– Ну что у вас вкусненькое?
– Попробуйте вот это пирожное! Вегетарианское, с кешью! – Алёна поспешно пробивала два банановых мороженых и чиа-пудинг с ягодами.
Она была довольна работой: бариста в вегетарианском мини-кафе «GreenLife» в торговом центре «Green». Это была миниатюрная девушка в треггинсах, кроссовках-конверсах и жёлтой маечке, поверх которой был завязан форменный фартук. У неё были волнистые волосы до попы и колечко в носу.
Она любила свою работу, но ещё больше она любила дом – старенькая бабушкина квартира, в которой она жила с парнем – Димой. Дима был не хорош и не плох; по слухам, он изменял ей с бывшей – Катей. Алёна не могла решиться бросить его. Зато с ним можно было вечером смотреть аниме One piece и приключения Шерлока с Бенедиктом Камбербетчем.
Раздалась трель. Алёна носом провела по экрану телефона и включила его – вторая рука была занята.
– Дима, я перезвоню, – весело сказала она. – Тут покупателей вагон. Подожди минутку!
– Это ждать не может, – холодно сказал трубка. – Алёна, мы расстаёмся. Я так больше не могу. Я хожу к Кате. А поскольку это твоя квартира, я вещи уже почти все забрал. В воскресенье заеду за остальными.
– Но ты же говорил, что у тебя ничего с Катей нет, – пролепетала бедная бариста.
– Теперь будет, – уведомила трубка. – Всё, пока.
Алёна уронила на пол мармелад из хурмы, пять рублей штука, между прочим – и он расплескался, превратившись в амёбу.
– Девушка, у вас что, руки из задницы растут? – сварливо поинтересовалась очередь. – Мы не для того тут стоим, чтобы выслушивать ваши мексиканские страсти-мордасти. Развели Санта-Барбару. Встречайтесь, расставайтесь и изменяйте друг другу в свободное от работы время!
– Да, извините… нет, извините, – бормотала Алёнка, сердито шмыгая носом и утирая рукавом выступившие слёзы.
– Быстрее, девушка! Быстрее!
– Просите, минутку, сейчас…
Пальцы не слушались, и второй мармелад превратился в кляксу на полу.
– Понабрали идиоток!
Остаток дня смазался в единую кашу. Она что-то продавала, пробивала чеки, иногда флиртовала, если молодые люди говорили комплименты, отпила немного кока-колы и съела бутерброд в свой обеденный перерыв – съела просто как автомат, не чувствуя вкуса и запаха, просто чтобы подкинуть углеводов в топку машины под названием «организм».
И вот пришёл вечер.
Можно было ехать домой. Ехать совсем не хотелось – ведь там не будет Димы, и это отсутствие будет кровоточить, как кровавая рана. Не с кем посмотреть 928-ю серию One piece, не с кем обсудить прочитанную в метро по дороге домой мангу. И в то же время чудовищно хотелось домой – под клетчатый плед, к горячему чаю, туда, где можно больше не притворяться, что всё хорошо. Не улыбаться приклеенной улыбкой покупателям. Не пробивать чек за чеком, когда хочется просто стучать головой о стену. Что скажут друзья? Подруги?
Наверняка – «я же говорила».
Они говорили.
А от это разве менее больно?
Город объяла ночь.
Фонари горели, как волшебные файерболы, разгоняя мрак на несколько шагов. А между ними сгущались тени, липкие, как патока. На остановке стоял только один парень лет двадцати, который держал в руках гитару. Он был одет в стильный плащ, длинные волнистые волосы спадали к плечам. У него был одухотворённый вид, как у какого-нибудь эльфа из Средиземья. От него делать Алёна стала читать наклеенные на остановке бумажки.
Объявление гласило: «Пропал Никифоров Иван Себастьянович, 182 лет от роду, левый клык больше правого, свободно владеет русским и шумерским языками, когти аккуратно подстрижены». С фотографии на Алёну пялился небритый обрюзгший мужчина с недельной щетиной.
«Шутники, – подумала официантка. – Фейковое объявление. Ну и рожа! Хорошо, хоть когти подстрижены».
Субтильный юноша начал наигрывать на гитаре ирландскую джигу. Музыка пьянила, как чешское пиво. С шумом и рыком подкатил автобус.
«71d, – озадаченно подумала Алёна. – Всю жизнь тут езжу, и всегда был просто 71. Доеду ли?»
На миг она засомневалась, но стоять на остановке одной не хотелось. Горе стало когтями залезать под кожу, и ей нужно было видеть кого-то, слышать кого-то. Просто держать в поле зрения – общаться желания не было. Но видеть, что у людей всё хорошо, что жизнь идёт…
– Во дают, козлы!
С задних сидений донёсся гогот нетрезвых парней. Они были на редкость уродливы: у одного огромный нос, у второго левое ухо больше правого, третий щеголял шрамом на пол-лица. Компания хлестала дешёвое пиво, и ржала над видео с мобильного телефона.
– Две трети России населены орками, – пробормотала себе под нос Алёна.
Она была маленькой субтильной девушкой, и в случае чего защитить себя бы не смогла. К счастью, в автобусе были ещё люди.
– Простите, что? – с неожиданным интересом воззрилась на неё миниатюрная старушка – Алёне (очень невысокой) по плечо; у бабушки была бородавка на носу и небольшие усики; из бородавки тоже рос пук волос.
Алёна смутилась:
– Это анекдот, – краснея, пояснила она. – В Питере живут эльфы: уточнённые, любят музыку и поэзию. В Москве – гномы: там много бородатых и очень любят деньги. Остальная часть России населена орками.
– Как мудро, – заметила карлица.
Она открыла сумку и стала рыться в ней; изумлённая Алёна увидела внутри обычной сумки из искусственной кожи, потёртой и древней – золотые монеты и драгоценные камни. Одни были зелёными, как изумруды; в свете салона они горели ярким, колдовским светом, как глаза змей.
– Еду с собрания нумизматов, – пояснила бабушка. – А камушки фальшивые, это внуков купила порадовать, блестяшки.
– А, – неуверенно сказала Алёна. – Очень красиво.
– Брямс, – сказали двери.
В салон зашёл мужчина зверообразного вида, в форме милиции, со спутанной бородой и кустистыми бровями. К сотрудникам правоохранительных органов Алёна относилась с теплотой – её дядя служил в милиции. Но этот образчик явно пугал. Злобно зыркнув на бабку, он прошёл назад, передвигаясь плавным шагом, будто крадучись.
– Оборотень, – презрительно сказала бабка.
– А?!
– Оборотень в погонах, – пояснила она. – Разве никогда не слышала?
Алёна пробормотала что-то невнятное. За окном тянулись старорежимные домики, частный сектор – они так и не поменялись за полвека.
– Твоя станция, – ласково сказала старушка.
– Разве?!
Алёна тщетно вперилась во тьму за окном, пытаясь что-то рассмотреть. Странно, тут даже фонари не горели. Хотя нет, вот один был – освещая что-то непонятное, гору камня.
– Конечно, – сказала карлица. – Ведь это 71d. Что значит «d», как ты думаешь?
– И что же?
– «Домой», – наставительно сказал попутчица. – Это значит – «домой».
– Уважаемая Алёна, – неожиданно раздался голос кондуктора. – Мы просим вас выйти. Вы прибыли домой. Домой.
– Но как… куда…
Алёна рывком поднялась на ноги, толком не соображая, что происходит.
– Идём, начальница, – неожиданно взял её под локоть один из орков. – Тутова тебе выходить. В первый раз всегда страшно. Ну да ты не дрейфь, прорвёмся! Давай, старушка, шевели поршнями!
Сама не зная, как, Алёна оказалась на улице.
– Но мой дом… – пролепетала она.
– Дом там, где твоё сердце, – наставительно сказал гоблин. – Вон, под фонарём, видишь проём? Оба-на, стихами заговорил. Ну, за это извиняй, ненарочно мы. Кароч, туда шкандыбай и окажешься, в натуре, там, где надо. Вразумительно объяснил, али так и не догнала ничего.
– Я, ну я… спасибо, – неожиданно сказала она. – А я думала…
– Что мы, гоблины, в носу ковыряемся и носки не меняем, и токмо блатом говорить привычны? – расплылся в щербатой улыбке внезапный помощник. – Пиво гасим галлонами и бабс за прицеп щиплем?
– Нет… я, почему, – отчаянно покраснела Алёна. – С чего вы взяли насчёт гоблина…
– А кто же? – резонно возразил парень. – Не кипишуй. А кто ж ещё? Всё правильно – гоблины мы.
Он смачно приложил её пятернёй по попе. Алёна взвизгнула и принялась машинально её массировать.
– Энто чтоб не сомневалась, – ухмыльнулся провожатый. – Мы такие, какие мы есть. Однажды мы все приехали сюда на этом автобусе. Чтобы стать теми, кто мы есть на самом деле.
И исчез во мраке. Он просто отступил назад, вышел из круга света, отбрасываемого фонарём, и его поглотила тьма. На Алёну нахлынула паника. Гоблин или гопник, но он был единственным, кто ещё связывал её со здравым смыслом. Фонарь освещал вход в пещеру; две тощие берёзки и угол старинного дома.
– Постой, – взмолилась она. – Кто ты? Как тебя зовут? Как мне найти тебя?
– Максимы мы, – отозвался мрак. – Азогов Максим Леонидович. А на кой тебе меня искать? Иди в пещеру. А даст судьба – так и свидимся. Не трусь, принцесса.
– Принцесса?
– Принцесса из ниоткуда, – напевно сказал голос. – Ему нужны только принцессы. Других он не ворует.
– Кому – ему?
– Все ответы там, – темнота замолчала. – Прощай.
И Алёна пошла.
Проход был слизким; пальцы скользили по липким стенам. Под ногами скрипел песок и гравий. Изредка ветер ерошил ей волосы – будто во мраке под ней проносились огромные летучие мыши.
А затем она пришла.
Пещера была огромной – потолок терялся в полумраке. Под ним и впрямь с писком вились три потревоженных нетопыря. А в центре была огромная гора из золотых монет. Их было больше, чем золотой запас России. Монеты были самыми разнообразными: овальными, четырёхугольными, круглыми, треугольными, с дырочкой, с отчеканенными бородатыми лицами.
– Обалдеть! – Алёна села на пол.
А поверх этой горы золота лежал он. Он был огромен, страшен и великолепен. Метровые когти глубоко погружались в золотые россыпи. Между кинжально острых зубов вился пряный зелёный дымок. А раскосый, исполненный безжалостной мудрости глаз, как алый рубин размером с блюдце, пронизал её взглядом насквозь.
– Ты пришла, – звоном колокола сказал он.
И было в этом голосе и величие, и благодарность, и сила вечности, и неизбывная печаль.
– Ты всё-таки пришла. Я ждал тебя.
Дракон прикрыл глаза.
Алёна поднялась и робко подошла. Она коснулась ладонью его огромного когтя, который мог один ударом положить барана, коня, быка. И оставить рыцаря без головы и без шлема. Как мала рядом она была!
– Как я могла не прийти, – тихо сказала она. – Ведь я принцесса, Твоя принцесса. Тебе не пришлось меня воровать.
– Мне осталось недолго, – сказал дракон. – Мои сердца готовы остановиться. Потрескался смарагд и антрацит. Но я не рассказал тебе ещё столько историй. От стольких несправедливостей не защитил тебя.
– Но ты хотел, – тихо сказала официантка. – Ты хотел – а разве этого мало?
– Ты побудешь со мной?
Она села опять, у его лап.
– Конечно, побуду, – улыбнулась она. – Ведь это был 71d. Знаешь, что обозначает «d»? Домой. Он привёз меня домой.
