В расщелинах хребта можно встретить тех, кто тебя удивит
Углубились в лес
Уже давно собирался на Чашковский хребет, расположенный южнее города Миасс и хорошо известный скалами необычной формы. В начале апреля получилось выбраться. Оказалось, не мне одному хотелось туда попасть, так как туристов набрался большой автобус.
Проехав сто километров от Челябинска, мы остановились на дороге у поля, вышли, долго смотрели по сторонам, не сразу сообразив, что холмы неподалеку и есть те самые знаменитые горы.
Инструктор сказал, что наша цель — высшая точка хребта гора Голуха. И показал рукой на едва различимую практически голую вершину.
К ней мы пошли сначала по дороге среди пашни, затем по кромке леса, пересекли по-весеннему бурный ручей, углубились в смешанный лес, где практически сразу же начали встречать выходы гранитов различных размеров и формы.
Разбитые горизонтальными и вертикальными трещинами, светло- и тёмно-коричневые, с ярко выраженными зёрнами полевого шпата, иногда сверкающими на солнце блёстками кварца и слюды, бурые от выветривания, покрытые мхом и лишайником граниты выглядели весьма живописно.
Знаменитая «дыра»
Несколько раз сфотографировавшись, я начал тщательно разглядывать выветривание пород. Было интересно рассматривать и понимать, что вода, ветер и солнце разъедают массив, который в результате и обретает причудливые формы.
Кубические блоки, «подушки», «матрасы» – эти распространённые виды в отдельности преобладали в нижней части скальника. Вверху же, прямо над нами, вытягивались «козырьки», под которыми зияли тёмные провалы небольших выемок, глубоких, выдутых ветром «карманов».
Мы шли вдоль гряды до узкой и уходящей резко вверх расщелины, по которой поднялись на вершину, по форме, напоминавшую лысую голову, покатую в восточной части и крутую, почти вертикальную, в западной.
Отсюда хорошо были видны Уреньга и Таганай в туманной дымке с едва различимыми вершинами. Залюбовавшись пейзажем, я не сразу услышал шум сзади. Когда обернулся, заметил длинную очередь. Люди стояли, оживлённо разговаривая, затем постепенно пропадали в горе. И вскоре из голой скалы торчали их головы.
В таком виде фотографировались, загадывали желания, вновь исчезали и появлялись уже в полный рост на вершине. Это была знаменитая чашковская «дыра», сквозное отверстие диаметром с голову взрослого человека.
Вот к этому месту, что-то произнося неразборчиво, побежала девочка двух с небольшим лет, забравшаяся на вершину «на маме». Она залезла в выемку внутри скалы, встала в полный рост. И теперь радостно выглядывала из отверстия. Лишь тёмные бусинки глаз да ещё её шапочка и были видны.
Сюда подходили всё новые люди, я же искал глазами останец в виде верблюда, с большущей, оттопыренной нижней губой, фотографиями которого пестрел интернет. Ходил вдоль гряды, несколько раз поднимался вверх по расщелине и спускался обратно, но никак не мог его обнаружить.
Решил подняться ещё, не дойдя до вершины, ступил на площадку слева, развернулся и упёрся в верблюда взглядом. Тот не обращал на меня никакого внимания и смотрел прямо перед собой, действительно, оттопырив губу. Я начал спускаться, осторожно, не зная, чего от верблюда ждать, внизу скосил взгляд на животное, но горбатого уже не было.
Образы в расщелинах
На меня, вытянув вперед лапы, прыгала огромная собака. Я увернулся, она пропала, на том же месте теперь паслась ездовая лошадь. Другие камни, которые, казалось, хорошо осмотрел, теперь тоже изменились до неузнаваемости. Острый, почти вертикальный, выступ выглядел, как взметнувшийся вверх крокодил. Ещё одна рептилия зарылась в мох и щерилась оттуда зубами из папоротника.
Огромная скала превратилась в луноход, скребла по склону «матрасами»-гусеницами и оглядывала всех тёмными иллюминаторами башни. В кварцево-шпатовой пыли барахталась черепаха, подставляя солнцу трещиноватый, обросший мхом и лишайником панцирь. Рогами искривлённых сосёнок в неё упирался гигантский жук-карагач.
А в это время скалы окутывала тень, удлиняясь по мере движения солнца. Вдруг луноход исчез. Куда-то пропали башня, гусеницы, тёмные глазницы иллюминатора. Теперь на этом месте возвышался огромный сундук с головой Джека-Воробья в треуголке. Большими, тёмными, выразительными глазами Джек смотрел на каждого из нас. И, казалось, решал, как поступить. Не в силах отвести от головы взгляд, мы пятились, продолжая спускаться, пока не спрятались за уступом.
Тогда, боясь, что в тёмных расщелинах обнаружатся другие, ещё более зловещие образы, не стали больше рассматривать окрестные скалы, а быстро пошли к автобусу. Тем более, что уже давно пора было ехать.
