Я влюблена – мысль разлилась по всему телу земляничной истомой. Настя раскинула руки на кровати. Её теплое невесомое тело будто парило над покрывалом, трепетало от недавних прикосновений. Хотелось петь, кричать, улыбаться во весь рот, и всё это внутри себя, а снаружи –оставаться неподвижной и сохранить эту негу, счастье, только бы не расплескать.
Ощущения были слишком реальными. Они бы всерьёз могли напугать её, если бы не поглотили целиком всю, вместе со страхами и сомнениями, пусть и ненадолго, но до конца.
Так ощущается абсолютное блаженство – подумалось ей — чистый выделенный экстракт. Он рассеется через несколько секунд, но эти мгновения останутся со мной навечно, я сохраню их внутри себя, здесь – Настя опустила мягкую ладонь на середину груди. Ей почему-то показалось, что они будут храниться именно там.
Глаза фантома всё ещё смотрели на неё, с особенным вниманием. Без обычного дерзкого оттенка, но с медленным молчанием внутри, как будто пытаясь сохранить эту связь, через всю вязкую вату миража.
Может, он все-таки существует? В другом времени и пространстве, в другом измерении, на другой планете?
Нет, это, слава богу, безумие.
Три месяца назад.
«Телефон, телефон, те-ле-фо-он! – повторяла Настя, перебегая из одной комнаты в другую, снося полами длинного пальто любовно раскиданные по всей квартире детьми игрушки. – Ну найди уже мой телефон! Дима-а-а!»
Муж нехотя оторвался от ноутбука и начал набирать Настин номер на своем мобильном. Он на беззвучном, блин – с досадой отозвалась она. Дима оперативно отыскал на смартфоне функцию «найти айфон», и через секунду гостиная была оглушена сигналом сирены. Настя кинулась на звук и вытащила телефон из сумки. «Спасибо, любовь моя!» – чмокнув мужа в губы и схватив свой синий самсонайт, она выскочила из квартиры.
«Напиши, как доберёшься, – запоздало отозвался муж. – Хорошо долететь!»
В лифте она почувствовала, как бьётся сердце – она волновалась, вернее, это было радостное возбуждение, предвкушение перед обещающей быть экзотической поездкой.
В такси Настя воткнула наушники с аудиокнигой и, улыбнувшись, закрыла глаза. Путешествия для неё всегда начинались уже в такси, это был кайф. Пришла смска от Кати: «Буду через двадцать минут. Ты едешь?»
Через девять часов полёта международный аэропорт-муравейник Инчхон вдохнул Настю, Катю и их чемоданы в своё огромное живое нутро. Многокилометровый космический траволатор с мультимедийными стенами, полом и даже потолком понёс их и ещё сотни приезжих в город наступившего будущего. Экраны по стенам вели самостоятельное существование, их, кажется, веселило прибытие тысяч туристов, и они привлекали их внимание, как могли: превращались в персонажей анимэ и проигрывали кадры из популярных мультиков, кей-поп айдолы подмигивали и махали рукой, яркие узоры, созданные искусственным интеллектом, указывали путь к выходу из аэропорта. Всё обещало, что скучно в этом городе точно не будет.
Ехать по вечернему Сеулу из аэропорта было необычно – Настя буквально приклеилась к окну. Ей казалось, будто в городе вместо домов разбросаны громадные фигуры из игры в тетрис-кубики, палочки, прямоугольники. Всё было приделано к земле согласно какой-то космической здешней логике. Строгие здания, в основном серые и белые, были разбавлены зеркальными небоскребами и несоразмерно огромными разноцветными скульптурами. Стоит ли добавлять, что вечером Сеул светился ярче, чем днём, и всё можно было рассмотреть в подробностях.
Забронированный ими отель, как и место проведения их конференции, оказались в самом центре престижного района Гангнам – самой густонаселенной части Сеула – настоящего магнита для местного населения и туристов, разросшегося до более, чем пятисот тысяч человек за последние десять лет, во многом благодаря Псаю и его нетленной «Гангнайм стайл».
Гранд Интерконтинентал разбудил Настю приятным и многообразным завтраком – видимо, в него постарались впихнуть сразу и азиатскую версию в виде овощного супа и закусок из рыбы, и европейский вариант – с жареными яйцами и круассанами с джемом. «А я бы хотела экзотических фруктов…» – Настя лениво потянулась всем телом и зажмурилась от яркого корейского солнца, жарившего прямо из закрытого окна. Пора было собираться с мыслями и спешить на регистрацию на конференцию.
Схватив сумку с ноутбуком, Настя уже выбегала из отеля, благо он находился на территории главного выставочного и конференц-центра Сеула, буквально в трёх минутах пешком. Было рано, и, несмотря на вездесущее солнце, по лицу пробегал приятный прохладный ветерок, а, может, он возник от движения сотен людей, которые подъезжали и подходили к главному входу в конференц-центр. Это гигантское вместилище инноваций одновременно принимало десятки международных делегаций каждый день по всем возможным поводам, от спортивных до политических на самых высоких уровнях. Настя невольно улыбнулась – было приятно чувствовать себя частью передового делового сообщества. У подножия высокой лестницы её уже ждала Катя – собранная и готовая на все сто.
– С добрым утром! Наше мероприятие в конференц-комнате «Север», это недалеко, надо подняться на одиннадцатый этаж. Они побежали по ступеням наверх ко входу в центр.
Внутри было ещё более людно, чем снаружи. Они успели заметить выставку Хёндай на первом этаже – весь холл был превращен в гоночное пространство, новые модели горделиво блестели на высоких сценах, некоторые катались по сконструированным специально для этого места трассам и горкам. Рядом взмахивали флажками красивые кореянки в коротких юбках чир-лидеров.
Весь холл одиннадцатого этажа был отдан под косметологическое мероприятие. На стенах висели плакаты, рекламирующие фирмы-участницы конференции. Настя быстро отыскала глазами свой постер, сфотографировала его и отправила мужу: «Дима, привет! Мы начинаем!». Катя бегала по коридору в поисках столика для регистрации участников, которые обычно бывают на конференциях. Взгляд у неё был отчаявшийся, видимо, поэтому к ним подошёл один из участников – учтивый на вид кореец лет пятидесяти, который вежливо поклонился и показал рукой в сторону сновавшего по холлу робота. Невысокий человекоподобный робот с вполне «кавайным» выражением лица быстро подъезжал на колесиках к участникам, сканировал их персональный код на бейджах и сам регистрировал, после чего улыбался, кланялся и отъезжал к следующим гостям. Девушки поблагодарили своего корейца и отправились наперерез роботу-регистратору. Через минуту они уже вместе заходили в конференц-комнату.
Комната была просторная, человек на триста. Пространство было организовано очень удобно в виде длинных столов, которые стояли перед большой сценой. За сценой был расположен огромный видеоэкран, на котором уже стартовали тизер-ролики конференции. Настя уселась между Катей и знакомым корейцем. Ей нравились круглые столы больше, чем театральный вид рассадки – было удобно заводить контакты и обсуждать актуальные темы. Кореец, заметив, что Настя села рядом с ним, ещё раз улыбнулся и поклонился. Настя отзеркалила его приветствие – она уже поняла, что это обычный ритуал приветствия, который выглядел непривычно для европейцев, но забавно и мило. Она не была уверена, что женщина может здесь первой представляться мужчине, но решила, что он выглядит вполне дружелюбно, и поэтому протянула ему руку – Анастасия, руководитель косметической клиники. Кореец заулыбался – Ким Се-Хо, я главный врач в косметологической клинике, здесь в Сеуле. Тем не менее, кореец выглядел скорее как учитель в средней школе – приветливый терпеливый взгляд, морщинки у глаз, которые бывают у действительно добродушных людей.
Конференция началась. На сцену вышел важный и очень лощёный представитель организатора. У него была гладкая выбеленная кожа и крашеные ярким каштановым оттенком короткие волосы. Настя подумала о том, что бы сказали, например, о её муже, если бы он решил покрасить волосы, и прыснула про себя. Мужчина представился председателем генерального косметологического общества Сеула и сказал вступительное слово. Дальше к нему обращались не иначе, как господин председатель. Настя успела заметить, что здесь принято обращаться к людям не по имени, а по должности – господин профессор, господин доктор, как бы подчеркивая социальный статус. На экране запустили ролик про тренды косметического рынка и последние достижения Южной Кореи в этой области. Настя оглянулась – гости очень внимательно изучали видео, некоторые уже что-то строчили в своих ноутбуках и в выданных брендированных блокнотах. Настя с Катей последовали их примеру. Они очень увлеклись, каждый следующий спикер рассказывал о крайне любопытных новейших исследованиях и инсайтах, не зря Корея считается международным центром инновационной косметологии. Только ближе к обеду Настя ощутила, как сильно она проголодалась. В этот момент зазвучал резкий вой сирены. Очередной участник оборвал свой доклад на полуслове, гости повскакивали с мест и начали растерянно оглядываться друг на друга. Настя с удивлением обернулась на соседа. Тот непонимающе пожал плечами.
Внезапно один из гостей, сидевших близко к окну, сказал что-то по-корейски и люди начали подходить к окнам и с любопытством выглядывать. За окном, буквально по центру площади перед их зданием поднимался внушительных размеров воздушный шар. Он был ярко-розовым с надписями на корейском языке, очевидно, крайне душевного содержания. В корзине шара стояли несколько молодых кореянок в платьях цвета фуксии с букетами цветов. Они громко что-то кричали по-корейски и напевали некий незамысловатый мотив. «Что это?» – спросила Настя своего соседа по-английски и от возбуждения дернула его за рукав. «О это…» – начал объяснять кореец, но тут из двери соседнего здания гостиницы, к которому простирали свои букеты кореянки, вальяжно выплыл молодой красавец лет двадцати с крашеными платиновыми волосами. Он помахал им и, составив руками «сердечко», послал воздушный поцелуй. Девчонки одномоментно взвизгнули от восторга и, кто-то зарыдал, кто-то закричал что-то безумное по-корейски. Молодой человек, который оказался, очевидно, местным селебрити, ещё раз махнул им рукой и так же медленно с чувством собственного достоинства скрылся в дверях отеля. Девушки ещё оставались в состоянии аффекта и продолжали визжать, однако на площадь уже подъехали машины полиции с очевидным намерением с ними разобраться. В это время господин председатель призвал всех вернуться к докладам. Он извинился перед гостями за это ужасное недоразумение, при этом он так покраснел и покрылся потом, как будто был лично виновен в его организации. Настя недоуменно повернулась к соседу, ей лично казалось, что этот экспромт даже немного всех развлёк перед обедом, и извиняться точно было не за что.
– Это действительно неприемлемо, – подтвердил господин Ким слова председателя. – Уверен, что сейчас о происшествии докладывают генеральному директору организатора, и он снимет с постов ответственных лиц, ведь многие тысячи людей отвлеклись от работы, а это недопустимо.
Настя скривилась – ей градус осуждения показался уж слишком высоким.
– Кто это был, для которого устроено такое представление? – полюбопытствовала все-таки Настя, которой этот цирк скорее понравился.
– Вы не знаете? – искреннее удивился господин Ким. – Это господин Ю Чоль, очень популярный в Корее герой дорам, по нему сохнут миллионы корейских девушек. Они сходят с ума настолько, что сторожат его у дома, караулят в аэропорту, самые отчаянные выбрасываются из окон и вытворяют вот такие сумасшествия.
– Хорошо, что сегодня они самоубийству предпочли такой вот цирк, – мудро заметила Настя.
– Не скажите, – покачал головой господин Ким. – Самоубийство было бы предпочтительнее такого рода проступков. И Настя, взглянув на него, с удивлением отметила, что он говорит серьёзно.
В конце дня, уже окончательно истощённые, девушки попрощались с господином Кимом. Он посоветовал им обязательно сходить вечером развлечься в район Итхэвон, чтобы «такие молодые девушки увезли с собой ещё какие-то воспоминания помимо работы» – комплимент был очень тонким и незаметным, как было здесь принято.
Было около десяти вечера, Итхэвон только начинал бурлить, готовясь пить и хулиганить до первого утреннего автобуса. Местные офисные сотрудники с пока ещё на правильных местах завязанными галстуками, европейцы, резко выделявшиеся высоким ростом и небритыми лицами, студенты с широкими от предвкушения хорошей пьянки глазами, афроамериканцы, бегающие острыми иглами зрачков по разношёрстной толпе в поисках потенциальной наживы. Толпа подходила, подъезжала на автобусах и блестящих лимузинах к клубам, барам, ресторанам и бог знает каким ещё заведениям, запрятанным в пыльных ответвлениях от главной улицы.
Катя, вопреки обыкновению, была в игривом настроении. Она тянула Настю в сторону самых злачных закоулков Итхэвона с яркими надписями на световых боксах, которые судя по контингенту, курившему и дискутировавшему рядом, были барами для трансгендеров и других меньшинств. «Да не туда!» – досадливо поморщилась Катя, перехватив ее многозначительный взгляд. «Пойдем туда», – она показала рукой. Справа метрах в двадцати реклама пестрила динамическими сердечками розового и голубого цветов, а также фотками счастливых молодых пар. «Это кафе для свиданий вслепую! – с восторгом оповестила ее Катя, и потащила буквально на себе с неизвестно откуда взявшейся силищей. – Толкай дверь, смелее!»
«О-о нет! – Настя закатила глаза, шокированная тем, что эта безумная идея пришла с голову самой адекватной их сотруднице. – В тихом омуте, оказывается, обитает целый рассадник чертей… – Такие приключения точно без меня!»
У неё закружилась голова, ей показалось, что она падает в обморок. «Видимо, всё-таки понервничала я сегодня…», – успела объяснить себе Настя.
В следующую секунду металлическая дверь рывком открылась изнутри, и кто-то втолкнул её в заведение. Она чуть не распласталась глупейшим образом на пороге, успев схватиться за дверной косяк, затем её услужливо подхватил встречающий хост и расплылся в вежливой улыбке, давая понять, что её-то здесь только и ждали. Натренированным движением он подхватил её за локоть и уверенно потащил, лавируя между многочисленными столами, где уже сидели компании парней и девушек. «Все моложе меня минимум лет на десять», – успела подметить Настя. Это единственная мысль, которую она успела обдумать к моменту, когда перед ней вырос столик на двоих. Причем за этим столиком уже кто-то сидел.
Хост, любезно улыбнувшись, пообещал принести пару коктейлей для начала, верно оценив, что ходжу гостью потчевать ещё рано, и уплыл в обратном направлении. Настя, к которой вернулась функция критически мыслить, наконец, с изумлением взглянула на собеседника. Видно было плохо, в зале смешались полумрак и сигаретный дым – это было одно из немногих мест в Сеуле, где можно было курить в помещении, поэтому разглядеть собеседника ей удалось не сразу.
Молодой ухоженный кореец в тёмном костюме и пуловере с V-образным вырезом бежевого оттенка буквально разлёгся на стуле с телефоном в руке. При появлении Насти он, не торопясь, отложил телефон на столик и поднял на неё глаза. Брови его поднялись от удивления, рот приоткрылся. Затем выражение лица сменилось на насмешливое, и губы растянулись в широкой улыбке – он явно сделал для себя какие-то выводы, визуально не очень в пользу Насти. Ей, однако же, было абсолютно на это наплевать, она не очень понимала, что происходит, и злилась на Катю, которая, очевидно, устроила ей такую западню. Заметив реакцию молчаливой собеседницы, кореец быстро привёл выражение своего лица в социально-приемлемый формат, нацепив вежливую и все же любопытствующую улыбку.
Он поднялся со стула и подав руку для рукопожатия, коротко представился по-английски: «Я – Ю Сен-Ну, рад познакомиться. Как тебя зовут?»
Настя обернулась в поисках коллеги и, не найдя её, снова повернула лицо к корейцу, подозрительно взглянула на него и опустилась на холодный металлический стул: «Я Настя. Из Москвы».
Пару секунд они наблюдали друг за другом: Настя – подозрительно и оценивающе, кореец – с лёгкой степенью любопытства. Наконец, он решил разрядить обстановку, насколько это было возможно с такой неформатной партнёршей по разговору.
– Ты впервые на свидании вслепую? Вижу, чувствуешь себя не очень комфортно.
– Это было незапланированно. – чётко выговаривая слова, ответила Настя, и снова обернулась к входной двери в поисках Кати. Дверь постоянно открывалась и закрывалась, люди сновали туда и обратно с бокалами в руке и электронными сигаретами, но Кати среди них решительно не было.
– Я тоже не собирался в этот рассадник молодёжи. – подмигнул ей кореец, мы с тобой староваты для этого места («А, особенно я», – договорил голос в Настиной голове, кореец почему-то показался ей с первой минуты очень молодым и инфантильным), на «согетинги» собираются в основном двадцатилетние. Но ты не унывай, у нас всего полчаса на свидание, а потом можно меняться партнерами! – Бодро добавил он. «Ну уж нет, – мысленно парировала Настя. – С меня на сегодня хватит и одного чудика. А вслух иронически добавила, – хорошо, спасибо за поддержку, я потерплю ещё минут двадцать».
«Тогда расскажи о себе, – повеселел Ю Сен-Ну – её сарказм он категорически проигнорировал. – Что ты делаешь в Сеуле? Или ты живёшь здесь? Ничего, что я сразу на ты – внезапно осекся он – именно в Итхэвоне это нормально, надеюсь, ты не обиделась». И он улыбнулся такой очаровательной улыбкой, что сразу стал похожим на героев азиатских кавайных мультиков – панду или котика.
Он симпатичный – невольно заметила Настя и уже искренне улыбнулась в ответ. Разговор стал более непринуждённым, и Настя рассказала о своей рабочей конференции по косметологии, проходившей в Сеульском выставочном и конференц-центре эти три дня. Она почему-то с гордостью упомянула о своём успешном выступлении практически незнакомому человеку, как будто ей была важна его похвала или одобрение. Этого, однако, не последовало, и Настя быстро закруглилась.
– Я приехала вместе с нашим врачом-косметологом, она как раз и затащила меня сюда, Катя.
– Ка-тя? – Ю Сен-Ну на секунду остолбенел. Рот скривился в иронической улыбке, в глазах забегали чёртики, которые он безрезультатно пытался скрыть, вытаращив свои узкие длинные глаза, насколько возможно. Даже схватился за спинку стула, чтобы ненароком не упасть.
Настя с досадливым удивлением посмотрела на него. Что смешного-то?
Но Сен-Ну уже зашёлся в беззвучном хохоте, и толку от него было мало.
Настя взяла со столика телефон: «Эй Яндекс, почему корейцев смешит имя Катя?».
Оказалось, что сильно схожее по звучанию слово «га-тя» означает по-корейски «фальшивка».
– Детский сад… – закатила она глаза и снисходительно улыбнулась, язвительно добавив – у тебя такое тонкое чувство юмора – ты, наверное, комиком подрабатываешь.
Ю, уже оправившийся от приступа смеха, с удивлением взглянул на неё, как бы тестируя, блефует она или серьезно. «Я не подрабатываю, я работаю на полную ставку – актёром. – Весело произнёс он. – В России очень популярны мои дорамы, кстати. Мой инстаграм и Ютюб уже на треть – это русские фанатки. Будешь притворяться, что не смотрела ни одной?»
Поскольку Настя напряжённо молчала, пытаясь вспомнить, где она недавно уже слышала это слово – «дорама», а Сен-Ну принял молчание за нежелание признаваться в очевидном, он продолжил: «Улица в лунном свете? Сияние утренней росы? Бесконечность минуты с тобой? А вот эта последняя, которую мы представляли на шоу «Победить машину любви» с Ким Со-Хен?»
Настя отвела глаза, пытаясь понять, о чем он вообще говорит и кто это, собственно, перед ней.
Ю Сен-Ну, наконец, осознав, что она и правда далека от этой темы, видимо смутился. Он слегка покраснел и прижал кулаки к щекам, как бы пытаясь остудить внутренний жар.
Этот жест умилил Настю – ещЁ на конференции она заметила, насколько инфантильно здесь ведут себя взрослые, даже мужчины – смущаются, как дети, и потом выставляют это смущение напоказ, как бы защищаясь от реакции социума. Видимо, здесь не зазорно показывать свои чувства и слабости.
Она подбадривающе улыбнулась: «Я посмотрю обязательно, не переживай. Ты, видимо, известный актёр, а я просто пока не в курсе».
«Давай поговорим о тебе, – он быстро перевёл тему. – Тебе нравится Сеул?» «Видимо, у него эмоциональное потрясение, пока не отпустило», – считала его реакцию Настя.
«Мне очень нравится Сеул. – с готовностью продолжила она. – Когда видишь Ви Сан Хаус, Сонвон – у тебя ощущение, что попал в будущее! Вы на летающих тарелках по городу не перемещаетесь пока? Ещё очень чисто. И мне нравится видеть, как люди целыми офисами собираются утром на лужайках перед работой и занимаются йогой и разными практиками, это как-то так… уютно. Как-будто все вместе идут в одном правильном направлении».
Сен-Ну с интересом слушал мнение со стороны. Было видно, что ему приятно, что его страна предстает такой мимишной в глазах иностранцев. Потом улыбка стала более саркастической.
«Но ты увидела только одну – светлую сторону. Я хочу показать тебе ночной Сеул. Ты готова к рискованным приключениям?» – он оценивающе оглядел её снизу вверх, как бы сомневаясь, что она готова к такому варианту, и игриво усмехнулся.
«Он флиртует со мной?» —недоверчиво спросила себя Настя. Не то, чтобы она не могла понравиться первому встречному, но слишком экзотично проявлял себя этот странный парень.
«Тебе сколько лет?» – неожиданно вырвалось у Насти. Её рука невольно дёрнулась по направлению к губам, подсознательно пытаясь «удалить» вопрос. Но, как известно, слово не воробей.
Ю Сен-Ну довольно заулыбался: «Тридцать пять и, судя по твоей реакции, меньше, чем тебе».
Настя покачала головой: «Ну и ну, такие резкости у нас бы приняли за агрессию, а у вас, наверное, в порядке вещей, или так ты защищаешься от меня?»
Ей было тридцать девять, то есть странный тип был, действительно, на целых четыре года моложе её.
Настя внутренне одёрнулась – разговор начал заходить на неровный лёд, а это было недопустимо. К тому же ей пора было идти, скоро вылетал самолёт в Москву, и веселью конец, но она уже и навеселилась, достаточно для трёх дней.
Подняв сумку с соседнего стула, Настя поднялась и улыбнулась Ю. Протянула ему руку и, глядя прямо в глаза, попрощалась – было приятно познакомиться! Тёмная сторона Сеула – в следующий раз!
Не давая ему опомниться, она протиснулась между двух соседних столиков и у двери обернулась на прощанье – Сен-Ну молча следил за ней глазами. Поймав её взгляд, смущённо улыбнулся и поднял руку вверх – пока, Настя.
Настя сморщила нос и зажмурилась – это была её обычная реакция на прямой солнечный свет. Хорошо, что она живёт в северной Москве, а не в… Она потёрла глаза и похлопала ими, чтобы быстрее проснуться. И так и застыла с распахнутыми глазами. В окне напротив её кровати блестел под утренними лучами торговый центр «Лотте Ворлд», намекая на то, что до Москвы она пока не долетела.
В голове промелькнул вчерашний вечер, Настя даже тряхнула головой – слишком неоднозначные он вызвал у неё ощущения.
Из временного столбняка Настю вынесло резким телефонным звонком – Катя с плохо скрываемым раздражением просила её срочно выходить – она ждёт её в такси уже пятнадцать минут, и они реально начинают опаздывать на рейс.
Настя моментально приняла правильное решение оставить философские размышления о том, «как это вообще может быть, если она ещё вчера вечером должна была улететь» на потом. Через семь минут она уже летела в сверхзвуковом лифте вниз на первый этаж, на ходу завязывая пояс своего бежевого плаща. Плюхнувшись на заднее сиденье рядом с Катей, Настя с облегчением выдохнула и примирительно улыбнулась коллеге. Катя ответила не очень доброй улыбкой, но промолчала – начальству, которое возит тебя в заграничные командировки, можно кое-что и простить.
Настя по привычке сунула в уши наушники от айфона и выбрала приложение с аудиокнигой. Но взгляд её переместился за окно, начал цепляться за небоскрёбы, рекламы и толпы «пингвинчиков» в костюмах-тройках, спешивших в метро и на автобусы. Был четверг, раннее утро, когда пора было перемещаться в офис. Их такси с проворством норки взобралось на высокую эстакаду и помчалось по многоэтажным развилкам, так стремительно меняя направления, что иногда Насте казалось, что они выбираются рандомно, а не под чётким контролем навигатора.
Они пронеслись мимо огромного плаката очередного кей-поп айдола, который высился этажей на пять – не меньше, так что его было видно со всех уровней эстакады.
Настя повернулась к Кате – необходимо было восстановить справедливость и выяснить, как ей вчера пришла в голову шальная мысль бросить свою руководительницу одну прямо посреди самого безумного квартала Сеула в баре для свиданий вслепую.
Она укоризненно взглянула на коллегу:
– Катя, подскажи, у тебя что-то случилось вчера? Пойми, я не хочу тебя ни в чём обвинять, но, согласись, твоё поведение было странным, я от тебя такого не ждала. Давай просто обсудим, что это было.
Катя подняла на неё глаза, её брови поползли наверх, выражая крайнюю степень удивления:
– Настя, прости, что ты имеешь в виду?
Настя на секунду оторопела – да что тут вообще нужно объяснять?
Однако, сжав руки в кулачки и сделав глубокий вдох, она продолжила:
– Я имею в виду, что идея пойти в кафе для свиданий вслепую, особенно в незнакомой стране, особенно нам с тобой, очень замужним женщинам, а потом ещё и оставить меня там одну и скрыться в неизвестном направлении – это очень-очень странная мысль, ты не находишь?
Тут глаза у Кати, и без того большие, почти выкатились из орбит, а рот киношно приоткрылся.
– Ты же шутишь так, правда? – с сомнением в глазах уточнила она.
– Ты же отлично помнишь, что мы выпили две стопки соджу и на спор, кто из нас зайдёт в это кафе с сердечками, отправились к нему, но смогли дойти только до двери, потому что потом тебе стало плохо .. или хорошо, здесь я не уверена, ты начала стекать на асфальт и мне пришлось тащить тебя на себе метров сто до ближайшей стоянки такси, а потом и до твоего номера. Это всё, что я знаю о твоём вчерашнем вечере. Но я готова послушать, если было что-то поинтереснее – после паузы насмешливо добавила она.
Настя молчала, пытаясь сложить вместе две истории об окончании своего последнего вечера в Сеуле, которые решительно «не женились». В голове у неё крутился разноцветный калейдоскоп из тёмных подворотен Итхэвона, коротких кореянок в ещё более коротких юбках, коктейлей неестественных оттенков и … его лицо. Это была самая чёткая картинка вчерашнего вечера – это кафе, металлический столик, много разношёрстной молодёжи вокруг, улыбчивый узкоглазый хост и этот лощёный кореец за столиком – с не очень вежливыми манерами, резкий и какой-то… стеснительный. Она отлично помнит их разговор, и как убежала, торопясь на самолёт. Вот она пробирается к выходу в толпе смеющихся, курящих и в основном пьяных лиц, добирается до двери, толкает её, а дальше…провал.
Настя вынырнула из воспоминаний, которые, к сожалению, ничего ей не объяснили, а только ещё больше запутали. Хотя, почему, всё ясно – это был сон. Но какой – таких убедительных и подробных снов у неё ещё не было, настоящее кино, даже интересно, что было бы дальше, не убежав она на самом интересном месте. Настя улыбнулась своим приятным воспоминаниям, а потом – Кате.
– Ладно, не буду вдаваться в объяснения – махнула она рукой – вчера мы с тобой хорошо отметили. Видимо, я пошла на вечеринку без должной подготовки, надо будет потренироваться в Москве перед следующей командировкой.
Катя одобрительно кивнула – и потренироваться и съездить ещё раз в Корею за счёт компании – обе эти идеи ей нравились.
Аэропорт Инчхон был всего в тридцати минутах езды от их отеля, они увидели его ещё издали – он был огромным, и не заметить его за пару километров было просто невозможно. Девушки приняли свои чемоданы из рук вежливого водителя, ритуально поклонились в ответ на его поклоны и помчались на регистрацию. У них оставалось всего часа полтора до вылета, а это было крайне мало для такой громадины-аэропорта, ещё нужно было доехать на специальном автобусе до терминала вылета Аэрофлота.
Наконец, добравшись до гейта, показав паспорта и посадочные талоны, девушки выдохнули и уже спокойно направились к телетрапу.
«Спасибо за ваш визит в Южную Корею! Будем рады скоро видеть вас снова!» – помахал Насте с плаката один из местных кей-поп звёзд на корейском и на всякий случай ещё на английском. «Спасибо, но не думаю», – про себя отозвалась Настя.
В самолёте Настя не могла заснуть. Все девять часов полёта в её голове крутилась такая картинка – она, как Алиса в стране чудес, долго падала в кроличью нору и, наконец, попала в страну, где все ходят вверх ногами. Было странно и волнующе.
В Шереметьево было людно и шумно. За Катей сразу заехал муж, и она упорхнула. Настя долго ждала багаж, а потом присела в Макдоналдс с чашкой кофе. Ей нужна была минутка что-то обдумать: как будто что-то неосязаемо изменилось, но она никак не могла отследить, что конкретно. Всё было ровно так же, как и три дня назад, но и совсем не так. Вокруг сновали с багажом, что-то взвешивали и заматывали, целовались на прощанье, щурились на табло прилётов. А её будто бы огромными щипцами вытащили из общего потока, потом был какой-то «сим-салабим» волшебной палочкой, а потом вернули обратно, забыв превратить обратно в ту прежнюю Настю.
Она поставила кофе на стол и покачала головой в разные стороны, чтобы стряхнуть с себя волшебную пыль. Пора было возвращаться домой.
В такси Настя просматривала на ноутбуке материалы с конференции, чтобы концентрированно рассказать Диме. А в голове мелькали яркие образы – то воздушный шар с кореянками в розовом, то роботы, ездящие по улицам, то господин Ким, то молодой кореец с выразительным лицом в вечернем кафе Итхэвона. Подумав, все эти истории она решила не излагать мужу – не была уверена, что он оценит.
Подъезжая к дому, Настя уже очень соскучилась по детям, и привычно захотелось их заобнимать. Она поднялась на лифте и быстрее надавила на кнопку звонка.
«Ура, это мама!» – послышался из-за двери тонкий голос Кирюши. Настя знала, что он соскучится больше всех, ему было пять, и он был ещё совсем мамочкин. Через секунду Анюта открыла дверь, и вся компания с громкими воплями навалилась на Настю. Дима неторопливо выполз из кабинета: «Ну как долетела? Расскажешь?» – на кухне он вытащил покупные салаты и булочки, это было приятно. Настя говорила минут тридцать, сразу показывала видео и доклады, которые успела скачать. Дима с интересом кивал, и попросил её сделать для сотрудников клиники короткое обучение по всему новому, что она узнала, и это была хорошая идея. Как главврач клиники он отвечал за все рабочие процессы и сам проводил операции, Настя же руководила маркетингом их медицинских услуг и развитием и обучением врачей.
Было уже поздно, и Настя «отклеила» детей от мультиков несмотря на их протесты и отправила их спать. Ей почему-то всё ещё хотелось побыть с самой собой. Ухватить что-то ускользающее, оставшееся от Сеула, и оставить кусочек себе.
Настю разбудил шум многих голосов и невнятное шуршание вокруг. Первые несколько секунд она пыталась их игнорировать, потому что хотелось спать, но у неё был очень чуткий слух, и это оказалось сложным. Постепенно она начала понимать, что шуршание было разнородным – негромко ворковали женские голоса, кто-то прошёл мимо, шелестя парусиновыми штанами, чуть подальше негромко барабанили чем-то типа теннисного мяча. Настя заморгала глазами, не открывая их, и сжала кулачки, чтобы вернуться в реальность, но звуки не исчезли. Ей потребовалась ещё пара минут, чтобы открыть глаза. Она отчётливо осознавала, что ни ощущений, ни звуков этих вокруг неё сейчас быть не должно, потому что в её спальне могут быть только муж и дети, и больше никого. Мозгу было страшно, он требовал от Насти закрыть глаза и поскорее провалиться обратно в сон, но организм уже проснулся и яростно вырабатывал адреналин, а в животе закрутились бабочки любопытства. Она глубоко вздохнула и открыла глаза, да так и замерла на середине вдоха.
Оказалось, что она сидит, прислонившись к стене на широком мате, похожем на тот, на котором Анюта тренирует дома свои гимнастические упражнения. На ней её новый бежевый спортивный костюм и кроссовки. Вокруг же творилось что-то невообразимое. В странно организованном широком пространстве много людей занимались разными, плохо совместимыми с логической точки зрения вещами. Две девушки в коротких трикотажных шортах с высокими хвостиками, прибранными под спортивные банданы, играли в настольный теннис – именно этот звук особенно удивил и пробудил Настю. На соседнем мате буквально в паре метров от неё сидела компания из двух пар, которые устроили настоящий пикник с едой в ланч-боксах и соками в бутылках. По стенам стояли несколько металлических вендинговых машин с закусками, напитками, мягкими игрушками и ещё какой-то ерундой. Вокруг ходили и стояли люди в полотенцах и халатах. А у дальней стены Настя даже заметила что-то вроде небольшой палатки, поставленной на такой же мат, как у неё, из которой торчали две пары голых ног. Такой пейзаж окончательно выбил Настю из колеи. Сердце её потихоньку ускоряло ритм, а тело стало ватным – может, её кто-то украл и притащил сюда, и теперь требует у мужа выкуп? Она изо всех сил напрягала мозг, чтобы понять, чем она может быть интересна хоть кому-нибудь, и что в ней стоит много денег. Однако, вокруг, никто как будто не обращал на неё внимания. И тут только она осознала, что находится не в Москве.
Надписи-ориентиры были покрыты иероглифами и продублированы на английском языке. А люди… как она сразу не заметила! Это были корейцы, ну точно! Она с ними рассталась всего два дня назад, и не могла их не признать. Не успев встать, Настя присела на корточки, и потом снова осела на мат. Это невозможное осознание просто прибило её гвоздиками к стене. – То, чего не может быть – не может быть никогда. – Сказала она, и не поверила сама себе. Она оторопело заскользила взглядом по противоположной стене. Взгляд её вдруг остекленел, а нижняя челюсть упала ближе к коленкам. Он стоял довольно далеко от неё, надвинув тёмный козырек на самые глаза, но не узнать его она просто не могла. Его пристальный взгляд свидетельствовал о том, что он тоже находится в крайнем недоумении относительно её присутствия здесь. Настя видела, как в замедленном кадре, что он никак не решается – подойти к ней или скорее незаметно ускользнуть, а она сама не знала, что будет лучше в этой ситуации. Потом ей вдруг пришло в голову, что она не в курсе, где находится, и как она сюда попала, и, главное – как ей отсюда выбраться, а он был единственным местным, с которым она была знакома. Это был шанс на миллион. Настя порывисто вскочила на ноги и торопливо направилась к Ю Сен-Ну.
При виде её приближения его лицо скривилось, он даже отшатнулся назад. Смутившись его реакцией, Настя начала с нападения: «Что ты здесь делаешь? Вернее, так – что я здесь делаю? Это ты притащил меня сюда?»
Второй раз она наблюдала, как узкие глаза Сен-Ну приняли неестественно округлую форму.
Собравшись с мыслями, он, наконец, выпалил прямо ей в лицо: «Что здесь делаешь ты? Ты же должна была улететь? Ты решила преследовать меня?» В его лице эмоции сменяли друг друга со звуковой скоростью, как будто он никак не мог определиться, что именно чувствует по поводу этой ситуации. В данный момент главенствующей эмоцией был, вероятно, гнев.
Сен-Ну яростно выкручивал полотенце, как будто хотел бы сделать то же самое с Настей.
Тут она поняла, что он тоже искренне не понимает, что происходит, и не видит за собой никакой вины. Её немного отпустило.
– Мы где? – просто спросила Настя и ещё раз оглянулась. Люди вокруг продолжали заниматься своими делами и не обращали на них никакого внимания. Только небольшая группа девочек-подростков с подозрением бросала взгляды на Сен-Ну, однако, видимо, они не были уверены, что верно узнали его и поэтому продолжали наблюдать из-за угла.
– Что это за место? Не понимаю, чем все вокруг заняты? – ещё раз переспросила Настя.
– Это Чимчильбан, – рассеяно ответил Ю, не сводя с неё глаз. – Общественные бани. Ну как бани – здесь можно делать почти что угодно, и даже ночевать. Можно в теннис играть, или в аэрохоккей. И вот это даже можно – он показал рукой в сторону парочки в палатке, которую Настя уже успела заметить. И в сауну тоже можно сходить, и в бассейн.
Настя снова почувствовала, что её тело начинает обмякать, и облокотилась о стену.
– Проблема в том, – начала она говорить очень медленно. – Что я вчера улетела в Москву. Более того, я точно прилетела туда и даже заснула ночью у себя дома, понимаешь? – Она снова подняла глаза на Сен-Ну. – Ты понимаешь, насколько все это странно?
– А сейчас я здесь, в этом сне. Более того, ты снова снишься мне, во второй раз. И я разговариваю с тобой и пытаюсь тебе что-то объяснить, тебе – своему сну. – Настя, видимо, дойдя до предела своего осознания, закрыла лицо руками. Сен-Ну рассеянно молчал.
Она потерла щёки ладонями и легонько пощипала себя за брови. Потом убрала руки от глаз и снова их открыла. Сен-Ну продолжал смотреть на неё, объяснений у него не было. Настя подумала, что во сне обычно никакой логики и не бывает, так они устроены, это потом, при пробуждении мозг снова принимается за работу и подбивает логические цепочки под ночные безумства.
После долгой паузы Ю Сен-Ну протянул ей руку: «Я иду в сауну сейчас, ты со мной?» Задал он самый нелогичный вопрос из всех, которые она ожидала услышать. И ответила она тоже вопреки голосу разума: «Пойдём».
Он надвинул чёрный козырек кепки совсем на нос, и в таком странном виде потащил её за собой, прихватив пару полотенец с одной из нескольких полок, расположенных по каждой стене.
Саун в этом банном заведении было несколько, кажется, три или четыре. Сначала они пошли в паровую сауну, которая первой попалась на пути. Поминая немецкие бани, где моются голышом, Настя немного стрессовала, всеобщее равенство тел её всегда смущало, но здесь она решила действовать по обстоятельствам. По счастью, корейские бани кардинально отличались от, в частности, немецких. Они хоть и были общими, но мылись в них даже не в простынях, а, можно сказать, в пижамах. Человек в банном костюме, очень похожем на спортивный, но тоньше и более свободного кроя, заходил в любую, даже самую жаркую парилку и сидел там, пока не начнёт кружиться голова. В паровой сауне было людно, им удалось приткнуться по периметру в разных концах. Пар стоял белый и густой, и Настя вглядывалась в фигуру Ю, которая расплывалась за белыми клубами. Ей казалось, что она сейчас выйдет из парилки, а его там не окажется, потому что всё это ей показалось, а сидит она на самом деле в бане у друзей в Подмосковье. Через десять минут, когда стало совсем невмоготу, Настя встала и, покачнувшись от жары, вышла за дверь, и через минуту Ю Сен-Ну присоединился к ней. Никуда он не исчез.
Затем им попалась очень жаркая парилка, что-то вроде настоящей русской парной, градусов под сто. Настя выдержала три минуты, но и Сен-Ну продержался ненамного дольше, видимо, он тоже был не сильно расположен к высоким температурам. Ещё какое-то время они повалялись в еле-теплом турецком хаммаме, а потом помёрзли в крио-комнате. Крио-комната была до отказа набита корейцами, видимо, тоже любителями остро-мёрзлых ощущений.
За всё это время они перекинулись друг с другом парой слов, потому что говорить, было особо не о чем, но взгляды их цеплялись друг за друга, как рыболовные крючки.
Наконец, они добрели до длинного двадцатипятиметрового бассейна, но в нём было холодно, и, отмахнувшись от него, улеглись в джакузи, оказавшийся в этот момент абсолютно пустым.
Вода вокруг них бурлила, а они лежали на разных концах этой огромной тарелки, как обессилевшие варёные овощи и смотрели друг на друга. Бурление стихло.
– Думаю, мы можем немного поговорить друг с другом, – Настя первой начала разговор, несмотря на то, что разговаривать с человеком из сна это безумно.
– Давай попробуем, – улыбнулся Ю Сен-Ну. – Что ты хочешь узнать обо мне?
Настя скорчила кислую гримасу:
– Ну если тебя интересуешь только ты сам… – и, не дав ему оправдаться, продолжила – почему ты проводишь время здесь один? У тебя нет жены или девушки? Тебе же вроде много лет.
– У меня пока нет пары, и мне не много лет, – осадил ее Сен-Ну. – Но мне сложно заводить отношения, я – селебрити, и моя репутация может быть запятнана «плохими» отношениями.
– А ты заведи хорошие отношения, – развеселилась Настя, опять поймав его на инфантилизме. – Разве это так сложно?
– Ты не понимаешь… – удручённо покачал головой Ю Сен-Ну. – Если я начну с кем-то встречаться, то скорее всего моя девушка сразу же растрезвонит об этом своим знакомым, а то и в социальных сетях: Я – девушка Ю Сен-Ну.
Настя округлила глаза: – Ты серьёзно так думаешь?
– Да, – уверенно кивнул он. – И уже одно это может быть ударом по моей репутации. А вдруг мы потом расстанемся? Вдруг она поведёт себя некрасиво или, что ещё хуже, – я? Что будут обо мне говорить? А вдруг выплывет какая-то личная информация о нас с ней? Это было бы очень-очень плохо. – Он сложил руки на груди и потряс себя за плечи, как будто от одной мысли о подобном его бил озноб.
– Ну допустим, – Кивнула Настя. – Ну и что дальше? Ты же взрослый человек, такое может с тобой случиться. С селебрити и не такое случается. Вот один российский хоккеист перед камерой… а потом этот ролик выплыл на Ютюб, ну посмеялись все, возможно, он даже какое-то время не участвовал в матчах, а потом все забыли, потому что появились свежие новости. Так всегда бывает. По-моему, когда ты взрослеешь, то по умолчанию берёшь на себя риск облажаться и потенциально попасть в глупое положение, если в принципе бываешь на виду. Ты всегда сможешь выйти на пресс-конференцию и сказать – так мол и так, случилась такая ситуация, сами понимаете, с кем не бывает. И тебя все поймут и простят, у вас же все общество сплошные милаши! – подбодрила его, как могла, Настя.
– Это очень обманчивое впечатление, – покачал головой Сен-Ну. – Ты поверхностно пообщалась с кем-то из корейцев и пришла к выводу, что у нас готовы сплошь и рядом прощать друг другу недостатки, это совсем не так. Люди относятся к тебе снисходительно только пока ты соответствуешь установленному идеалу во всех отношениях. Это бремя несут все, а особенно знаменитости. Я снимаюсь в кино с девяти лет, и, поверь мне, я это знаю хорошо, и всё время на чеку.
– Да, немалая цена за известность, даже не знаю стоит ли она этого… – глубокомысленно протянула Настя.
– Не имеет значения, чем конкретно ты занимаешься. Важно, что ты трудишься на совесть. Просто таким трудом мне заниматься легче всего, я больше ничего не умею. – Скромно, но не без доли самодовольства улыбнулся Сен-Ну.
Настю опять развеселил его ответ, он ей показался очень детским, но это же другая планета, здесь люди ходят ногами вверх.
Настя проснулась и присела на кровати, её громом и молнией ударила мысль – она помнила свой сон. Уже второй раз ей снился похожий по сценарию сон, причём они были объединены причинно-следственной связью. Это был настоящий сонный сериал. И второй главный герой (после самой Насти) – это был актёр, герой корейских дорам. От осознания её уже серьезно зазнобило. Она обхватила себя руками и подтянула колени к груди: «Я в домике, и здесь никто меня не достанет». Через минуту Настю догнала вторая всепоглощающая идея – во втором сне она вполне осознавала, что это был сон. Это уже совсем выбило её из колеи. Её настигали сновидения, которые она осознавала, как сновидения и даже условно пыталась контролировать. Такое разве вообще бывает? Настя вырвала мобильный с зарядки и залезла в поисковик – «феномен контролируемых снов». Её глаза округлились от удивления: ещё в начале двухтысячных годов учёными был описан феномен «осознанных сновидений», и это явление было очень похоже на то, что испытывала она. Эксперименты на нескольких десятках добровольцев показали, что при достижении определённого эмоционального состояния люди могли осознавать, что находятся во сне и даже в некоторой мере их контролировать. Настя сидела на кровати, как громом поражённая. Ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своим открытием, но с кем? Ей показалось странным рассказывать об этом Диме. Контент сна, хотя и вполне невинный, мог ему не очень понравиться. Он ещё подумает, что она подсознательно собирается ему изменить. Скорее всего он, конечно, ни о чём не подумает, а просто будет ржать над ней, как заведённый.
Настя привела себя в порядок и спустилась в подземный гараж. Ее старенький БМВ смотрелся пыльно на фоне своих начищенных соседей, как будто он простоял без неё пару месяцев, а не три дня. Сунула ключ в зажигание и вырулила с парковки.
Настя открыла глаза, была ещё поздняя ночь, или, вероятно, раннее утро. Она повернула голову на подушке. Мягко скрипнула свежая наволочка. Дима спокойно спал в двадцати сантиметрах от Настиной головы. Она улыбнулась, сразу стало уютно и тепло: Дима был такой родной и любимый. Она долго смотрела на него.
Ей вдруг показалось, что так она лежит и смотрит уже целую вечность, и целая вечность пройдёт до того момента, когда это закончится. Сколько еще лет они будут вместе – сорок, тридцать, двадцать? Вместе состарятся, будут сидеть на побережье и провожать закаты или нянчиться с внуками по выходным?
Настя вдруг почувствовала ужасную усталость. Как будто пески времени тысячелетиями просыпались по её венам, и она утонула в этих долгих, скучных песках. Лучшее ведь уже случилось, верно? Они уже были юными, дерзкими и веселыми, полными страсти и надежд. Что им осталось? В лучшем случае сохранить то, что есть на сколько получится, в худшем – потерять его. Настя продолжала наблюдать за Димой – они вместе уже семнадцать лет. Он остался всё тем же быстрым и любопытным парнем, как и тогда, но и, конечно, изменился – «заматерел», появился животик, который он постоянно изгоняет изнуряющим бегом в зале. Насте стало стыдно за эти мысли – Какая я глупая и неблагодарная! – обругала она себя. Сама я тоже выгляжу не на семнадцать. Возможно, он тоже это видит – снова удивилась она собственным мыслям. На этом месте ей окончательно стало тошно, и она провела прохладной рукой по лбу – Нет, Дима таких вещей не замечает – успокоила она сама себя, чтобы окончательно не расстроиться – надо попытаться заснуть, завтра важный день.
Утро началось с беготни. Надо было успеть к девяти, ждать их никто не будет, а дети, как нарочно, тормозили по полной. Настя одновременно красила ресницы, командовала Анюте во что одеться и раздавала ЦУ бабушке, пришедшей посидеть с Кирюшей, пока их не будет.
В восемь пятьдесят они на всех парах подъезжали к школе – Дима объезжал пробки, как мог.
– Да что ты паришься, – успокаивал он Настю. – Ну не попадём мы на это входное тестирование, ну не попадём мы в эту школу, что в Москве мало школ? Что случится-то?
– Ничего не случится, – с напряжением процедила Настя. – Но я хочу, чтобы она училась в этой школе, потому что она лучшая из тех, что я знаю в нашем районе. Давай попробуем хотя бы. Ей хотелось добавить, что, конечно, тебя дети не особенно парят, потому что ты занимаешься только своей работой, а дети со всеми болезнями, учёбой и кризисами поведения – всегда на мне. Но вовремя прикусила язык – стресса и так хватало.
– Без проблем, мы почти приехали, выгружайтесь.
Настя вылезла из машины и отстегнула Анюту. Ко главному входу они почти бежали бегом, и успели на последней минуте – молодая дружелюбная куратор в строгом синем костюме уже забирала группу дошколят на тестирование, которых с заметным волнением провожали родители. Аню поставили в пару к девочке в конце очереди, и процессия удалилась.
Через час детей выдали обратно, а через два часа были готовы результаты. Настю и Диму позвали в кабинет завуча для индивидуального обсуждения результатов тестирования.
– Понимаете, – голос завуча Анны Кирилловны был мягким и тягучим, как сладкая вата. – Аня в целом хорошо показала себя на подготовительных курсах, и тест написала неплохо… Но дело в том, что проходной балл в этом году по математике составил десять из десяти, а у неё, к сожалению, девять. И наша оценка её социальной активности не дотягивает до идеала – ну мы с вами обсуждали эти моменты. Надеюсь, вы меня поймёте, сейчас так, но мы будем рады видеть вас на тестах в следующем году – добавила она примирительно, но твердо.
Настя и Дима молчали. Дима – рассеянно, перелистывая телефон, Настя – пытаясь скрыть раздражение.
– Анна Кирилловна, – наконец сухо сказала она, окончательно переварив услышанное. – Давайте обсудим ещё раз. Её брови решительно сдвинулись, а светлые глаза стали почти болотного цвета, как каждый раз, когда она злилась не на шутку. В такие моменты она вцеплялась в оппонента как боксёр – зубами и сразу в горло, и не отпускала. – Насколько я помню, заявленные критерии для поступления – это средний балл, равный девяти с половиной. А сейчас вы мне рассказываете про математику и какие-то социальные навыки. – Настя вопросительно в упор взглянула на завуча, ожидая ответа.
Анна Кирилловна тяжело вздохнула. Ей не впервой было общаться с недовольными родителями, считающими своих детей самыми гениальными, и она знала, что нужно отвечать, но это отнимало столько нервных клеток.
– Понимаете, Анастасия, как бы это объяснить, чтобы было понятно, в этом году у нас действительно очень сильный набор, и конкурс почти тридцать детей на место. Вы верно процитировали критерии, указанные на нашем сайте, но в этом году нам пришлось немного ужесточить правила. Школа не резиновая, вы же понимаете…
Но Настя уже не понимала и сдаваться не собиралась:
– Анна Кирилловна, давайте разберёмся. Вы сейчас формально отнеслись к оценке моего ребенка, при этом ждёте от меня понимания, что у вас большой набор в этом году. Я не очень понимаю логику. Кроме того, я уверена, что мой ребёнок обладает более чем достаточными академическими знаниями и социальными навыками, чтобы у вас учиться. Давайте как-то решим этот вопрос! – в голосе её зазвучали истерические нотки, а руки сжались в кулачки.
Завуч уставилась на Настю, удивлённая с такой скоростью накалившейся обстановкой, и открыла было рот, чтобы парировать, но тут вмешался Дима:
– Настя, хватит, прекрати!
У Насти зашумело в ушах. Её отбросило далеко – лет на тридцать назад. Вот она, третьеклассница, с тяжёлым портфелем в руке тяжело поднимается по ступенькам. Каждый шаг в сторону двери квартиры даётся всё труднее, хотя живет она всего лишь на пятом этаже, потому что она знает, что будет ей за «тройку». Отец встретит её угрюмым молчанием – достаточным для того, чтобы она успела осмыслить тяжесть своего поступка. Потом спросит, делая многозначительные паузы между словами: «Ты понимаешь, почему это недопустимо?» При этом его водянистый взгляд будет смотреть сквозь неё, потому что она недостойна того, чтобы на неё смотреть, когда ведёт себя так нехорошо. То же самое происходило и когда она плохо помыла полы, и когда задержалась в школе, болтая с подружками. Его слова давили на неё весом бетонной плиты, и, хотя, ей никогда не приходило в голову, что отец может её ударить, хлестали по щекам так же больно. Она знала, что заслужит новое платье или поход в кино, только если будет вести себя безукоризненно. Выход для маленькой Насти оставался только один, и эта формула успеха была ей идеально усвоена.
Настя большая обернулась на голос мужа. В его глазах блестела сталь, направленная остриём прямо на неё. Она вспомнила этот взгляд, который она видела у него всего однажды, и означал он неприятие и недовольство тем, что она делает. Тогда давно на заре их отношений это было всего лишь раз, и Настя успела об этом забыть. Сейчас это было резко и неожиданно, и она с трудом выдержала его реакцию. Настя сделала паузу, чтобы успокоиться. Она с трудом усмирила участившееся дыхание и, улыбнувшись натянутой улыбкой заведующей, договорилась о встрече на следующей неделе, один на один, что означало ещё один дополнительный тайм.
В пустом коридоре Настя повернулась к мужу:
– Зачем ты кричал на меня при учителе? Я стараюсь ради нашего ребёнка, ты разве не понимаешь? – В этот момент она ненавидела его всем сердцем, так, что пригвоздила бы сейчас его тонкой иголочкой к стене, как бабочку для энтомологических исследований.
– Ты вела себя неадекватно, таким способом ты могла только навредить ситуации, разве это непонятно.
– Мало ли что я считаю неадекватным, я же молчу! – закричала громким шепотом Настя, и вскинула руку, как будто собирается толкнуть его кулаком в грудь. Дима не двинулся с места и молчал, ожидая, когда её отпустит. Настя остановилась – её обдало жаром от своих слов, она понятия не имела, откуда они взялись, это было так непохоже на неё, на них обоих.
– Пойдём, – Настя сжала губы в узкую полоску. Они забрали Аню и молча дошли до машины. В машине Настя думала о том, откуда взялся этот прилив злого адреналина, ярости в отношении собственного мужа. Ей было неприятно, но извиняться или идти на попятную она не собиралась, не считая себя виноватой. Просто всё сегодня шло как-то не так.
Приехав в клинику, Настя окунулась в обычный поток своих дел. Проходя мимо кабинета мужа, она увидела, что он погружён в анализ медицинской истории кого-то их своих пациентов. Она помахала ему рукой через стеклянную стену, но он, казалось, не заметил, а продолжал водить пальцем по листам с графиками кардиограммы. Настя не стала его отвлекать и отправилась к коллеге обсудить план маркетинговых мероприятий на текущую неделю. Когда подошло время обедала она написала мужу в мессенджер: «Дима, готов пойти на ланч?» Но ответа не дождалась. У неё как раз был перерыв часа на полтора, и она решила не ждать и снова зайти к нему. К её удивлению, Димы на месте не оказалось. Документы были аккуратно сложены на столе, а компьютер выключен. При этом ни пиджака, ни портфеля на стуле не было.
У Насти внутри пробежал холодок. Ничего особенного, но не похоже на Диму – Куда он делся? Почему не предупредил её? Они всегда ходили на обед вместе, на рынок, который был в ста метрах от их клиники.
Она набрала номер мужа. Длинные гудки, он не брал трубку, но она терпеливо ждала. Через полминуты в трубке послышалось:
– Алё, слушаю.
– Дима, это я, а ты куда делся?
– Я не могу сейчас, Насть, на встрече.
– Я хотела на обед сходить, ты когда освободишься?
– Я не смогу сегодня, сходи одна. Всё, пока, потом поговорим.
«Так, ничего не случилось», – сказала сама себе Настя. Но в контексте сегодняшней ссоры его голос звучал каким-то далёким и отстранённым, как будто не родным, и это заставило её снова внутренне передернуться. «Я не буду расстраиваться, а просто посмотрю, что будет дальше», – урезонила сама себя Настя.
Она была в офисе до вечера, но Дима в этот день больше не появился. Закончив дела около шести, Настя решила ехать домой.
Когда Настя вошла в квартиру и окликнула Аню, чтобы совершить обещанный поход в кофейню, она с удивлением обнаружила, что Дима уже дома. Он сидел в гостиной за компьютером.
– Эй, привет, – окликнула она его. – Ты чего так рано?
– Освободился пораньше, – отозвался он, не обернувшись.
– Где ты сегодня был днём? – спросила она ещё раз.
– Когда? А-а днём… на встрече с банком, да не важно, сейчас, подожди, я закончу кое-что, – снова не обернувшись.
Настя поморщилась, слишком не похоже было на её мужа, или она не замечала этого раньше. Что бы это ни было, это ей не понравилось.
Она очнулась в большом незнакомом доме. На диване в огромной гостиной, разбитой на просторные зоны. Перед диваном – высокая входная дверь, по стенам окна в пол с полупрозрачными шторами. Настя встала и подошла к окну – оно выходило в небольшой сад, по периметру засаженный зелёными лиственными деревьями. На улице шёл легкий снег, а деревья стояли зелёные. Ступени перед домом, сложенные в аккуратное невысокое крыльцо, были уже посыпаны тонким слоем снежной муки, видимо, снегопад зарядил недавно, и ничьих следов на нём пока не было. Обернувшись, она увидела, что гостиная загибает куда-то вправо, видимо, логически переходя в кухню. И Настя пошла проверить, не там ли он сейчас.
Сен-Ну стоял на кухне спиной к Насте. Он был в фартуке и сосредоточенно нарезал овощи на деревянной подставке. Перед ним на высоком кухонном столе в глубокой стеклянной посудине лежали нарезанные кубиками кусочки свинины, на плите в большой кастрюле булькала лапша, пахло травами, острыми специями и бобами.
– Привет, – окликнула его Настя.
– Привет, – автоматически ответил Сен-Ну и поднял на нее глаза. Он улыбнулся своей хитрой улыбкой, которую Настя уже успела отследить, – одними уголками рта. – Ты вовремя, ужин почти готов.
– Смотрю, ты ждал меня, – пошутила Настя. – Что готовишь?
– Чачжаньмен – моя мама его прекрасно готовила – я решил сегодня попробовать, в первый раз.
Настя уселась на высокий барный стул напротив Ю Сен-Ну и положила голову на руки, наблюдая, как он ловко отбивает такт большим поварским ножом.
– Ты готовишь лучше, чем я, – сказала она, невольно наслаждаясь тем, как умело двигаются его руки.
– Какое-то время назад был такой период в моей жизни, когда мне казалось, что меня хотят отравить, – спокойным голосом начал он. – Я опасался есть то, что готовят другие, и мне пришлось научиться готовить самому. Примерно месяц я ел только варёную лапшу без соуса, пока не научился готовить что-то поинтереснее. Сен-Ну поднял глаза на Настю и усмехнулся её расширившимся глазам. – Да, у меня была настойчивая фанатка, она следила за мной, каждое утро я видел её из окна моего дома. А когда я отказался общаться, её страсть превратилась в ярость, и тут стало уже не до шуток.
Настя поморщилась, представляя себе эту устрашающую историю и взглянула на Ю, ожидая продолжения, но он молча переложил овощи в миску и отвернулся к плите, чтобы помешать лапшу.
– Почему ты сегодня решил приготовить это блюдо сам? В первый раз?
– Моя мама умерла три дня назад. В память о ней я хочу научиться готовить чачжаньмен сам. – Он произнёс это так буднично и ровно, как будто просто озвучил факт, но Настя не поверила ему. Она слезла со стула, подошла к плите и попыталась заглянуть ему в глазу. В её голове окончательно всё смешалось, и сны, и факты, и смерть воображаемой матери, и её собственные реальные проблемы. Сен-Ну обернулся к ней, и у неё закружилась голова. Их взгляды встретились и в тот же момент сцепились намертво.
Ю Сен-Ну взял её за локоть и секунду помедлил, как бы оценивая, правильное ли сейчас время. Потом потянул к себе, плавно, без рывка, как будто давая ей время подумать – им обоим. Обеими руками обнял её за поясницу и мягко притянул к себе. Теперь их глаза было близко, ровно против друг друга. Его глаза синие-синие. Ещё одна пауза. Торопиться было некуда, и понятия времени больше тоже не было. Не было ничего – времени, географической точки, памяти, различия между сном и реальностью. Было два бьющихся сердца где-то в пространстве, гулко отбивающих ритм от момента настоящего до самого конца: тук-тук, тук-тук. А всё остальное – просто тишина.
Это просто сон – убаюкивающе звучало у Насти в голове.
Через пять месяцев – летом.
Июль стоял жаркий. Он распахнул окна, разметал шторы и дразнил с улицы свежим ветром, полным ароматами тюльпанов и громких детских возгласов. Настя нервно ходила по комнате, собирая вещи, Дима, не обращая на неё внимания, сосредоточенно строчил что-то в ноутбуке.
В заднем кармане Настиных джинсов завибрировал телефон. «Уже выхожу, три минуты», – ответила она шофёру и ускорила темп своего броуновского брожения по комнате.
Синий самсонайт был собран и одет в праздничную обложку со звёздным небом. Настя присела на стул рядом с Димой «на дорожку».
– Я не хочу ехать… – простонала она, обнимая мужа. – Пропущу Кирюшин концерт в садике…
– Бабушки сходят, не переживай, – Дима отвёл глаза от компьютера – давай езжай, ещё один билет аэрофлота нашей фирме не потянуть. Он чмокнул Настю в уголки губ – не забудь взять побольше контактов – шансы на контракты у нас очень даже приличные в этом году!
Настя улыбнулась мужу, взяла чемодан и покатила его к лифту. Как и тогда, её охватило лёгкое возбуждение. Совсем как тогда, почти год назад. Путешествия всегда вызывали в ней эти смутно волнующие предчувствия, которые очень нравились ей – они пробуждали в ней ощущения легкости, юности – ты сможешь всё – напевал ей внутренний голос – тебе можно всё!
Утро в Сеуле начиналось рано. Настя забыла закрыть окно, и около семи утра её разбудил уличный шум, легко доносившийся до её второго этажа – часть корейцев приходила на работу чуть ли не с рассветом, чтобы успеть зайти в офис раньше своего начальника, что считалось хорошим тоном. Ещё не открыв глаза, она заулыбалась, вспомнив, где находится. Она прекрасно выспалась, одна на бескрайней двухметровой отельной кровати – впервые за несколько месяцев её никто не толкал посреди ночи, не будил и не требовал принести попить. Уже ради одного этого стоило потратить день на перелёт.
Не торопясь, Настя вылезла из белоснежного одеяла, бесконечно долго принимала душ и съела завтрак, заказанный заранее и поставленный под дверь как раз вовремя. Она надела светло-бежевый костюм с юбкой до колена и рубашкой кофейного оттенка и посмотрела на себя в зеркало – впервые за долгое время ей понравилось своё свежее отдохнувшее лицо и блестящие от предвкушения увлекательного дня глаза. Она поправила рукой волосы и нанесла на них легкий микст – вокруг сразу разнесся свежий цитрусовый аромат с нотками пачули.
Перед тем, как покинуть отель, она вышла на балкон и, закрыв глаза от удовольствия и ярких солнечных лучей, с шумом вдохнула жаркий июльский воздух, такой сладкий, как будто она находилась не в офисном квартале в центре города, а на цветущем летнем лугу. Постояв так несколько секунд, она открыла глаза и взглянула вниз на улицу. Да так и осталась стоять, как вкопанная.
Кровь отлила у неё от лица и к горлу подкатила предательская тошнота. Настя схватилась за балконную ограду, но тело стало ватным и отказалось слушаться, будто главная её опора рассыпалась, погребя под собой всё, что имело для неё смысл. Настя закрыла глаза, благодарно отдавшись забытью и сползла на безразличный ледяной кафель.
Внизу на площади прямо под её балконом стоял Ю Сен-Ну с застывшим взглядом круглых от ошеломления глаз.
