Издревле этот тбилисский район с узкими улочками, которые то запыхавшись взбегают в гору, то стремительно, перехватив дыхание, устремляются к Куре, окрещен Авлабаром. Старожилы помнят, как по выложенным камнем мостовым ходили голосистые крестьяне из ближних деревень, тянули под уздцы осликов и беспрерывно кричали: «Бу-у-уйла ма-а-ацони!»— предлагали буйволиную простоквашу… Помнят, как местные жители, собираясь у калиток своих дворов, играли в нарды, слушали шарманку.
По сей день здесь живет, бережно сохраняя традиции тифлисцев, единственный в городе, а может, и в республике мастер шарманок Акоп Китесов. Для него не имеет значения, кто постучал в дверь — любитель шарманки или соседский сорванец: если есть желание послушать, двери дяди Акопа открыты для всех…
В Грузии переносной орган появился в 60-х годах прошлого столетия. Его назвали шарманка — по модной, полюбившейся тогда песенке «Шарманте Катарине». Да и сама шарманка была «шарманте» — прелестная!.. Поворот ручки — и трогательная мелодия из далекого прошлого разливается-растекается на весь двор, завивается в ажурных перилах балконов…
Тринадцатилетним мальчишкой Акоп Китесов, сын краснодеревщика, впервые разобрал шарманку. Это с виду она кажется простой. А повернешь ручку — начинает вращаться вал, начинают работать мехи; стерженьки на валу, установленные в определенном порядке, задевают лады, те открывают трубы, в которые поступает воздух. Флейты-трубы так мастерски переплетены и подогнаны друг к другу, что иголке негде завалиться. Неудивительно, что такое чудо покорило подростка.
Отец был искренне рад. Мастером станет сын!.. И ведь вот что сделал отец — уехал в Одессу, к известному мастеру шарманок Нечаде, чтобы лучше изучить особенности и секреты их. Вся плотницкая работа, начиная от настилки полов и сборки резных шкафов, кончая мелким ремонтом отдельных деталей шарманок, легла на плечи паренька. Старые шарманщики сокрушались: «Уехал Вано… Кто лучше него мелодию «набьет», шарманку починит?» Но сын не уронил чести мастера — отца.
Самым трудным оказалось «набить» мелодию. Более 700 разнокалиберных латунных стерженьков и скоб необходимо вбить в валик. Чуть сильнее ударил, «утопил» скобу — и шарманка станет фальшивить, перейдет на пронзительный кошачий визг. Через пару лет Акоп не просто «набил», повторив уже кем-то «набитую» мелодию, а переложил совершенно новую песню на валик. Старики восхищенно воскликнули: «Ва-а-а!..» — этим все было сказано.
Природа щедро одарила Акопа талантом краснодеревщика и абсолютным слухом. Но без характера, без стремления к познанию вряд ли и с этими качествами можно было рассчитывать на успех. Акоп Китесов — мастер-самоучка. С помощью отца разучил ноты, переносил их на клавиатуру шарманки, учился подбирать определенные сорта древесины, благодаря чему менялось звучание. Более двухсот основных деталей из липы, сосны, груши, дуба и других пород необходимо изготовить, чтобы оживить инструмент. При этом каждую породу нужно так умеючи просушить, чтобы даже необструганная доска получила только ей свойственную тональность.
Много лет назад существовали специальные артели. Одни готовили деревянные. детали, другие собирали их в инструмент, третьи «набивали» мелодию. Акоп Китесов делает все это один. О себе старый мастер рассказывать не любит: работал, в период военного лихолетья служил, потом опять работал — плотником, краснодеревщиком. И всю жизнь мечтал всего себя посвятить шарманке. Эта возможность появилась только недавно, после выхода на пенсию.
Редко встретишь людей, столь преданных увлечению детства. Сейчас он вновь обрел ту ноту любви, которая вдохновляла его много лет назад после занятий в школе бежать несколько километров в гору, в духан Вердена, чтобы послушать лучших шарманщиков и их новые мелодии, чтобы, бесплатно починяя неожиданно обломившуюся скобу или лады, узнавать секреты разных мастеров. Сегодня он всецело занят реставрацией этих дивных инструментов.
— Что ты все обо мне спрашиваешь, лучше посмотри фото…— говорит мастер, доставая пожелтевшие картонные снимки.— Это шарманщик Гоги. Это Михо. Их уже нет, умерли. Это шарманка Ревазова, замечательный инструмент!.. А это Васо Алимов, Ника Мервелов… «Набитые» ими песни за душу брали! Мальчишкой был, но помню— да каждом углу крутили их, ну просто как сейчас песни Пугачевой…
Мода на шарманку стала проходить с появлением первых граммофонов, а затем патефонов. К тому же трагедии конца 30-х годов, траур военных похоронок никак не вязались с веселой, трепетной и неповторимой шарманкой. Лишь с введением праздника Тбилисоба, когда оживают картинки из прошлого, стала возрождаться шарманка. Тогда, лет десять назад, музей народных музыкальных инструментов приобрел девять переносных органов, вернее, то, что осталось от них — пустые ящики- футляры некогда лучших фирм: Нечада, Сулеменко, Стененко, Зингер… Надежд на их возвращение к жизни не было. Но сейчас они все действуют!.. И только одному Акопу Китесову известно, сколько труда пришлось вложить в них, чтобы они запели в полную силу своих мехов.
—Но как бы это сказать?. — раздумчиво говорит Акоп.—На душе радости не было… Да, шарманка готова. Но она же для музея… А где ее место? На улице, чтобы Люди слушали, чтобы радовались ей. Вот скажи мне, сколько сейчас кафе открывается в старых подвалах? Думаешь, нельзя там шарманку крутить? Эх, забыли вы шарманку… Забыли! Я вот одну шарманку собрал и подарил музею народных инструментов. Другую подарю старшему сыну, пусть хоть его дети смогут покрутить. Еще одну хочу сделать, она будет, как транзисторный приемник, как «Спидола», не больше — это для младшего сына. Думаю еще одну изготовить, уникальную… Если использовать традиционные флейты шарманок и металлические голоса аккордеонов — получится неповторимое звучание… Ах, как будет звучать!.. Ты когда-нибудь играл на шарманке? Ва-а-а… А еще тбилисец! На, крути! Теперь я послушаю.
…Мелодия звучала, вызволяя из памяти что-то далекое, грустное, на редкость нежное, как воспоминание детства. Когда крупные капли дождя загоняли в наш двор усатого шарманщика в черном картузе и широченных шароварах. Он играл для своего удовольствия, а мы все испытывали радость от его игры. Вспоминались беспокойные бабушки, зазывающие домой носившихся по лужам внуков… Седые старцы, покручивая ус, осаждали жен: «Оставь ребенка. Вспомни свое детство! — и тут же лукаво добавляли: — Хотя откуда тебе помнить? Оно было так давно». Этого было достаточно, чтобы бабушки забыли о внуках и выговаривали мужьям за нетактичное отношение к женскому возрасту…
А малыши носились под дождем, и сладкопахнущие цветы акации прилипали к их ногам. И пела, пела шарманка, что-то грустное и нежное, чистое и наивное, свое…
