Окаменелости древнейших морских рептилий, фрагменты скелета плезиозавра, кости морских ящеров мозазавров и плиозавров обнаружены на Среднем Урале.
Основные черты моего характера были сформированы на Северном Урале в небольшом шахтёрском посёлке Калья. Именно эти годы определили мою дальнейшую жизнь и направления, по которым мне предстояло пройти.
Самые ранние мои воспоминания с трёх-четырёх лет связаны с дедушкой и бабушкой – Михаилом и Марией Цивуниными в посёлке Калья Североуральского района.
Маме тогда приходилось много работать, поэтому я часто гостил у дедушки с бабушкой.
Период «камнесобирательства»
Помню, попросили моего деда (а он, по рассказам родственников, до революции мыл золото на Даньше, возглавлял бригаду на драге) показать места отвалов с платиной. Первоначально она не ценилась. Он взял меня с собой на старый прииск. Приехав на Даньшу, мы не увидели посёлка, многие дома сгнили и представляли собой развалины. Две-три сохранившиеся деревянные избушки занимали во время покоса наши родственники. В долине речки Даньша, заросшей кустарником, нашли остов сгоревшей драги, через которую струилась речка. Чтобы занять меня делом, дед дал мне какую-то тарелку и показал, как из песка отмывать золото. Увлечённый работой, я не заметил, как пролетело время; к тому моменту, как взрослые вернулись, у меня в руке блестела пригоршня жёлтого песка. Довольный своей работой, я гордо предъявил «золото» деду. Он, конечно, усмехнулся и ногтем указательного пальца провёл по моему «золоту», которое превратилось в жижу тёмно-серого цвета. Впоследствии объяснил, что это пирит – серный колчедан, похожий на золото только блеском. Так я понял, что не всё то золото, что блестит, и для того, чтобы получить результат, надо много работать.
В отдельные дни мама брала меня с собой в полевой лагерь, где работала дояркой. Тогда у меня была уйма времени побродить в окрестностях. Одним из таких мест был лагерь на берегу озера Светлое. Чистейшая вода озера завораживала лучше всякого современного телевизора. В глубине озера было видно, как между стеблями водорослей резвятся мелкие серебристые рыбки, а к ним медленно, как бревно, подкрадывается щука, шевеля прозрачными плавниками. Я часами бродил по берегам озера и лесам. И Господь берёг меня. Могу долго рассказывать о своих впечатлениях об уральской тайге, в детстве всё выглядит по-другому, ярче, больше, благожелательнее. Именно лес и озеро создали у меня образ Родины, куда меня постоянно тянуло, и куда я не раз возвращался.
Перед поступлением в школу мы переехали на Среднюю Волгу сначала в Татарстан, затем в Ульяновскую область. Я тогда ещё не знал, что такое геология, но, когда меня спрашивали, кем я хочу быть, я отвечал: «камнесобирателем». Здесь их было предостаточно, причём самой разнообразной формы: круглые аммониты, пулеобразные белемниты, и, похожие на шайбы, позвонки морских рептилий. Благодаря подсказке учителей, едва научившись читать, я зачитывался произведениями А.Е. Ферсмана «Воспоминание о камне», «Занимательная минералогия», «Занимательная геохимия». В 60–80-е годы XX века их так мало издавали, что они были на вес золота.
В 1969 году я приехал в гости к своим родственникам, проживавшим в Североуральске, и здесь настоящим открытием для меня стал журнал «Уральский следопыт», который выписывал мой дядя с начала 60-х годов. В этом журнале было отражено многообразие моих интересов: краеведение, геология, минералогия, приключения и фантастика. Впоследствии я выпросил у дяди всю подшивку и не раз перечитывал её дома. Став самостоятельным, я выписывал этот журнал до 90-х годов ушедшего века. Темы и проблемы, отражаемые в «Уральском следопыте», постоянно поддерживали и подпитывали исследовательский, поисковый дух, стремление познавать неведомое. Впоследствии я ещё не раз возвращался на Урал. В 1981 году я вместе с ребятами из клуба «Плутония», которым я руководил, вновь посетил Североуральск.
Мы много путешествовали по окрестным карьерам, шахтным отвалам, поднимались на Кумбу, блуждали по таёжным лесам на берегах Ваграна. Конечно, от моих детских воспоминаний город и окрестности сильно отличались, но для них это была «седая загадочная горная страна» Урал, в котором заключалась мощь и сила России.
Сарматский вояж
При окончании Саратовского государственного университета (СГУ) в 1980 году мне необходимо было собрать материал для дипломной работы на тему «Брюхоногие моллюски сарматского яруса юга СССР». Иными словами, нужно было проехать от Молдавии, Украины, Крыма до Краснодарского края, где находились геологические обнажения этого возраста, и собрать раковины брюхоногих моллюсков, препарировать (очистить от вмещающей породы), сделать описания и сравнить, затем дать расширенный анализ развития брюхоногих моллюсков. Если вторую часть плана я ещё как-то представлял, то первую половину осуществить бедному студенту было не вполне реально. Осуществить её мне помог мой хороший знакомый. У него был подержанный «Запорожец», и мы вместе его полностью перебрали перед поездкой. В конце июля 1979 года выехали в экспедицию.
Объехав по северному берегу Азовское море, по пути осматривая обрывы и карьеры, мы как-то незаметно доехали до Донбасса. Сейчас, вновь и вновь перечитывая страницы полевого дневника, я пытаюсь найти хотя бы намёк на современную действительность. Жданов, Бердянск, Приморское, Мелитополь – вполне русские города, мало отличимые от Центральной России, те же простые труженики, населяющие их. Могли ли мы тогда подумать о бедах, выпавших (уже в XXI веке) на долю жителей и населённых пунктов, мелькавших в те спокойные дни 1979 года за окном «Запорожца».
Во время путешествия наш старый «Запорожец» не раз ломался, перегревался и просто отказывался ехать. И часто нам помогали совершенно незнакомые местные жители, кто советом, кто продуктами, а кто и делом. Мы благополучно доехали до Молдавии, собрали научный материал в окрестностях Тирасполя, а назад решили возвращаться более коротким путём через Крым. За всё время в пути лишь единственный раз мы соприкоснулись с Великой Отечественной войной у города Керчи. Следы прежней войны ещё проступали на поверхности Крыма. Для сбора материала мы заехали в карьер недалеко от посёлка Багерово. Нас удивило, что дорога в карьер была усыпана осколками снарядов, корпусами противотанковых мин и гранат. Геологический разрез, содержащий множество прекрасных раковин моллюсков, сгладил нашу настороженность. Очень быстро я собрал послойно хорошую коллекцию и почти забрался на самую вершину обрыва, и тут, подняв голову над уступом, я увидел небольшой окоп, а в нём ржавое железо и бронетанковую гранату. Бог нас миловал! Мы быстро покинули карьер и только на обратном пути заметили табличку «Проезд запрещён!». При спешке наскочили на камень, так что раскололи аккумулятор, поэтому остановки были только на горках. А когда съезжали с парома, нам вновь помогли. Экспедицию по югу СССР завершили успешно, впоследствии также успешно прошла защита диплома. До сих пор музей Саратовского университета украшают коллекции сарматских моллюсков. По окончании мною университета профессор кафедры палеонтологии и исторической геологии Виталий Георгиевич Очев предложил мне заняться исследованием ископаемых морских рептилий мезозоя.
Мезозойский архив Поволжья
Во время нашей встречи Виталий Георгиевич рассказал мне о том, что морским рептилиям мезозоя не очень везло с исследованиями в нашей стране. На территории Ульяновской области, где я жил, также встречаются кости ихтиозавров и плезиозавров. В дальнейшем я руководствовался пожеланиями, высказанными мне В.Г. Очевым, что если у меня хватит терпения и трудолюбия, то я могу в этом направлении палеонтологии закрыть многие белые пятна в изучении этих ископаемых животных. Вернувшись домой, я устроился на работу в гидрогеологическую службу. Кроме того, мне предложили организовать при Областном дворце пионеров геологический кружок. Геологический клуб «Плутония» просуществовал 15 лет. За это время мы с ребятами объездили половину Советского Союза – от Молдавии до Дальнего Востока. В 1981 году меня пригласили на вновь строящийся курорт «Ундоры» Ульяновской области в качестве гидрогеолога. Ундоры – это место выхода на поверхность позднеюрских и раннемеловых отложений, содержащих останки морских рептилий. Так провидение привело меня в «Ундорию». Здесь, на правом берегу Куйбышевского водохранилища воды могучей Волги постоянно подмывают правый берег, обнажая «геологический архив» от 250 до 65 млн лет. Правда, отдельные листы этой геохронологии Поволжья безжалостно вырваны тектоническими поднятиями, но 80% летописи сохранились и содержат в себе ископаемые остатки обитателей мезозойской эры. Основная моя работа – бесперебойное снабжение нового курорта минеральной водой, и я справлялся с нею более 10 лет, а свободное время проводил на осмотре береговых откосов, обрывов и окрестных оврагов. Очень скоро моя коллекция костей рептилий начала пополняться.
Мне стало понятно, почему многие палеонтологи отказывались от изучения этих ископаемых животных. Во-первых, из-за их внушительных размеров – самый маленький ихтиозавр около 1,5–2 метров, а крупный до 7–10 метров. Во-вторых, после обнаружения костей их необходимо извлечь (раскопать) и очистить от вмещающей породы. Часто в этом мне помогали ребята из геологического кружка, но, в основном, мои сыновья. Во время одного из своих приездов ко мне В.Г. Очев удивился количеству, а главное, сохранности ископаемого материала и предложил мне поступить на заочную аспирантуру на кафедре СГУ. Короче говоря, с момента начала сбора находок костей ископаемых животных до защиты кандидатской диссертации у меня ушло почти двадцать лет. В итоге, как и предрекал мне Виталий Георгиевич, многие «белые пятна» в изучении морских рептилий были устранены. За время исследований было найдено более 5 тыс. образцов, из них около 100 крупных фрагментов скелетов ихтиозавров и плезиозавров. Открыто 20 новых видов ихтиозавров и плезиозавров, 6 новых родов и 1 новое семейство ихтиозавров Ундорозавров, по названию села Ундоры.
На основе собранных в Ундории фрагментов скелетов ископаемых животных мною был создан в 1991 году Ундоровский палеонтологический музей, а берега с тех пор стали называться Ульяновским и Сенгилеевским государственными палеонтологическими заказниками (по наименованию городов Ульяновск и Сенгилей). Многие музеи России украсили образцы фрагментарных скелетов позвоночных животных из Ульяновского Поволжья. В 1985 г. мною было предложено назвать наш местный кальцит поделочным камнем «симбирцит» и разработана технология изготовления из этого камня сувениров и украшений. Так в Ульяновске появился свой поделочный камень и камнерезное производство
Изучая фрагменты скелетов морских рептилий Поволжья, мне хотелось узнать, а какими они были на другой территории России, и постепенно я стал расширять зону своих исследований — Подмосковье, затем западные области России и Нижнее Поволжье. Уральские горы вначале казались тем заповедником, куда не заплывали морские рептилии, поскольку в научной литературе об этом не было упоминаний, хотя мезозойские отложения окружают Урал со всех сторон. Временами в истории Земли он был островом среди мезозойских морей. Направление своей первой экспедиции мне подсказал В.Г. Очев, который в одной из публикаций описал находки ископаемых рептилий из Верхнекамского фосфоритового месторождения. В августе 1998 года я со своими детьми совершил путешествие в пос. Рудный на границе Кировской и Пермской областей. К нашему приезду рудник уже не работал, но в отвалах и небольшом музее рудоуправления нам удалось познакомиться с костями морских рептилий, напоминавших ульяновских ихтиозавров родов Языковия и Ундорозавры. Большую помощь в сборе информации о мезозойских рептилиях Урала мне оказали школьники из Челябинской, Оренбургской, Свердловской областей и республики Башкирия.
Так я вышел на Ижбердинское местонахождение остатков позднемеловых рептилий. Из его «кладовых» были описаны кости новых, ранее неизвестных науке, древних животных плезиозавров, сообщалось также о находках костей рыб и птиц. Впервые отсюда описан новый вид плезиозавра Polycotylus sopozkoi.
Вдохновлённый результатами, я решил продолжить поиск костей мезозойских морских рептилий по восточному склону Урала. В 2014-2016 годах вместе с уральскими краеведами А.И. Маликовым и М.В. Рублёвой мы объехали серию местонахождений позднемелового возраста по рекам Миасс, Теча, Исеть, Синара, Пышма и Тура. В результате во многих из них были обнаружены зубы акул, многочисленные кости мозазавров, в районе города Каменск-Уральский многочисленные фрагменты скелета плезиозавра Polycotylus kamenskuralensis. К сожалению, нам не удалось пробраться на Северный Урал, но не сомневаюсь, что мезозойские отложения этого района ждут своих исследователей.
