свете изложенного можно предположить, что ороним «Муро-Юи-Сяхл» относится к вершине с отметкой высоты 1182,6 м (см. карту 1).

Для подтверждения такого предположения следует внимательно обследовать такую круто падающую рассоху р. Мороя в разное время года (по весне и летом). Приглашаю активных путешественников обследовать верховья р. Мороя и г. Муро-Юи-Сахл.

Вернуться в Содержание журнала

Судьба благоприятствовала начинающему журналисту. В редакции он встретил главного человека своей жизни — машинистку Аню Абрамову, ставшую его женой и другом на всю жизнь. Редакция журнала «Техника смене» в январе 1934 года переехала из дома на углу улиц Пушкина и Малышева в здание Дома печати.

В редакции подобрался коллектив творческих, активных молодых людей. Каждый работник редакции считал себя участником строительства новой жизни в стране. Своими рассказами, очерками и подборками они старались познакомить юных читателей с новинками техники и достижениями страны. Оказавшись в творческой атмосфере единомышленников, отец плодотворно работал. В каждом номере журнала печатались один или два его материала: статья или подборки без подписи. В этом же году была реализована идея экспедиции школьников с целью поисков полезных ископаемых «Экспедиция за камнями».

Вот как описывает эти дни отец. «Летом 1934 года я задумал побывать в Мурзинском самоцветном районе. Узнав об этом, ко мне в спутники напросился сын моего хорошего знакомого, потом сын другого знакомого, затем их приятели и приятели их приятелей. Словом, образовалась группа школьников старшеклассников, которую уже можно было назвать отрядом. Поэтому журнал «Техника смене», в котором я тогда работал, решил взять наш поход под свою опеку, раздобыл для этого даже кое-какие средства, небольшие, правда, но нам и малые были в пору. Ребята неплохо подготовились — послушали лекцию учёных, геологов, взяли в геологоразведочных организациях задания, побеседовали со старым горщиками, запасли кое-какое снаряжение, словом, «как у больших». Назвали мы наш поход громко экспедицией».

Поход за камнями прошёл успешно. Результатами остались довольны не только руководители похода и участники, а также редакция журнала и её учредители — обком и горком комсомола. В очередном номере журнала «Техника смене» материалы о походе заняли 6 страниц из 32 и центральный разворот. Главная областная газета «Уральский рабочий» тоже напечатала большую статью Владимира Бирюкова о походе. В этом же году отец становится руководителем научно-технического отдела журнала. В дни подготовки к походу состоялась запоминающаяся встреча отца с всемирно известным учёным академиком Александром Евгеньевичем Ферсманом, автором книги «Самоцветы России». Успехи в работе вселяли уверенность в своих способностях, благоприятные события, любовь и согласие в семье вызывали желание дерзать дальше. Прожитые при встрече с академиком ощущения доступности и возможности общения с ним сыграли главную роль при рождении замысла нового проекта — привлечь к работе в журнале выдающихся учёных.

При обсуждении перспективного плана на 1935 год Юрий Михайлович предложил создать в журнале раздел «И они были маленькими», где печатать воспоминания учёных о своём детстве, о пути в науку. Такие письма отец от имени редакции отправил А. Е. Ферсману, И. В. Мичурину, А. Ф. Иоффе и К. Э. Циолковскому.

Каждое письмо заканчивалось таким обращением.

Мы просим Вас, дорогой (имя, отчество), откликнуться на призывы ребят. Ведь эти 200–300 строк, помещённые в журнале, столько дадут ребятам, и, кто знает, в скольких головёнках эти строки зажгут желание быть таким же, как Вы, идти таким же, подчас тернистым, но славным путём.

На письмо откликнулся К. Э. Циолковский, что было удивительно и в то же время объяснимо. Журнал касался тематики, близкой создателю теории космических полётов. Например, в журнале писалось о дирижаблях. За три года до этих событий в Калуге в гостях у Константина Эдуардовича по поручению редакции побывал представитель нашего уральского журнала Павел Чикаш. В журнале после этого публиковался очерк о работах Циолковского.

Поэтому, первый «заказ» известным учёным и был отправлен Юрием Михайловичем в Калугу, где уже знали о журнале и запросе юных читателей. В редакции были несказанно обрадованы ответу именитого учёного. Он обещал прислать автобиографию, которая ещё нигде не издавалась (!)

В феврале 1935 года в редакцию пришла рукопись «Черты из моей жизни». Журналу удалось напечатать лишь извлечения из неё (16 стр. номер) в трёх номерах (февраль–апрель 1935 г.).

В ответ на публикацию в редакцию пришло много писем читателей, часть из которых была направлена Константину Эдуардовичу. В итоге этой переписки, где Юрий Михайлович был посредником, в журнале ещё дважды появились материалы Циолковского, в том числе очерк «Изобретателям реактивных машин» для юных читателей о сути реактивной тяги.

Сокращённая автобиография Константина Эдуардовича «Черты моей жизни» долгие годы была единственной публикацией рукописи учёного. Оба участника переписки сохранили полученные письма.

Свою часть переписки Юрий Курочкин хранил в личной библиотеке в папке с буквами на корешке КЭЦ.

На всю жизнь сохранил отец благоговейное отношение к памяти Константина Эдуардовича. Ещё в 1957 году Юрий Михайлович озвучил своё желание сделать публичной саму переписку:

«Нынче в сентябре исполняется 100‑летие со дня рождения К. Э. Циолковского. А я в 1934–35 гг. был с ним в переписке, храню многие его письма, фотографии, неопубликованные рукописи и т. п. Хочу написать что-то вроде воспоминаний об этом для московского журнала «Юный техник» или «Техника молодёжи».

В сентябре 2024 года, на родине Циолковского в Калуге, на очередных «Циолковских чтениях» главный хранитель музея Кутузова Л. А. объявила о передаче архива и об открытии выставки, посвящённой поступлению в музей автографов и рукописи К. Э. Циолковского из личного архива писателя и краеведа Ю. М. Курочкина.

Драгоценная папка КЭЦ обрела новую и долгую жизнь: бесценные автографы пополнили музейное собрание документов Константина Эдуардовича. Фотографии и книги с автографом Юрия Михайловича, включая материалы о Циолковском, которые он собирал до последних дней, стали его личным фондом в Музее Космонавтики. Счастливая судьба наследства отца..

Вернуться в Содержание журнала

Острог в крепком месте

Пышминская (Ощепковская) слобода была основана в 1646 году. Вслед за ней были основаны и соседние: Камышовская слобода (1668), Красноярская слобода (1670) и Юрмытская слобода (1677).

Для привлечения переселенцев создавались особые условия, предоставлялись льготы. Например, в январе 1670 года верхотурский воевода Фёдор Большой Григорьевич Хрущев получил царский указ, по которому ему и садчику Якунке Борисову велено было завести слободу на пустых землях над Пышмой рекой на Красном Яру и поставить острог «в угодном и крепком месте».

Указ повелевал «созывать на пашню нетяглых людей на льготные годы; а те льготы назначить на 4 и на 5 лет». Это способствовало переселению: тысячи семей отказывались от привычного уклада жизни и шли на риск переселения. Не страшась неизбежных лишений, российские люди пускались в далёкий путь на уральские земли. И достигали долгожданной цели.

Пути переселенцев

Из каких мест и в какие годы переселялись на территорию будущего Пышминского района люди? Ответ найти помогает Переписная книга Тобольского уезда Льва Поскочина (1681–1683 гг.). Переселенцы шли берегами рек, имеющимися дорогами за сотни и тысячи километров из поселений Курганской области, Тобольска, ирбитских, невьянских земель, Пермского края, Вологодской области. Например, Меркушка Сергеев пришёл в Красноярскую слободу за две тысячи вёрст из Архангельской губернии. Примечательно, что зачастую в один год из одних и тех же мест приходило несколько семей. Это может означать, что решения о переселении принимались на совете нескольких семей. В 1667 году пришла в Сибирь в Пышминскую слободу из Соли Вычегодской в Лименской волости в деревню Кочергину над озером Семья Мишки Михайлова Кочергина с братом его Ваской и семья Гришки Павлова Говорова с братом Ивашкой.

Подобный пеший или конный путь мог занять для семей большую часть летнего времени. Как семья до зимы успевала построить жильё — остаётся тайной. Возможно, имелись в слободах и дворы для временного проживания, по крайней мере, такой «мирской» двор в переписях значится. Без сомнения, первые поселенцы нашего района появились в месте будущего возведения Пышминской слободы. Из всех трёх слобод, имеющихся на нашей земле на момент переписи 1680–1683 года, только семь крестьян указали местом рождения Пышминскую слободу.

Крепкие семьи

Хотя в той же Пышминской слободе с деревнями уже проживало больше 200 мужчин, женщины к сожалению, в перепись не попадали. Принято считать, что первопоселенцами были братья Ощепковы. Действительно в 1683 году Осташка Афонасьев Ощепков сказал, что родился в Пышминской слободе, проживал там же. К тому времени пришли из Верхотурского уезда из Усть-Ирбитской слободы, построились и жили семьями в деревне Подволошной-Савиной его братья Пронька и Потап.

В 1710 году он проживал уже, или всё ещё, в деревне Савина в возрасте 85 лет, а его брат Афонасий и сын Лука поселились в деревне Горбунова Талицкого района, в то время также входившую в Пышминскую слободу. Пришли к тому времени в Пышминскую слободу из Ницинской слободы ещё два брата Ощепковых с семьями — Михаил и Алексей Федотовичи Ощепковы. Связаны ли они были родственными узами с первопоселенцами — неизвестно. Но тот факт, что для поселения выбрали они именно Пышминскую слободу, говорит о том, они были родственниками. В деревне Мартынова в то время также проживал Иван Петров сын Ощепков (69 лет) с семьёй. Некоторые из коренных уже пышминцев, такие как Остап Ощепков, либо их потомки проживали в деревнях слободы и спустя 27 лет по данным очередной переписи 1710 года. В деревне Кипрушкино жил Яков Фомич Белоглазов 92 лет с сыновьями Яковом и Фёдором. В деревне Пылаева — потомки Ивашки Хахала — сыновья Лука, Василий, Григорий Хахалины. Возраст их указан 50, 67, 70 лет. В Пылаевой же проживал брат Гаврилы Васильевича Пылаева — Михаил 60 лет.

Возможно и сейчас живы носители фамилий самых старших родов пышминцев. Имена некоторых первопоселенцев увековечила сама история, сохранив их фамилии в названиях деревень. В переписи 1710 года можно встретить фамилии первопоселенцев, чьи потомки живут в одноимённых деревнях. Вот лишь несколько примеров: деревня Пульникова — три двора семей Пульниковых, деревня Пылаевская — два двора семей Пылаевых, в деревне Кипрушкина жил Кирило Кипрушкин.

Меры для защиты

Судя по сохранившимся с тех далёких лет документам, государством и церковью поддерживался процесс переселения. Очевидно, что создавались и условия для сбыта крестьянами излишков продукции растениеводства. Оброк в 1683 году наряду с хлебным был и денежный. Деньги можно было получить лишь за продукцию от ведения хозяйства либо за какие-то работы, услуги. Также власть принимала необходимые меры по защите от нападений кочевников. По решению властей строились остроги, выделялось оружие, обеспечивалось наличие служилого люда, в том числе боярских детей и казаков. Беломестные служилые казаки, входившие в состав слободы, освобождались от налогов.

Интересен тот факт, что стать беломестным казаком мог и пахотный крестьянин. Мог он по определенным причинам вернуться и в прежнее своё качество. «Петрушка Ильин сын Ногин сказал: в Юрмыцкую слободу Верхотурского уезду пришол он в 1693/94‑м году из Невьянской слободы, а принял ево прикащик Семён Кубасов, а по какому указу не ведает, и поверстал ево в беломесные казаки…» Интересно упоминание о процедуре «верстания» в казаки либо в сыны боярские. По сей день происходит «верстание» в казаки. Причём эта процедура носит смысл не назначения на должность, а приобщения к определённому сословию — братству. Факт, что с первых лет освоения земель Сибири — Урала в поселениях появлялись казачьи общества. Не мог государственный чиновник верстать в казаки, это испокон веку делалось только представителями казачьего общества. История сохранила имена некоторых атаманов.

В 1663 году в очередной стычке с ватагой «воровских татар» погиб Андрей Липин — атаман слободских беломестных казаков Верхотурского уезда. В течение семи лет должность его оставалась вакантной. Приказчик Красноярской слободы Лепихин знал об этом и через полгода успешного строительства слободы подал челобитную, в которой просил назначить его атаманом вместо покойного Липина. Начальство не возражало. «В течение последующих 10 лет «крестьянский садчик» и атаман верхотурских беломестных казаков Яков Борисов сын Лепихин отстраивал слободу и острог при ней, занимался кречатим промыслом, добывал камень для церковного строительства в Тобольске, нёс со своими казаками службу, а также занимался тяжбами из-за угодий с крестьянами соседних слобод» (В. И. Байдин). Яков Борисович жил в Красноярской слободе в своём доме, воспитывал дочь, переселил сюда же младших братьев Андрея и Петра с их женами и детьми. Андрей стал кречатим помытчиком (промысел ловчих птиц), а Пётр — беломестным казаком.

Наличие беломестных казаков в слободе (от 5–10 человек) и нескольких человек из другого служилого сословия «боярских сынов» позволяло поддерживать защиту и порядок в поселении. Боярские сыны имели определённые льготы от государства либо получали жалование. Общие сведения о сословном составе Пышминской слободы с 20 деревнями в 1710 году следующие: «Церковных причетников 5 дворов. А в тех дворех поп, дьячек, пономарь, трапезник. Верхотурских детей боярских 14 дворов. Дворовых людей и срошных работников мужеска полу 25 человек. Пиших дьячьков и беломесных казаков 15 дворов. Оброчных крестьян 122 двора. И всего в Пышминской слободе 156 дворов. В них всякого чина людей мужеска полу 651 человек. У них жен и детей 629 человек. И обоего мужеска и женьска полу от мала и до велика 1280 человек».

Социальный статус

Статус различных членов пышминского общества был разным. Его формировало отношение к земле, государству, род занятий, состояние здоровья, семейное положение и уровень обеспеченности. Статус имел важное значение, особенно в те времена. В переписях этому вопросу уделяется большое внимание. Например, в переписи 1681–83 гг. в слободах нашей местности значились: «Слободчик, приказчики, поп, дьячок, беломестные казаки, в том числе затинщик (пушкарь), оброчные крестьяне, сыны боярские, их дворовый человек, писчей дьячек, кречачьи помытчики, захребетники (вольные), бобыли». Поскольку основной доход наши предки в большинстве своём получали от ведения натурального хозяйства, очень любопытно посмотреть на размеры этого хозяйства. Обнаруживается любопытный момент: размеры земельного участка под пашней и количество копен сенокоса не зависели от размера семьи. В семье Ивашки Кирилова Хахала в деревне Пылаева проживало 5 членов семьи мужского рода, включая детей. Пахалось 18 десятин, что чуть больше 18 га, включая земли под пар. Сенокосов было 300 копен. В семье Ромашки Карпова Трубина из деревни Пылаева на семью из 5 человек пахалось 21 га и ставилось 100 копен. В семье Панфилка Трифонова Бунькова из Красноярской слободы на 5 человек пахалось 9 га и косилось 100 копен.

Сергушка Васильев Вохминов, без детей, из деревни Чусовской пашни пахал 6 десятин (чуть больше 6 га) покосов около поля на 40 копен. Выходит, что для питания минимальной семьи необходимо было возделать до 4 десятин зерновых культур, две десятины вспахав под пар. Поставить до 40 копен сена. Явные излишки сельскохозяйственной продукции, полагаю, некоторые трудолюбивые крестьяне должны были иметь возможность реализовать. И, скорее всего, эти условия создавались властью. Иначе зачем тому же Ивану Кириловичу Хахала из деревни Пылаева ставить 300 копен сена, которых хватило бы на содержание 15 коров либо 6 лошадей.

Род Клещевых

В 1681–1683 гг. переписывалось лишь мужское население, потому что в первую очередь описывалась податная земля, с которой брался оброк, или род деятельности. Например, с мельницы либо с рыбной ловли платился оброк. Например, «Руской ясачной человек Сергей Фёдоров сын Клещев житель де он той Невьянской слободы старопосельной в казну великого государя платил ясачной платеж всяким зверем да поминков по десяти белок».

С тех давних пор многие поколения Клещевых были охотниками. Охота была, как говорится, в крови. На основании переписных книг можно узнать свои корни с большой долей вероятности. Например, Иван Яковлевич Клещев с сыном Степаном упоминается в 1624 году в Невьянской слободе в числе «казанских переведенцев». Через 19 лет, в 1683 году, в деревне Подволошной Пышминской слободы проживал Василий Степанович Клещев, который сказал, что родился в Невьянской слободе. Можно быть уверенным, что он был внуком Ивана Яковлевича.

Результаты переписи

После того, как оброк стали платить государству с двора, перепись стала отражать реальное количество дворов. Сколько человек в семье, родство и возраст — эта информация в 1710 году уже стала не ключевой. Тем не менее, достоверность сведений переписчики гарантировали. Переписчиками в 1710 году в Пышминской слободе являлись прикащик верхотурской сын боярской Михайло Бибиков и крестьянской староста Семён Загудаев.

«В нынешнем году переписывали они в Пышминской слободе всех безобходно и без утайки. А буде в тех переписных книгах хотя одного человека утаили и в переписные свои книги кого не написали, и про то впредь сыщется или кто на них про ту утайку доведёт, и за ту Михайлову и Семёнову лживую перепись и утайку указал бы великий государь их Михаила и Семёна казнить смертию».

Институт старост

Упоминание Семёна Загудаева в качестве крестьянского старосты имеет особое значение. Оказывается, уже в то время существовал общественный институт старост. Очевидно, что староста обладал определёнными полномочиями представлять местное слободское крестьянство. Это является ещё одним доказательством продуманной государственной политики по организации и управлению новыми территориями, какой являлся Урал. Семья Загудаевых была необычной семьёй. Она оставила заметный след в истории нашего края. Из трёх слобод только в переписи Пышминской слободы принял участие и указан староста Семён Загудаев. Он проживал не в самой слободе, а в семи верстах от неё, в деревне Савина. Мужчин в слободе и деревнях насчитывалось 651. Чтобы человек был определён в качестве старосты, он должен был быть известен и обладать авторитетом среди окружающих. В переписи 1683 года в Пышминской, Юрмытской и Красноярской слободе фамилия Загудаев ещё не значится. Но уже через 27 лет в деревнях Кочевка и Савина живут пять братьев с семьями.

Любопытно, что в семьях Загудаевых было принято называть детей одним именем. Из пяти братьев было два Семёна Фёдоровича (50 и 30 лет). Старший, вероятно, и был крестьянским старостой. Также жили ещё два брата Загудаевых — Василий Фёдорович, 55 лет и Василий Фёдорович меньшой 35 лет. У старшего Василия Фёдоровича было две дочери Маремьяны (15 и 12 лет). Вот такой вот семейный обычай. Хранимую и почитаемую по сей день икону Параскевы Пятницы обнаружила на пне у озера Чёрного вблизи деревни Савина девица по фамилии Загудаева. Можно с уверенностью сказать, что это была одна из внучек упомянутых братьев Загудаевых.

Перепись 1710 года

По сравнению с предыдущей переписью в 1710 году перепись проводилась более основательно и объёмно. В частности, в ней уже указываются и женщины. Также упоминаются следующие категории населения: солдатская жена, вдова, просфирня (приготовляющая просфоры), трапезник, отставной драгун, неверстанные боярские дети и казаки, пищик, нищий, захребетники и бобыли.

Последние — это гулящие, безземельные люди, подчас также имеющие семьи и детей. Конечно, все кормились от земли. Даже Верхотурский сын боярский Михайло Иванов Тырков в 1683 году имел деревню над Пышмою рекою от Пышминской слободы (5 верст). «А под ту деревню пашня и сенные покосы со всякими угодьями отведена за Государево хлебное жалованье. Сенных у него покосов около поля и по дуброве на 500 копен…»

Уровень благосостояния

Интересен тот факт, что объём сенных покосов измерялся количеством копен. Конечно, копна копне рознь, но на Руси было принято считать, что на одной десятине (1.09 га) ставились 10 копен — по 240 кг каждая. Для 1 лошади нужно было примерно 50 копен в год, а корове 20 копен. Таким образом, можно вычислить количество скота в крестьянском дворе. А значит определить и зажиточность, обеспечённость семей. Примечательно то, что площади угодий у всех семей разные. 50 копен — редко, обычно от 150, 200 и выше. Конечно, во все времена основа экономики любой семьи — это труд. По крайней мере, в традиционном обществе. На примере наших предков мы можем увидеть, сколько трудились в те времена. В 1683 году в деревне Подволошной над Пышмою рекою жили Василий Степанович Клещов, его брат Анкудин, сын его Федька полутора лет. Сколько в семье было женщин, к сожалению, сведений нет. Судя по всему, это была не особо большая семья. Вот что говорит перепись о площади пахатной земли: «Своей пашни пашет 3 десятины в поле, а в дву по тому ж. И сверх указу в пахоте его лишка десятина в поле, а в дву по тому ж. Сенных у него покосов по дуброве на 100 копен.» Выходит, всего у семьи Клещовых было под яровыми 4 десятины, под озимыми 4 десятины и столько же под паром. Именно такая трёхполосная система земледелия была тогда у крестьян. Сложно представить, как двум мужчинам конями вспахать 12 га земли, затем вовремя скосить и убрать сено с 10 га сенокосных угодий.

После того как оброк стали платить государству с двора, перепись стала отражать реальное количество дворов. Сколько человек в семье, родство и возраст — эта информация в 1710 году была неключевой. В дворах переписывались все живущие в нём люди. Семьи были большие. Достаточно много проживало дальних родственников: дяди, тёщи, племянники, братья и сестры. Ну и просто чужих людей, трудившихся в семье. Очевидно, что чем больше семья была в те времена, тем больше было рабочих рук.

Были, например, такие категории как «девки закладные, дворовая крепостная баба, нищей захребетник, гулящий человек, строшной (временный работник), покормленник, пасынок, нищая девка, подворница, салдатцкая жена, купленные люди калмыцкой породы». Как могло разместиться в доме такое количество членов семьи, включая разновозрастных разнополых детей и работников? Очевидно, во двор входило не одно жилое строение и (или) жилые дома строились просторные.

Пример большой семьи: в деревне Тимохиной проживала семья из 20 человек:

«Двор. А в нём живёт Фёдор Григорьев сын Долгачев 40 лет. У него жена Лукерья 38 лет да два сына: Иван 3‑х лет, Сава дву лет; да две дочери: Федосья 5 лет, Агафья 7 лет; да два брата: Максим 37 лет, Иван 25 лет; да две сестры: Софья 20 лет, Палагия 18 лет. У Максима жена Онисья 36 лет да три сына…»

Переписчиками в 1710 году в Пышминской слободе являлись приказчик верхотурской сын боярской Михайло Бибиков и крестьянский староста Семён Загудаев. «В нынешнем году переписывали они в Пышминской слободе всех безобходно и без утайки А буде в тех переписных книгах хотя одного человека утаили и в переписные свои книги кого не написали, и про то впредь сыщется или кто на них про ту утайку доведёт, и за ту Михайлову и Семёнову лживую перепись и утайку указал бы великий государь их Михаила и Семёна казнить смертию». Поскольку нет данных, что указанных переписчиков за приписки и описки «казнили смертию», можно считать, что все удивительные исторические факты из социальной и экономической жизни пышминских семей можно брать на веру…

Вернуться в Содержание журнала

Но пока до этого так далеко… 22 июня 1941 года старший лейтенант Исхак Идрисович Гумеров, слушатель Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе, встретил на западной границе CCCР. От Белостока с боями он отступал на восток.

Академию пришлось закончить в августе экстерном, после чего в звании капитана он стал начальником штаба 540-го гвардейского полка. Он участвовал в Великой Отечественной войне с её первых минут и до последних. Как сказано в автобиографии: «За четыре года войны прослужил на 10 фронтах, в восьми армиях, девяти дивизиях, был командиром семи полков, начальником штаба трёх дивизий».

В сентябре 1942 года гвардии майор Исхак Гумеров – командир 1045-го полка, входившего в состав 284 стрелковой дивизии, сражался под Сталинградом, а после тяжёлой контузии попал в госпиталь. По излечении он был назначен командиром 120-го гвардейского стрелкового полка 39-й стрелковой дивизии. Полк участвовал в разгроме немцев под Сталинградом. В мае 1943 года Исхака Гумерова переводят на Юго-Западный фронт. Теперь он – начальник оперативного отдела 58-й гвардейской дивизии 57-й армии, освобождавшей Украину.

Из книги Героя Советского Союза, командира 301-й стрелковой дивизии полковника В.С. Антонова «Путь к Берлину»: «Второй раз полк остался без командира. Предложили подполковнику Исхаку Идрисовичу Гумерову, ещё в марте пришедшему к нам в дивизию на должность начальника штаба 1054-го стрелкового полка. На этой должности Гумеров зарекомендовал себя очень храбрым, подготовленным и инициативным офицером. Прекрасно проявил себя в ночном бою под Албиной, в тяжёлой обстановке непрерывно управлял полком. А когда противник прорвался на командный пункт, подполковник Гумеров с ротой автоматчиков бросился в атаку и уничтожил прорвавшегося противника».

Так, 29 августа 1944 года подполковник Гумеров занимает должность командира 1050-го полка 301-й стрелковой дивизии 9-го стрелкового корпуса 5-й Ударной армии.

С этим полком и в том же звании, отличившись в боях за освобождение Польши, дойдёт до Германии, до Берлина. До Победы. Полк под его командованием блестяще выполняет боевые задачи.

Берлинская операция

И вот она – столица Третьего Рейха! Логово фашизма. Дым и гарь окутывали огромный город. Война вернулась туда, откуда началась. Как ждали этого исторического момента воины Красной Армии, многие из них остались лежать на полях сражений. Живым предстояло довести дело до конца. Поступил приказ – прорывать танковым десантом и сходу форсировать реку Шпрее шириной 200–300 метров.

Из воспоминаний Гумерова: «Первыми через реку Шпрее переправились батальоны моего полка. Вскоре – и других полков нашей 301-й дивизии, чтобы овладеть Трептов-парком. Фашисты оказывали яростное сопротивление. Когда брали парк, он был весь заросший кустарником. Здесь скрывались вражеские танки и пехота, когда наши танки и орудия открыли огонь по Трептов-парку. Здесь погиб командир 1-го батальона Герой Советского Союза капитан Н.В. Оберемченко. Он здесь же похоронен. Погибли сержант Пилипенко, уничтоживший связкой гранат фашистский танк «Пантеру», майор-инженер Юсупов, несколько бойцов моего полка. Но плацдарм мы удержали и овладели Трептов-парком».

После массированных ударов авиации, превративших здания в развалины, было трудно ориентироваться по картам, передвигаться по разбитым улицам – воронки, дымящаяся техника, покорёженные трамвайные вагоны, тела погибших, сожжённые фаустпатронами догорающие танки перекрывали дороги. Берлинский гарнизон, части СС, фольксштурма и гитлерюгенда яростно сопротивлялись. Ещё несколько отрывков из книги В.С. Антонова «Путь к Берлину»: «26 апреля 1050-й стрелковый полк совместно с полком 230-й стрелковой дивизии окружил и уничтожил противника на Герлицком вокзале, в бою за газовый завод 1050-й стрелковый полк разгромил штаб полка «Борке» и захватил его полковое знамя».

27 апреля полк Гумерова провёл тяжёлый бой в здании патентного управления, в котором размещался командный пункт командира участка сектора «Цитадель» подполковника Зейферда, и овладел Белле Аллиансеплац со станцией метро. В середине дня командир 1050-го стрелкового полка подполковник И.И. Гумеров доложил, что по захваченному полком мосту через канал Ландвер переправились на Белле Аллиансеплац танкисты 1-й гвардейской танковой армии, которые в боевых порядках полка наступают вместе с ним в направлении Анхальтского вокзала.

28 апреля 1050-й стрелковый полк Гумерова совместно с танкистами 1-й танковой армии полностью овладел Анхальтским вокзалом. В ночь на 29 апреля 1050-й стрелковый полк передал Анхальтский вокзал частям 8-й гвардейской армии… и совместно с 1052-м стрелковым полком начал штурм квартала гестапо.

Перед нами квартал гестапо. Я впервые вижу это самое страшное гнездо фашизма. Высокий каменный забор, служебные здания, тюрьма, школа гестапо. Сейчас это не только леденящие душу слова и понятия, но и сильный опорный пункт. Но ничто не смогло спасти гестаповцев. Могучий порыв стрелковых батальонов сметал всё на своём пути. Для усиления штурма толстостенных правительственных зданий нашей дивизии придали артиллерийскую батарею 331-го артдивизиона Резерва Главного Командования под командованием майора К.И. Бадаева. 203-мм гаубицы выставлены для стрельбы прямой наводкой на Вильгельмштрассе и, ударив снарядами в толстые стены забора гестапо, сделали пролом. После нескольких атак 1-й батальон капитана Давыдова ворвался во двор гестапо. За ним – батальоны Емельянова и Нурмагомедова. Начался жесточайший бой.
Вечером сержант Шумкин с комсомольцами Некрасовым и Ефимовым водрузили Красное Знамя над зданием гестапо. В ходе этого тяжелейшего боя 1052-й и 1050-й полки вышли на Альбрехтштрассе, к южной части квартала министерства авиации.

… Бой полки вели тяжёлый, особенно в квартале министерства авиации. Ещё четыре часа продолжался штурм стрелковых батальонов на этажах и кабинетах Геринга… В схватке при выходе на крышу и на крыше… (воины 1050-го стрелкового полка – авт.) лейтенант Солиджан Алимов и рядовой Иван Иванов уничтожили более десятка фашистов и водрузили Красное Знамя. Выяснилось, что и к нам просятся вражеские парламентёры. Командир полка подполковник И.И. Гумеров приказал прекратить огонь и выслал офицера, чтобы привести парламентёров к нему. Начштаба 3 стрелкового батальона капитан Япринцев привёл парламентёров на КП. Доложили мне. Я с полковником Сафоновым прошёл к И.И. Гумерову, где размещался и мой наблюдательный пункт. Парламентёры представились:

– Референт Геббельса Вольф Хейнерсдарф.
– Подполковник Зейферд.

В короткой беседе выяснилось, что никаких письменных полномочий парламентёры не имеют. Да и к тому же Геббельс не склонен идти на безоговорочную капитуляцию, он ведёт речь лишь о перемирии. О прибытии парламентёров было доложено вышестоящему командованию. Ответ был таков: командующий 5-й Ударной армией генерал-полковник Н.Э. Берзарин приказал отправить парламентёров и возобновить боевые действия, расценив появление этих парламентёров как провокацию, рассчитанную на затягивание боевых действий.

Имперская рейхсканцелярия

Оставался самый главный объект – громадное мрачное здание, берлинская резиденция Гитлера. Хотя в эти дни никто не знал, где укрывается фюрер.

Из воспоминаний Ф.Е. Бокова – члена Военного совета и начальника политотдела 5-й Ударной армии: «Вечером 1 мая полки 301-й дивизии в огневом взаимодействии с 248-й дивизией начали штурм имперской канцелярии. Её гарнизон состоял из отборных фашистов, фанатично преданных фюреру. Гитлеровцы оборонялись яростно. Условия боя были крайне сложными и требовали от советских воинов не только мужества, но и быстрой ориентировки в незнакомом помещении, мгновенной реакции и меткого огня. Все эти качества показали бойцы 1050-го стрелкового полка, возглавляемого подполковником И.И. Гумеровым, и 1054-го полка во главе с командиром полковником Н.Н. Радаевым».

Командир дивизии полковник В.С. Антонов вспоминал: «1050-й стрелковый полк вышел к Фоссштрассе и на Герман-Герингштрассе. Советский комендант Берлина и командующий войсками 5-й Ударной армии генерал-полковник Н.Э. Берзарин на вопрос корреспондента «Красная Звезда» рассказал, что 1050-й стрелковый полк подполковника И.И. Гумерова и 1054-й стрелковый полк полковника Н.Н. Радаева подошли вплотную к саду и зданию имперской канцелярии».

«В 1050-й стрелковый полк прибыл корреспондент газеты «Советский боец» майор А. Бабенко. О пережитом и виденном он написал в номере газеты 4 мая 1945 года: «Бойцы офицера Гумерова пробились вплотную к зданию новой имперской канцелярии…»

В 18.30 начался последний штурм берлинской резиденции Гитлера.

В нём участвовали стрелковые полки дивизии при поддержке танкистов, артиллеристов, особенно большую помощь оказали орудия большой мощности, которые били в упор по каменным громадам здания. 1050-му стрелковому полку эсэсовцы также пытаются оказать яростное сопротивление, но и здесь стрелковые батальоны капитанов Давыдова и Шаповалова уничтожили эсэсовцев, ворвались в сад имперской канцелярии. Начался последний огневой и рукопашный бой.

…Все знали, что этот бой в логове Гитлера – последний. Танкам и орудиям не пройти во двор и сад имперской канцелярии. Стрелковые роты одни ведут ожесточённый бой с эсэсовцами. Офицеры и солдаты, понимая обстановку, стремительно идут на штурм. В атакующих цепях находится и армейский разведчик Н.А. Гайнуллин. Первыми врываются в двери канцелярии бойцы взвода лейтенанта Фёдорова. Вслед за ними в здание ворвались разведчики 1050-го стрелкового полка. Огромный орёл со свастикой – фашистский герб на фронтоне канцелярии – летит вниз по приказу подполковника Гумерова. Я доложил генералу И.П. Рослому, что подполковник И.И. Гумеров ворвался в сад имперской канцелярии и штурмует здание. Иван Павлович ответил: «Чем скорее овладеете этой чёртовой «канцелярией», тем лучше».

В полночь командир полка И.И. Гумеров доложил, что в саду имперской канцелярии «творится что-то невообразимое. Наши автоматчики бьют в упор и забрасывают фашистов гранатами, а те лезут напролом. Там всё смешалось. … Батальон капитана Шаповалова приближается к громаднейшему доту. Это был бункер фюрера. Никто из нас не знал тогда, что эта бетонная громадина с пулемётными амбразурами и есть последнее убежище фашистской своры. Пулемёты С. Важдаева били по амбразурам. Оттуда отвечали огнём. В этот момент точно с неба свалилось «орудие-сорокопятка» сержанта Н.К. Тимощенко. Расчёт на руках перетащил орудие через пролом. Сержант увидел белые вспышки пулемётов врага, развернул орудие и в упор ударил по амбразурам. Одна за одной потухли белые вспышки. Взвод лейтенанта Пескова ворвался в чёрную пасть бетонной глыбы…»

С глубокой благодарностью… привожу слова Маршала Советского Союза Г.К. Жукова: «Вечером 1 мая 301-я и 248-я стрелковые дивизии 5-й Ударной армии вели последний бой за имперскую канцелярию. Схватка на подступах и внутри этого здания носила особо ожесточённый характер. В составе одной из штурмовых групп 1050-го стрелкового полка предельно смело действовала инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. Вместе с офицерами М. Давыдовым и Ф. Шаповаловым она водрузила Красное Знамя над имперской канцелярией».

Вот как описывает победный день Берлинской операции в своих мемуарах «Путь к Берлину» Герой Советского Союза командир 301-й стрелковой дивизии В. С. Антонов:
«В 5 часов мы с офицерами связи 1050-го стрелкового полка направились в имперскую канцелярию… Над садом канцелярии висело облако порохового дыма. Дышать было трудно. Некоторые деревья горели. На земле валялись трупы фашистов. Подошёл командир 1050-го стрелкового полка подполковник Гумеров и отрапортовал: «Взята имперская канцелярия – ставка Гитлера». После обхода мы вышли в сад и подошли к бункеру фюрера. Капитан Шаповалов показал нам штандарт «Адольф Гитлер», жезл фельдмаршала Роммеля и карту Берлина, лежавшую на столе в кабинете фюрера. … Недалеко от бункера, у западного входа, полковник В.Е. Шевцов показал мне трупы Геббельса и его жены. (Невозможно не добавить, что сотворила чета Геббельсов, боясь возмездия: они усыпили шестерых своих детей, а затем умертвили их ядом. – авт.)

Генерал И.П. Рослый пришёл к нам часов в 8 утра. Командир корпуса осмотрел имперскую канцелярию, спустился в бункер. Показал я Ивану Павловичу и наши трофеи. В это время он ещё, конечно, не знал, что будет командовать сводным полком 1-го Белорусского фронта на Параде Победы в Москве и что штандарт «Адольф Гитлер» будет брошен к подножию мавзолея В.И. Ленина. Сейчас он валялся на опалённой земле у ног советского генерала». Берлинский гарнизон капитулировал. Над рейхстагом, имперской канцелярией, Бранденбургскими воротами развевались красные знамёна.

Непризнанный герой

Военная судьба предоставила 1050-му стрелковому полку великий шанс – 2 мая 1945 года, захватив бункер Гитлера, в котором он закончил свою жизнь самоубийством, поставить точку в кровопролитной битве за Берлин. За Берлинскую операцию 1050-й стрелковый полк был награждён орденом Красного Знамени и получил наименование «Померанский». Подполковник Гумеров представлен командующим 5-й Ударной армии Н.Э. Берзариным к званию Героя Советского Союза. Ещё ранее подписан документ о присвоении звания полковника. Но после внезапной гибели Н.Э. Берзарина документы затерялись.

Исхак Гумеров поделился с близкими ему людьми: «…представленный командованием 301-й стр. дивизии и 9-го стрелкового корпуса на меня наградной материал на орден Ленина за Берлинскую операцию был уничтожен одним из штабистов отдела кадров с последующим изъятием из моего личного дела копии этого наградного материала. Он так же поступил с аттестационным материалом на присвоение мне очередного воинского звания полковника». Гумеров обратился к командующему 5-й Ударной армией, после окончания войны – советскому коменданту Берлина Николаю Эрастовичу Берзарину. «15 июня 1945 года я из госпиталя специально прибыл на приём к командующему. Но в тот момент к нему прибыл командующий войсками США генерал Кларк, и Берзарин сказал мне: «Товарищ Гумеров, приходи завтра, сегодня не сумею принять, так как прибыли союзники». А назавтра, 16 июня, комендант Берлина генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин погиб в автокатастрофе». Почему документы в штабе «затерялись»? Возможно, виной тому – жёсткий характер Исхака Идрисовича и неумение подстраиваться под штабное начальство.

О почётном гражданине Берлина Исхаке Идрисовиче Гумерове после войны не забывали. В 1974 году он был включён в состав официальной делегации, возглавляемой Генеральным секретарем ЦК КПСС Л.И. Брежневым, прибывшей в Берлин на празднование 25-й годовщины образования ГДР. Как вспоминает дочь героя Лариса Исхаковна Чернецова, накануне поездки к ним домой привезли новый китель с погонами… полковника. Исхак Идрисович очень этому удивился. Скорей всего это было сделано специально, чтобы никто не задавал лишних вопросов, почему командир прославленного полка остался подполковником…

После войны вопрос о награждении командира полка, который, взяв бункер Гитлера, по сути дела, поставил точку в битве за Берлин, поднимался.

В Национальном архиве Республики Башкортостан сохранился протокол № 15 бюро Башкирского обкома КПСС от 28 июня 1966 года (Ф. 122, оп. 75, д. 106). Как пишет заместитель директора Национального архива РБ Нияз Салимов, бюро рассмотрело вопрос «О представлении к правительственным наградам т.т. Гумерова И.И. и Гайнуллина Н.А.». «Бюро… постановило «просить ЦК КПСС присвоить звание Героя Советского Союза т. Гумерову Исхаку Идрисовичу – подполковнику запаса, бывшему командиру 1050-го стрелкового полка 301-й стрелковой дивизии 5-й ударной армии за большие заслуги на фронтах Отечественной войны и личную храбрость, проявленную при штурме центральной части гор. Берлина с правительственными учреждениями, в том числе центрального гестапо, Министерства авиации и Имперской рейхсканцелярии». Но это обращение осталось без ответа.

Они брали Берлин

После многолетней службы в армии подполковник Гумеров вернулся в Уфу, родную Башкирию. С боевыми друзьями Исхак Идрисович крепко дружил до последних дней жизни. Особенно с Фёдором Кузьмичом Шаповаловым, командиром 2-го батальона 1050-го полка.

Это он первым ворвался в Имперскую канцелярию, служившую пристанищем фюрера, и поставил свою подпись на последней личной карте Гитлера. Инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Никулина была включена Гумеровым в одну из штурмовых групп 1050-го полка. Вместе с офицерами М. Давыдовым и Ф. Шаповаловым она водрузила Красное Знамя над имперской канцелярией.

В семье хранится книга о ней «Не погаси огня» с дарственной надписью: «Исхаку Идрисовичу на память в знак глубокого уважения и боевой дружбы. А. Никулина. 18.V.74 г. Москва.» К нему приезжали однополчане, и он к ним. Бережно хранятся в их семейных архивах старые фотографии – на них боевые товарищи – вместе со своим командиром, с которым они брали Берлин…

Вернуться в Содержание журнала

Существует мнение, что 1-я ОЖДСБ формировалась в 1942 году в Перми (некоторые её части). Никакого документального подтверждения этому обнаружить не удалось. Но есть важный момент в истории основания этого особого воинского формирования, который связан с уральским регионом. Т

олчком для создания этого воинского подразделения послужила встреча двух женщин – командира санитарной роты Веры Петровны Крыловой и очень известной в то время писательницы, нашей землячки – Лидии Николаевны Сейфуллиной.

Имя сибирячки Веры Петровны в тот момент знала вся страна. О ней говорили по радио (упоминалось в сводке ТАСС), в газетах рассказывали о совершённом ею подвиге. В октябре 1941 году ей удалось вывести полк из окружения, заменив командира.

За проявленную «инициативу и смелость» Вера Крылова была награждена Орденом Красного Знамени (вторым, первый она получила ещё в мирное время) и была назначена командиром санитарной роты. Имя её визави – Лидии Сейфуллиной незаслуженно забыто. Особенно эта несправедливость заметна на фоне той памяти, которой удостоился её муж Валериан Павлович Правдухин. Его именем названы улицы в Челябинске и Уральске (Казахстан), а именем супруги – только переулок в Барнауле и улица в родном селе Варламово Чебаркульского района в Челябинской области.

Правдухин получил известность во многом благодаря стараниям своей супруги, начав с переделки её повестей в пьесы, которые ставились в МХАТ и театре им. Е. Вахангова. Его исторический роман об уральских казаках «Яик уходит в море» был также благосклонно принят критикой. В 1937 году Валериан Павлович пытался защитить от травли М.А. Булгакова, и был арестован…

Известный советский литературовед Эрнст Маркин так отзывался о Сейфуллиной: «Она была так знаменита, что сейчас и представить себе невозможно. Шутка ли: ещё не было поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!», фурмановского «Чапаева» и фадеевского «Разгрома», а Сейфуллину уже читали и изучали в школах. Вышло в свет собрание её сочинений… Фадеева, Фурманова, Шолохова – этих имен ещё никто не знал, знали – Лидию Сейфуллину». Не менее показателен и отзыв о Лидии Николаевне такого мэтра советской литературы, как Максим Горький: «Вы не только весьма даровитый литератор, но человечица, влюблённая в литературу и, главное, смело честная, искренняя, – качества, коими литературная «среда» не изобилует».

Она родилась в 1889 году в семье священника храма казачьей станицы (села) Варламово Троицкого уезда Оренбургской губернии (Чебаркульский р-н Челябинской обл.) Николая Егоровича Сейфуллина. Её мать умерла, когда девочке исполнилось только 5 лет. Николай Егорович был интеллигентным, честным, очень мягким и добрым человеком, любящим отцом. Он привил детям и любовь к чтению. Отцу семейства пришлось не раз менять место работы, жила семья в Кустанае, Орске и Оренбурге. Лидия получила начальное образование в церковноприходской школе. Затем продолжила учёбу в Кустанайской женской прогимназии, в Оренбургском епархиальном училище, где ещё долго хранили её сочинения, как лучшие. Отец гордился своей дочерью, мечтал, чтобы она стала писательницей.

Приняв советскую власть, она работала в Челябинской областной библиотеке и в губернском отделе народного образования инструктором по внешкольному образованию. Она приняла участие в создании газеты «Советская Сибирь» (сейчас это «Челябинский рабочий»). Лидия Николаевна являлась инициатором постановок в Челябинске спектаклей для детей, хотя в те годы в стране ещё не было таких театров и детского репертуара. Кроме того, Лидия Николаевна «перелицовывала» русские народные и зарубежные сказки в сценарии для этих постановок, так как сразу после революции издательствам запрещалось издавать сказки.

В июле 1920 года на берегу Тургояка при активной помощи Сейфуллиной была организована первая на Урале сельскохозяйственная колония для беспризорных детей. Летом 1921 г. Лидия Николаевна с мужем приезжала сюда по приглашению начальника колонии и, находясь там, всё это время пристально наблюдала за жизнью ребят. Итоги этих наблюдений трансформировались позже в рассказ «Правонарушители», опубликованный во втором номере «Сибирских огней». Именно об этом произведении автор ставшей культовой «Педагогической поэмы» А.С. Макаренко выразился следующим образом: «Это небольшой рассказ, тем не менее, он сыграл очень важную роль, гораздо более важную, чем «Педагогическая поэма».

В самом начале войны она просится на фронт. В 1942 году она добилась своего, её направили на Западный фронт в качестве военного корреспондента. По результатам впечатлений от поездок на фронт она напишет повесть «На своей земле» о партизанке Лизе Чайкиной, а ещё раньше – очерк «Серёжа Воронцов» о мальчике-партизане. Тем самым она снова была первой, кто поднял в нашей литературе тему героизма детей во время войны, когда ещё не было ни «Сына полка» В. Катаева, ни «Улицы младшего сына» Л. Кассиля.

Живо интересовалась Л.Н. Сейфуллина и гвардейской тематикой, часто выезжала на фронт, встречалась с солдатами гвардейских подразделений и по результатам этих встреч выпустила сборник статей о гвардейцах и была даже награждена гвардейским значком.

Бойцы же так полюбили её, что обращались к ней ласково-уважительно «Гвардии мамаша», что, как она впоследствии признавалась, было «для меня <…> самое дорогое в жизни, самое ласковое имя». Именно во время сбора материалов о гвардейцах и родилась у неё идея написать о героической сибирячке Вере Крыловой книгу «Зелёные ленточки (биографический рассказ)».

С книгой пришлось повременить, так как Лидия Николаевна кинулась осуществлять озвученную в ходе их общения идею Крыловой – создание в РККА женских пехотных частей. 17 октября 1942 г. Л.Н. Сейфуллина пишет прочувствованное письмо И.В. Сталину с просьбой лично принять девушку. 24 октября 1942 г. встреча состоялась. Деталей беседы история не сохранила, известно только одно – на фоне тяжелейших боёв под Сталинградом предложение о создании женской пехотной части было сочтено вполне своевременным.

Через неделю, 31 октября 1942 г. на стол Сталину положили проект постановления Государственного комитета обороны «О формировании отдельной женской стрелковой бригады». Через несколько дней постановление ГКО № 2470 о создании этого подразделения было утверждено Верховным главнокомандующим, который изменил в проекте только название создаваемой части, добавив в него слово «добровольная». Крылова получила звание гвардии майора интендантской службы и стала заместителем командира бригады по строевой части.

Командование понимало всю особенность контингента 1-й ОЖДСБ, и потому боевые расчёты на противотанковое ружьё, 45-мм пушку, 76-мм пушку и 86-мм миномёт были увеличены в 1,5–2 раза по сравнению с обычными воинскими подразделениями. На каждую грузовую и специальную автомашину полагалось иметь по 2 шофёра, а в составе автороты подвоза – мужскую команду для погрузки грузов численностью 60 человек. Предписывалось обеспечить бригаду обмундированием и снаряжением улучшенного качества, обеспечить удобное расквартирование бригады и запасного полка.

Тем не менее, военный быт стал для женщин-бойцов бригады нелёгким испытанием. «А девки в запасном полку плакали всё время…, – рассказывает одна из непосредственных участниц тех событий. – Всё время плакали! Ой, я вообще не знаю, как всех этих девочек учили! Зима началась, а мы в юбках! На занятиях по тактике, где-то по снегу ёрзаешь, ёрзаешь, всё в снегу. Пока придёшь на обед, у тебя всё растаяло: юбка мокрая, штаны мокрые, чулки мокрые. Вышел после обеда – всё опять замёрзло, у тебя колом стоит. Пока ты идёшь – ноги в кровь сотрёшь! Мороз же – оно застыло, а попробуй, скажи! Если я скажу, то обвинят: «Ты специально это делаешь, чтоб тебе не ходить на занятия». Вот так-то было!».

Всё это не было тайной для командования бригадой, которому становилось всё очевидней, что из женщин невозможно составить дееспособное и эффективное пехотное подразделение. Потому что боевая работа «в поле» – это не для женщин, по, если так можно выразиться, их техническим показателям. Не все даже физически крепкие мужчины выдерживают такие нагрузки.

Перед Курской битвой всё шло к тому, чтобы бросить бригаду в реальный бой (уже и новое обмундирование выдали и паёк). Крылова стала высказывать сомнения в целесообразности такого решения. Аргументировала она это тем, что если кто-то из женщин-бойцов попадёт в плен, то это будет подарком для немецкой пропаганды, которая будет трубить на всех углах, дескать, у коммунистов дела настолько плохи, что они вынуждены гнать на передовую даже женщин. Тогда командование к ней прислушалось, но, пошли разговоры, что Крылова обманула вождя, подсунув ему изначально провальную идею. «Доброжелатели» и завистники подлили масла в огонь, строча в НКВД доносы, где обвиняли её в алкоголизме, аферах и в незаслуженном продвижении в звании одного ротного командира. В ноябре 1943 года Вера Петровна была арестована…

Вслед за своим основателем бригаду передали в состав войск НКВД и перебросили в Смоленскую область. Здесь бойцы бригады несли гарнизонную и патрульную службу; дежурили на контрольно-пропускных пунктах; блокировали населённые пункты для проверки документов; проводили задержание дезертиров и беглецов с предприятий военной промышленности, а также лиц, уклонявшихся от призыва; принимали участие в массовых облавах в ходе борьбы с бандитизмом и вражескими диверсантами. В конце июля 1944 года Первую отдельную женскую добровольную стрелковую бригаду расформировали.

После неудачи проекта «Вера Крылова и её бригада» из Сейфуллиной будто бы вынули творческий стержень, она почти перестала писать. Послевоенная её пьеса «Сын» была опубликована в Оренбурге как дань уважения к талантливой землячке, уже в период «оттепели».

Вернуться в Содержание журнала

В 1993 году музей обрёл собственный дом – ему была передана бывшая церковно-приходская школа при Богоявленском соборе, построенная в середине ХIX века. Современная экспозиция музея разворачивается в четырёх залах: «Быт и промыслы жителей Режевского района», «Природа Режевского района», «Старый Режевской завод»  и «Режевляне в годы Великой Отечественной войны».

Музей располагает хорошей палеонтологической коллекцией ледниковой фауны, собранной по берегам реки Реж. Здесь представлены сведения об археологических памятниках Режевского района: писаницах, городищах, селищах и стоянках, относящихся к неолиту и раннему железному веку.

Музейная экспозиция рассказывает об открытии минералогических богатств края и знаменитых уральских горщиках. Значительная часть экспонатов относится к истории Режевского чугуноплавильного и железоделательного завода. Этнографическая часть посвящена быту и промыслами режевлян в ХIX–ХХ веках.

Исторический музей за время существования накопил немало интересных артефактов. В его собрании особо выделяют кристалл горного хрусталя весом более 120 килограммов, комплекс археологических находок, деревянный сельский календарь  и чугунный медальон с профилем М.И. Кутузова.

Другие не менее уникальные предметы хранят историю жителей Режа: свадебное платье конца XIX века, предметы быта старообрядцев, иконы,  старинные инструменты, образцы местных кустарных изделий и продукция режевских заводов.

Вернуться в Содержание журнала 

Каменную кладку в форме лабиринта на гравийно-галечниковой косе обнаружил участник  орнитологической экспедиции Михаил Иванов на западном побережье Южного острова Новой Земли в районе полуострова Медный в северной части пролива Костин Шар на берегу залива Малый  в августе 1997 года

  Лабиринт был выложен из небольших сланцевых плит весом по 10–15 кг каждая. Помимо этой более или менее хорошо сохранившейся каменной выкладки, на удалении примерно 50 м от неё, были найдены остатки ещё двух подобных объектов, правда, трудно различимых на сложенной галькой косе.

Военные новоземельского гарнизона, увлекающиеся рыбной ловлей, сообщили участникам экспедиции, что встречали подобные объекты ещё в двух местах – в районе Нехватовых озёр и на берегу губы Чёрная (в юго-западной части Южного острова архипелага). Если объект близ переузья между 1-м и 2-м Нехватовыми озёрами расположен на удалении примерно в десять с лишним километров от моря, то на берегу губы Чёрная военные наблюдали «большую каменную кладку», выложенную у моря.

Новоземельские объекты являются одновременно самыми северными и дальше всех удалёнными на восток от ареала подобных сооружений в Европе. Есть несколько областей распространения подобных лабиринтов на материке. В первую очередь, это Карелия, преимущественно на островах Белого моря. На Кольском полуострове также имеются подобные объекты в окрестностях Кандалакши, территории города Североморска, посёлка Умбы (в устье одноимённой реки), в долине реки Поной и в других местах. Скандинавия (Швеция, Норвегия, Финляндия и Дания) и Британские острова также богаты подобными сооружениями. Всего известно более 500 северных лабиринтов, из них в Швеции находится около 300, Финляндии – примерно 140, России – около 50, Норвегии – 20, Эстонии – 10, в Англии также имеются отдельные лабиринты.

Предназначение, возраст и авторство этих каменных сооружений до сих пор точно не установлены. У исследователей-«лабиринтологов» большинство выводов строятся в основном на догадках, поскольку нет ни одного старинного письменного источника, в котором бы содержались хотя бы намёки на ответы на эти вопросы. Учитывая, что новоземельские находки стоят особняком в ареале каменных лабиринтов, который чётко очерчивается северо-западной Европой, нас заинтересовала эта проблема.

Каменные лабиринты

Лабиринты – это выложенные на выровненных, незаросших участках суши из камней разной величины фигуры. Подобные сооружения бывают разные. К наиболее известным относится знаменитый Стоунхендж в Англии, созданный из крупных многотонных по весу блоков, стоящих вертикально. Подобные структуры называются кромлехами (вертикальные камни по кругу). Но нас интересуют не такие мегалитические объекты, а выкладки из небольших камней, располагающихся определённым образом на горизонтальной поверхности земли. Главным образом, это – спиралевидной формы выкладки, но встречаются и гребневые структуры лабиринтов. Долгое время считалось, что их строителями являлись протосаамские или другие языческие племена в период до прихода русских на Онего-Ладожскую территорию на берега современного Беломорья и в Русскую Лапландию (на Кольский полуостров), населявшие эту обширную область материковой суши.

Поскольку назначение лабиринтов достоверно неизвестно, то тут открывается широкий простор для фантазии. Правда, среди них есть одно общее направление: эти объекты, по современным представлениям, имеют культовое предназначение. Но какое? До сих пор неясно.

Познать тайну лабиринтов пытался в своё время молодой Михайло Ломоносов. Каменные выкладки привлекли его внимание на рыбных промыслах Соловецких островов. Поморы именовали их «вавилонами», они находились неподалёку от Соловецкого монастыря, всего в одной версте к югу от святой обители – на берегу Кислой губы, на уединённом полуострове, в прилив отделяющимся от моря. Высота камней в лабиринтах не достигала колен.

Первый отечественный исследователь лабиринтов Николай Виноградов составил академический труд «Соловецкие лабиринты» в конце 1930-х годов. Он описал их происхождение и место в ряду однородных доисторических памятников, обобщив и критически осмыслив имеющуюся в его распоряжении обширную базу данных. Его вывод: наиболее вероятным назначением этих объектов были некие магические ритуалы, помогающие древним людям в их промысловой деятельности. Это или некая культовая имитация рыболовных ловушек, или особая методика рыбной ловли, связанная с культом мёртвых.

В умах исследователей возникали самые невероятные гипотезы о значении лабиринтов. Среди них, например, каменные выкладки, как знаки об остановочных пунктах на маршрутах, исторические памятники, своеобразные компас или календарь, атрибут церковной деятельности и «для игр и забав».

Общее у лабиринтов в разных частях их ареала то, что их абсолютное большинство располагается у воды – на островах и материковой суше, у моря. Создатели этих загадочных объектов выбирали для будущих сооружений выровненные площадки на открытой местности. Исключительно редко, когда подобное сооружение находится вдали от водных объектов – на горе, например. Их притяжение к «воде» понятно: ведь издревле водно-волоковые пути были самыми доступными (наименее энергозатратными), все передвижения велись по рекам, их притокам и озёрам, а также – по морю. В этом случае лабиринты – надёжные маркёры во время таких передвижений.

Несмотря на то, что каменных выкладок к нашему времени известно более 500, и учёные самыми разными способами (проводя раскопки, анализируя растительные компоненты и т.д., поднимая старые архивы и средневековые книги) пытаются объяснить, кто, когда и зачем их сооружал, точных ответов на эти вопросы до сих пор нет. Хотя в конце XX – начале XXI столетия среди исследователей подобных объектов вдруг утвердилось мнение, якобы доказанное отечественными археологами, что на территории России лабиринты имеют средневековое, поморское, происхождение. Насколько это справедливо, покажет время.

Современные учёные считают, что вместе со скандинавскими и лапландскими лабиринтами каменные выкладки на беломорских островах представляют собою один длинный целостный ряд почти тождественных загадочных сооружений одного и того же порядка, охватывающих весь северо-запад Европы, начиная от острова Сент-Агнес (архипелаг Силли в Англии) и до Северного Ледовитого океана. Все подобные сооружения, в настоящее время называемые в разных местностях различными названиями, принадлежат одной и той же культуре и, возможно, народности, одному и тому же племени, оставившему следы своего пребывания на столь значительном пространстве, вмещающем ныне в своих пределах целый ряд современных государств.

Историки выводят рисунки лабиринтов из мозаик в церквях Западной Европы. Они – сторонники теории инфильтрации культуры, т.к. продолжают средневековую традицию, следуя библейской традиции. При этом остаётся открытым вопрос о лабиринтах, которые старше библейской традиции.

Возраст лабиринтов

Особо следует остановиться на возможном возрасте таких сооружений. Часто подобные определения даже у занимающихся лабиринтами исследователей вызывают споры. Определяя возраст лабиринтов по разным показателям, они пришли к таким выводам.

По приросту кустарничков на объектах лабиринты имеют средневековый возраст. А вот по степени образования на слагающих эти объекты камнях «корок» накипного лишайника ризокарпона географического (Rhizocarpon geographicum), который геологи и географы используют для определения возраста того или иного объекта, им не более одной тысячи лет. Заметим, что временные рамки этого метода, увы, ограничены именно такими сроками. Совершенно иной возраст приводят археологи: у них по характеру подъёмного материала при раскопках на объектах (наконечников стрел и т.п.) лабиринтам не менее 3 тыс. лет. По возрасту осушенной поверхности, где сооружены лабиринты, – 4–6 тыс. лет. По возможностям лабиринта, как инструмента (солнечные часы-календарь), – около 7 тыс. лет. Эта дата коррелирует с возрастом беломорских и онежских петроглифов, климатическим оптимумом голоцена (тёплый межледниковый период).

Беда всех «лабиринтологов» состоит в том, что никто из них не догадался провести радиоуглеродный анализ найденных в лабиринтах костных и иных остатков. А это помогло бы хотя бы в пределах известных разбросов данных установить примерный возраст каменных выкладок.

Подобные объекты

Итак, Новая Земля – крайняя точка ареала загадочных лабиринтов. Чуть южнее неё находится объект близ м. Нордкап на севере Норвегии (71⁰10ʹ с. ш.). По структуре новоземельский объект относится к лабиринтам критского типа, являющимся наиболее древними среди ему подобных и известных со II тыс. до нашей эры. Это – классические каменные выкладки с 11 дорожками. Подобные самому хорошо сохранившемуся новоземельскому лабиринту каменные объекты есть на Соловецких островах, где их насчитывается как минимум пять. У некоторых из них дорожек больше (13 и 15). Аналогичная новоземельским объектам ориентировка рисунка наблюдается, например, у лабиринтов на двух беломорских островах – Красная Луда и Олёшин.

У хорошо сохранившегося арктического лабиринта центральная часть за время с момента его создания была видоизменена, а юго-западная часть разрушена, благодаря чему это выкладка превратилась в «путаницу». Возможно, что такое нарушение облика каменной выкладки произошло по естественным причинам. Из-за термокарстовых явлений, обычных в высоких широтах, когда в результате морозобойных трещин происходит нарушение целостности поверхности почвенного покрова, и из-за выветривания, когда мелкие фракции уносятся ветром, а крупные, например, камни из кладки сохраняются, но их положение изменяется. Возможно, нарушение целостности арктического объекта связано ещё и с последствием таяния снега, когда вода вымывает и сносит, подобно ветровому воздействию, более лёгкие частицы грунта.

Каменная выкладка на песчано-гравийной косе в районе Обманного Шара в ландшафте расположена так же, как и известный к сегодняшнему дню объект на берегу губы Чёрная, на открытом месте и вблизи моря. Объект же вблизи Нехватовых озёр тоже находится близ воды, но это уже пресные водоёмы в глубине суши.

Местонахождение подобных объектов в южной части архипелага вполне объяснимо, если принять точку зрения, что их сооружение – дело рук промышленников-зверобоев прошлого, в поисках новых районов промыслов или маршрутов в неизведанные ещё земли.  Надёжные морские карты Арктики были единичны, да и те, которые составляли на основе немногочисленных путешествий и плаваний XV–XVI веков, напоминали «лубочные картинки» (Можно предположить, что, дойдя до современного о. Вайгач, попавшие сюда зверобои затем поднимались вдоль западного берега Новой Земли, где и нашли удобное и тихое место для стоянки в районе Обманного Шара. Тут же неподалёку и рыбные промыслы – устье реки Нехватовая и Нехватовы озёра, куда на нерест идёт голец, и оленьи пастбища на берегу (при случае можно добыть и мясо), и вода пресная в озёрах, гнездовья гусей.

В общем, место благодатное для устройства стоянки. То же самое можно сказать и о губе Чёрная. Среди них находились и носители культуры сооружения лабиринтов. В таких случаях каменные выкладки играли ещё одну важную роль – роль маркера.

Бытует и такое мнение, что лабиринты имеют значение в межевании земельных площадей, разграничении индивидуальных участков земли. Иначе говоря, они стоят на страже частной собственности. Но в высокой Арктике никаких границ не могло быть, тут же никогда не было постоянного населения.

Важно указать на положение хорошо сохранившегося лабиринта на Новой Земле относительно сторон света. Вход в него – «устье» ориентировано на запад, а вершина каменной выкладки – на восток. Тогда лабиринт является своеобразным компасом.

Авторы навигационной концепции информационного моделирования мира утверждают, что у этих объектов есть ещё одно предназначение: они могут быть использованы в качестве солнечных часов-календаря, известных с каменного века. Возвышающийся в центре лабиринта гномон отбрасывает тень на спиральный рисунок – циферблат, и она используется как стрелка. В разных типах солнечных часов-календарей роль гномона может выполнять камень, деревянный шест или человек. Исследования на берегах Белого моря показали, что количество инструментальных функций лабиринта зависит от того, как он ориентирован. Лабиринты, ось которых лежит на полуденной линии (географическом меридиане), можно использовать непрерывно весь год. От рассвета до заката тень движется по часовой стрелке, и дуги разного диаметра помогают определить различия в её длине и направлении. Самая короткая дневная тень ложится к северу и указывает полдень, справа (к западу) от полуденной линии тень находится в первую, слева (к востоку) – во вторую половину дня. В дни летнего солнцестояния (20–21 июня) солнце понимается над горизонтом на максимальную высоту, а конец полуденной тени ложится на ближайшую к центру дугу лабиринта

В летние месяцы длина полуденной тени изменяется незначительно и в дни равноденствий (20 марта и 22–23 сентября) едва достигает третьей дуги от центра. В остальное время длина полуденной тени изменяется быстро и к зимнему солнцестоянию (21–22 декабря) достигает внешней дуги лабиринта. Однако в приполярных широтах, где зимнее солнце поднимается невысоко, полуденная тень выходит далеко за черту лабиринта, и для наблюдений за ней может служить своеобразный экран – северное сложение или крупный камень (в роли «экрана» может выступать любой объект, в том числе сам наблюдатель).

На берегах Белого моря лабиринты, ориентированные по меридиану, сохранились в местах постоянного проживания человека (в селе Поной, в Керетском заливе и на островах Соловецкого архипелага). В местах сезонного промысла и на водных путях лабиринты ориентированы иначе и позволяют определять лишь границы сезона. Вход с северо-запада (Умбский лабиринт) совпадает с восходами солнца в мае и июле (границы сезона лова семги). Вход с востока или запада позволяет определять границы светлой половины года между днями равноденствий – начало весеннего и осеннего астрономических сезонов. При отклонении оси лабиринта от полуденной линии определение часов по его рисунку не удобно и, по-видимому, не нужно рыбакам, уходящим в море ранним утром.

Если осью лабиринта чётко фиксируется направление «Восток-Запад», то он предназначен для определения дней равноденствий (по направлению тени на восходе/заходе Солнца). Во всех случаях можно быть уверенными, что люди, которые использовали лабиринт (циферблат солнечного календаря или часов-календаря), владели технологией ориентирования по тени любого предмета (и по движению направленного луча). Во время полярного дня, а именно в этот период года, до архипелага Новая Земля могли добраться мореплаватели, нет захода и восхода, но короткая тень указывает в полдень и север – ежедневно (в солнечную погоду).

Что в итоге

Так или иначе, но эти каменные выкладки, как и другие (например, гурии  и приметные кресты), являются доказательством многовековой истории освоения Новой Земли отважными поморами-промысловиками.

Это – целая система меток и знаков их пребывания на архипелаге. Увы, поскольку более нет никаких иных реальных признаков присутствия тут авторов лабиринтов, нам вряд ли удастся узнать, как часто бывали они сами или по их «наводке» другие сподвижники «первопроходцев», чем они тут занимались и сколько времени провели на берегах затерянной в Арктике суши.

Не менее интересен вопрос о возрасте беломорских лабиринтов и каменных выкладок на Русском Севере. Проблема пока до конца не решена, но, например, исследователь лабиринтов Марк Шахнович считает, что все эти объекты относятся к позднему времени и связаны с деятельностью поморов, примерно со второй половины II тысячелетия новой эры. В принципе, эта точка зрения вполне согласуется с отправной датой в истории освоения поморами –русскими арктического архипелага.

Несмотря на все представленные исторические факты, доводы и обоснования, высказываются предположения о возможности создания лабиринтов на архипелаге некими «новоземельскими аборигенами». Такие гипотезы основаны на якобы виденных ещё в XVII веке французским врачом Пьером-Мартином де Ламартиньером на Новой Земле «аборигенах».

Да и у самоедов в их устном творчестве существовали легенды о живших на Новой Земле неких «подземных жителях». Всё это было навеяно от присутствия на диких, безлюдных берегах арктической суши с её загадочными природными явлениями – полярной ночью, вызывающей особенно у «белых людей» нарушения психики. До 1870-х годов на арктическом архипелаге никто постоянно не жил. Но и те, и другие «гипотезы» о существовании на архипелаге пусть даже и малочисленной популяции «неких аборигенов», не более, чем фантазии.

Всё, о чём мы рассказали выше, не только знакомит читателя с уникальными находками на арктическом побережье, но и предлагает увидеть практический смысл в этих интересных объектах.

Вернуться в Содержание журнала 

В марте 2025 г. исполнилось 60 лет с момента легендарного и героического полёта П.И. Беляева и А.А. Леонова на «Восходе-2». После выхода Алексея Леонова в открытый космос космонавты впервые применили ручную посадку и приземлились в глухой тайге в 180 км от Перми, где в течение двух суток им пришлось бороться за выживание.

В 10 ч. 00 мин по московскому времени 18 марта 1965 года «Восход-2» стартовал с площадки № 1 космодрома Байконур.  Уже в конце первого витка вокруг Земли Алексей Архипович Леонов впервые в истории вышел из корабля в открытое космическое пространство. Это было выдающимся достижением в освоении космоса!

Однако тот легендарный 26-часовой полёт запомнился не только этим. Во время полёта произошло 7 аварийных ситуаций, каждая из которых могла закончиться гибелью «Алмазов». Одно из происшествий: во время отстрела шлюзовой камеры, через которую Леонов выходил в открытый космос, вышла из строя система автоматической ориентации корабля. Земля разрешила космонавтам выполнить ручную ориентацию и ручную посадку. И впервые в истории космонавтики это сумел блестяще выполнить Павел Иванович Беляев.

Вручную сориентировав корабль, в 11 ч. 36 мин. 27 сек. П.И. Беляев включил ТДУ (тормозную двигательную установку). Спускаемый аппарат (СА) корабля «Восход-2» вошёл в плотные слои атмосферы и в 12 ч. 02 мин. 17 сек. московского времени 19 марта приземлился в глухой безлюдной тайге в 180 км севернее Перми.

Экстренное приземление

По поводу пребывания космонавтов в пермской тайге и организации их спасения в настоящее время существует очень много противоречивых и порой недостоверных версий. В течение 40 лет автор проводил изучение материалов, связанных с приземлением космонавтов в пермской тайге, их пребыванием там, организацией поиска и спасением. Большую помощь мне оказали бывший председатель Пермского облисполкома, руководитель местной группы спасателей Б.В. Коноплёв, бывший заместитель председателя облисполкома, организатор спасения космонавтов Р.А. Вагин и соратник Ю.А. Гагарина и А.А. Леонова, председатель Комитета ветеранов космоса полковник Д.П. Глотин. Самым важным свидетелем был сам космонавт А.А. Леонов. Мне повезло: Алексея Архиповича я лично знал с 1979 года, когда начал служить начальником медицинской службы воинской части на Байконуре. Многократно встречался с ним и на ракетно-космическом полигоне, и в городе Ленинске, и затем в Перми и Москве.

Для изучения местности мною была предпринята экспедиция на место приземления космонавтов 19–21 июля 2014 г. на автомобиле-вездеходе с опытными туристами-экстремалами, руководителями турклуба «Агилкан» М. Сивухиным и П. Митягиным. Результаты экспедиции были подробно освещены мною в журнале «Уральский следопыт» за 2015 г. в № 3 (Экспедиция к месту приземления)

СА «Восход-2» приземлился в глухой тайге, в 180 км севернее Перми (59˚34̍ 03̎ северной широты и 55˚28̍ 00̎ восточной долготы). Но 180 км – это по прямой, по карте. В настоящее время от Перми до места приземления по наиболее оптимальному маршруту (через Березники – Усолье – Касиб – Басим) общая длина пути составляет 349 км (мы убедились в этом лично по спидометру автомобиля-вездехода в 2014 г.).

Район приземления в 1965 году был практически недоступен для любого наземного транспорта. Он расположен в глухой, совершенно непроходимой тайге, в северо-западной части Усольского района Пермского края (на границе с Соликамским районом), в трёх километрах от границы с одним из самых необжитых районов нашей страны – Коми-Пермяцким автономным округом. Расстояние от ближайшей деревни Кургановка (ныне – нежилая) составляло 18 км. От райцентра Усолье до Кургановки было 90 км грунтовой, труднопроходимой дороги, причём последние 10 км дорога была только санной, зимней (для гужевого транспорта). Район тайги в месте приземления (МП) совершенно безлюден, с большим числом оврагов и обрывов. МП располагается вблизи истока таёжной реки Уролка. (Поражает густота леса: деревья расположены тесно друг к другу, без полян. У МП и на пространстве в 10 км вокруг него преобладают ели и пихты большой высоты (30–35 м), реже встречаются сосны и берёзы. По свидетельствам очевидцев, в 1965 г. на МП росли сосны и ели высотой до 40 м.

Важен вопрос о погоде при приземлении «Восхода-2». Мы подняли данные Пермского гидрометеоцентра за 1965 г. Днём 19 марта температура воздуха в Усольском районе составила минус 18˚С, а в ночь на 20 марта столбик термометра опустился до минус 29˚С. Днём 19 марта стояла облачная, с прояснениями, погода. Когда в этот день начались активные поисковые операции, отмечена низкая облачность и очень плохая видимость, что затрудняло поиск. К вечеру усилился ветер, наблюдалась небольшая метель. Толщина снежного покрова в районе приземления составляла свыше 1,5 м. Снег в усольской тайге начинает таять только в середине апреля.

СА «Восход-2» «приснежился» в усольской тайге 19 марта 1965 г. в 14 ч. 02 мин. местного времени. Он попал в узкое пространство между густо растущими деревьями и вклинился между тремя соснами (в ряде источников указывают и берёзу). СА медленно осел и нижней частью погрузился в полутораметровую толщу снега. Ярко-оранжевые купола парашютов повисли на кронах сосен-великанов. И основной, и вспомогательный люки оказались придавлены стволами деревьев. Космонавты, раскачивая кабину, всем телом навалились на люк. Люк сместился и приоткрылся, что дало им возможность выбраться наружу и спрыгнуть в толщу снега.

Космонавты сразу по грудь утонули в снегу, почувствовали ледяной холод в своих полётных космических костюмах. Мороз заставил их забраться обратно в СА и задуматься о своём спасении. Беляев спросил: «Где сели?» Достали секстант и замерили свои координаты, оказался район севернее Перми. «Алмазы» развернули антенны и телеграфным ключом по азбуке Морзе доложили о своей посадке («ВН», что означало «всё нормально»). Этот сигнал был услышан.

Космические аппараты 1960-х годов были сконструированы для приземления в южную степную зону или на воду, на приземление в тайгу или при низких температурах воздуха «Востоки» и «Восходы» не были приспособлены. В СА были очень ограниченные ресурсы по теплу, а тёплая одежда вовсе отсутствовала! Были скудные запасы пищи в тубах и питья. У костра взорвалась спиртовка для подогревания кофе. Таким образом, при низкой температуре воздуха существовал реальный риск смертельного исхода от переохлаждения! «Алмазам» было понятно, что пистолет Макарова, который был у них на вооружении, – игрушка: крупного зверя из него не завалишь, выстрел из него никто не услышит. Нужны специальные сигнальные ракеты, которых не было. Началась упорная борьба космонавтов за выживание в тайге.

Спасение космонавтов

Как же было организовано спасение космонавтов? Современный историк космонавтики А.А. Александров пишет, что местное руководство, создав оперативную группу, помогло в течение нескольких часов эвакуировать экипаж из тайги. Так искажённо преподносится современная «история космонавтики», между тем как Беляев и Леонов двое суток провели в безлюдной тайге, отчаянно борясь за свою жизнь! Для поиска и эвакуации космонавтов были созданы три спасательные группы:

1. Группа ВВС (куда входили Владимир Ветров, врач Михаил Туманов и другие спасатели);
2. Местная спасательная группа (лесорубы Иван Федосеев, Василий Наседкин и другие гражданские лица, преимущественно рабочие леспромхозов Усольского района и лыжники-добровольцы из г. Березники);
3. «Байконурская» группа (В.С. Беляев и другие). Она была создана в конце дня 19 марта лично С.П. Королёвым, недовольным тем, как разворачивается спасение космонавтов.

Местная (гражданская) спасательная группа была оперативно создана после звонка секретаря ЦК КПСС Д.Ф. Устинова, курировавшего вопросы космонавтики. Общее руководство ею осуществлял председатель Пермского облисполкома Б.В. Коноплёв, а активное участие в качестве организаторов принимали парторг Березниковского титано-магниевого комбината Р.А. Вагин и секретарь Березниковского горкома КПСС Кондратов. Для обнаружения «Восхода-2» с воздуха эта группа использовала 3 вертолёта и 3 самолёта местных авиалиний, а для поиска космонавтов в тайге – лыжные спасательные группы из березниковских добровольцев и работников леспромхозов Усольского района. Б.В.Коноплёв рассказывал, что они на МИ-4 обнаружили МП и сбросили космонавтам одежду, питание и снаряжение.

Реконструируя события, я понял, что вертолёт, в котором летел Б.В. Коноплёв, не был первым. В действительности первым обнаружил космонавтов лётчик Василий Федотович Жунёв из своего МИ-1. Это произошло только в 17 часов 19 марта, т.е. спустя 3 часа после приземления космонавтов. Поиски осложняла низкая облачность.  Вертолёты МИ-1 (пилот В. Жунёв), принадлежавший нефтяникам из Добрянки, и МИ-4 (лётчик Владимир Тепляков) из ИТК г.Соликамска были подняты в воздух для поиска «Восхода-2» вскоре после его приземления.

Жунёв увидел купол парашюта и космонавтов. Один подавал сигналы красным фонарём, другой, стоя на люке СА, как на ступеньке, размахивал руками (это Леонов вскарабкался наверх, используя не полностью раскрывшийся люк, как ступеньку). Жунёв на МИ-1 подлетел, на низкой высоте тщательно всё осмотрел и по бортовой рации информацию передал в Пермь. Место для возможной посадки вертолёта не было обнаружено.

С 17 часов местного времени, когда с МИ-1 были обнаружены космонавты на МП, до наступления темноты (19 марта в Усольском районе темнеет в 18 ч. 41 мин.) оставалось чуть более полутора часов. За это время, по признанию А. Леонова, к МП прилетали 3 вертолёта, сбрасывая одежду, продукты и другие предметы. Это, как мы установили, были, помимо МИ-1 В. Жунёва, МИ-4 из Соликамска (пилот Владимир Тепляков) и МИ-4 из Перми (командир эскадрильи О. Шестаков, пилот А. Львов, бортмеханик А. Крохалев). Б.В. Коноплёв сидел в последнем вертолёте.

Первая задача, которая стояла перед экипажами вертолетов, – сбросить космонавтам тёплую одежду, продукты питания, топоры и пилы. Она была выполнена недостаточно эффективно. Большая часть тёплой одежды и предметов повисла на ветвях густо стоящих деревьев. До космонавтов долетели лишь меховые куртки, лётный шлем и шапка, скудное количество пищи.

Напрашивалась вторая задача – поднять космонавтов по тросовой лестнице и эвакуировать из тайги вертолётом. Но, лётчики не брались за её выполнение, ссылаясь на большую высоту деревьев в МП, достигавшей 40 м, и невозможностью безопасно зависнуть и поднять космонавтов на борт, риском зацепить лопастями верхушки деревьев и упасть с высоты. Это мнение опровергается последующими событиями 20 марта, когда Ю. Лыгина и В. Наседкина удалось без проблем спустить из вертолёта по тросовой лестнице прямо к костру космонавтов. Также позже были объяснения, что экипажам вертолётов запретили это делать из-за риска травмировать космонавтов. Запрет этот исходил от командования ВВС (главкома ВВС маршала К.А. Вершинина и маршала С.И. Руденко).

Первую ночь, с 19 на 20 марта, П.И. Беляев и А.А. Леонов, полуголодные и перемерзшие, вдвоём провели в тайге у костра. При минус 29⁰С это было равносильно подвигу! Они пытались уснуть, свернувшись калачиком у костра, но холод будил их. Необходимо было также всю ночь поддерживать костёр, бросая туда ветки и сучья. По воспоминаниям, та ночь для них тянулась бесконечно долго.

Огромное значение имела организация Главным конструктором ОКБ-1 С.П. Королёвым «байконурской» спасательной группы под руководством инженера-подполковника В.С. Беляева (однофамильца космонавта П.И. Беляева). Королёв понял, что ВВС крайне медленно организует поиск космонавтов, несмотря на то, что место приземления запеленговано. Возмущение С.П. Королёва усилилось, когда он узнал, что уже обнаруженных с воздуха космонавтов служба спасения ВВС не эвакуирует, а одних оставляет на ночь в морозной тайге!

В 21 час 19 марта С.П. Королёв сформировал свою спасательную группу, не зависимую от ВВС. Старшим группы он назначил инженера-подполковника В.С. Беляева. В группу также входили будущий космонавт Вадим Волков, С. Артемьев, В. Шаповалов и представитель завода-изготовителя «Восхода» Ю.И. Лыгин. В 24 часа они из г. Ленинска (Байконур) на самолете АН-12 вылетели в Пермь, куда прибыли в 5 часов утра 20 марта. Пересели на вертолёт, который доставил их на создаваемую в редколесье вертолётную площадку, расположенную в 12 км от МП.

Лётчик В.Ф. Жунёв не испугался нарушить запрет на использование тросовой лестницы в густом высоком лесу. МИ-1 завис над берёзовой рощей, где высота деревьев составляла лишь 20 м, выбросил верёвочную лестницу, по которой спустились спасатели и спрыгнули в снег.

Двинулись в направлении, которое указал пилот МИ-1. Когда В.С. Беляев добрался до МП, А.А. Леонов грелся у костра, а П.И. Беляев сидел на СА корабля и «выразительно» разговаривал с самолётом, который барражировал над ними. Космонавты спасателю очень обрадовались и долго удивлялись такому факту: В.С. Беляев помогал им на Байконуре садиться в «Восход-2», закрывал люк, т. е. последним из землян провожал их в полёт, а сейчас оказался первым человеком, который повстречался им на Земле.

В.С. Беляев взял у космонавтов рацию и немедленно доложил ситуацию С.П. Королёву. Затем начал бурную деятельность: по рации вызвал вертолёт, который сбросил им спальные мешки и палатки. Следующим заходом вертолёт сбросил продукты: макароны, сухари. Вскоре стали с воздуха доставлять горячую пищу.

Нельзя обойти вниманием и третью спасательную группу. Она была военной и создавалась по линии ВВС. По воспоминаниям Р.А. Вагина, в Кургановке – самой ближней деревне к МП – военные появились только утром 20 марта. Однако мы не вправе принижать значения спасательной группы ВВС, которая в лютый мороз совершила почти суточный лыжный переход по тайге к МП.

На аэродроме в Перми уже ждали вертолёты, в которых были приготовлены лыжи, пилы, топоры. Вертолёты доставили группу спасателей ВВС на узкую поляну в лесу, в редколесье, за 12 км от МП. Здесь основная группа спасателей поздно вечером 19 марта, уже в темноте, на лыжах (преимущественно, на беговых, а не охотничьих, что было ошибкой) отправилась через тайгу к МП, а небольшая часть осталась на поляне и вместе с приданными им лесорубами начала валить лес, создавая вертолётную площадку для тяжелых вертолётов (МИ-6).

Эти работы в последующем велись здесь почти двое суток. Для этого с окрестных деревень собирали людей с мотопилами. Основную часть составляли лесорубы с леспромхоза, из которых создали две бригады. Таким образом, к полудню 21 марта, к радости маршала Руденко, была подготовлена дальняя вертолётная площадка (для МИ-6), располагавшаяся в 12 км от МП.

Одновременно с 20 марта проводились работы по строительству ближней вертолётной площадки. Её решили сделать на участке той берёзовой рощицы, где по тросовой лестнице с МИ-1 в 9 часов утра 20 марта высадились Беляев, Артемьев и Волков. Последние два спасателя и начали первыми валить здесь лес. Затем здесь была организована работа бригадами лесорубов и военнослужащих. Во время экспедиции 19–21 июля 2014 г. мы разыскали эту ближнюю вертолётную площадку, предназначенную для лёгких вертолётов МИ-1 и МИ-4. Она имеет диаметр около 150 м, очень ровную поверхность. При раскопах под слоем дёрна на глубине 10 см мы обнаружили слой брёвен, тесно уложенных друг к другу! Мы установили, что расстояние от МП до ближней вертолётной площадки составляет: напрямик, через тайгу, – 2 км (здесь шёл В.С. Беляев), а в обход, по лесным узким заросшим просекам, – около 6–7 км (очевидно, именно по этим просекам и проложили затем лыжню для эваку

Однако вернёмся к группе спасателей ВВС, которая вошла в историю, как «группа Ветрова», по имени заместителя начальника группы Владимира Ветрова. Они шли на лыжах, преимущественно беговых, 12 км по полутораметровой толще снега по тайге, пробираясь через чащу, буреломы, овраги, спиливая по пути большие деревья, в лютый мороз. Спасатели несли огромные рюкзаки с тёплыми вещами, продуктами, медикаментами для космонавтов. В этой группе были потери от сильного переутомления, отморожений и травм ног.

Напомню, что в этот же день, 20 марта, МП достигли гражданские спасатели, первыми из которых прибыли на охотничьих лыжах лесорубы Иван Федосеев и вскоре Василий Наседкин. Последнего, доброго и открытого человека, очень полюбили космонавты. Вскоре Наседкин исчез с МП. И вдруг над МП зависает МИ-1 с пилотом В. Жунёвым, сбрасывается тросовая лестница, по которой спускается Василий Наседкин с закреплённой за плечами бензопилой и спрыгивает в снежный сугроб. С другого вертолёта в специальной корзинке на тросе спустили спасателя Юрия Лыгина. У доктора Туманова оказались таблетки мясного бульона. Их вскипятили на костре, и Беляев с Леоновым с удовольствием залпом выпили горячий бульон. Туманов осмотрел космонавтов, прослушал их лёгкие и сердце фонендоскопом. Он не нашёл у них обморожений и других опасных последствий морозной ночи, пульс и артериальное давление у космонавтов были нормальными. Медицинская помощь им не требовалась.

И вторую ночь, с 20 на 21 марта, космонавты провели не в Перми (как сообщало ТАСС), а там же, где и первую, в усольском таёжном лесу, на МП. Они ночевали в шалаше – «домике», который для них соорудил Василий Наседкин. Лишь к полудню 21 марта Беляев и Леонов смогли покинуть МП. Утром вертолёт МИ-1 Жунёва завис над космонавтами, спустил им 40-литровый бачок с чаем, охотничьи лыжи. К полудню, когда, наконец, полностью были готовы две вертолётные площадки, космонавтов в сопровождении спасателя отправили в путь по предварительно проторённой для них лыжне. Она шла не напрямик, через тайгу, а по полузаросшим лесным просекам, в обход. Длина пути составила 6–7 км. Космонавты прошли их за 2 часа. Жунёв на МИ-1 сопровождал их в воздухе и по рации сообщал о передвижении, так как Москва запрашивала о них каждые пять минут.

На ближней вертолётной площадке космонавтов ждал вертолёт ВВС МИ-4. Он доставил Беляева и Леонова на дальнюю вертолётную площадку, где они пересели на мощный вертолёт МИ-6 (пилот Кобзарь), доставивший их на аэродром в Пермь. После короткой пресс-конференции космонавтов на самолёте доставили на Байконур.  После драматического полёта Беляева и Леонова была разработана система мер по выживанию космонавтов после нештатной посадки, в том числе в зимних условиях тайги. П.И. Беляев и А.А. Леонов были первыми космонавтами, на себе испытавшими трудности приземления в таёжной глухомани в зимних условиях. Они остались живы во многом благодаря своему русскому несгибаемому характеру.

Вернуться в Содержание журнала