На поиски рапса я отправился вместе с моим давним знакомым сарапульским журналистом Сергеем Шай дул иным. Наш синий «Москвич» с надписью по бортам «Корреспондентская», ловко огибая рытвины и плавно приседая на ухабах, торопился в совхоз «Кигбаевский». Остались позади крайние дома Сарапула, мелькнули у обочины колонки автозаправочной станции, и перед нами широко развернулась панорама всхолмленной равнины в красках августа.
По глубоким лощинам, которые здесь называют логами, и по гребням холмов синели узкие полоски пихт и елей. На склонах и равнинах зеленели озими, золотились зреющие хлеба, чернела, отливая фиолетовым, зябь. И над всем этим разноцветьем земли вздымался высоко лазурный купол небосвода. Белые кораблики облаков плыли по синеве воздушного океана.
Сарапульское, или Среднее, Прикамье — тот самый промежуточный рубеж на пути из Центральной Руси к Уралу, тот плацдарм, с которого в XVI и XVII веках и продвинулись на Каменный Пояс хлебные злаки — рожь, полба, овес, пшеница, ячмень. И первые русские переселенцы, освобождая место под пашню, валили лес здесь рокотухою.
Плодородные земли — хлебная житница Предуралья. Отсюда в трудное лето 1919 года сарапульские крестьяне отправили в Москву, Ленину, эшелон дарственного хлеба для голодающих рабочих столицы. И маленький паровозик «Овечка», который тянул те вагоны с хлебом, стоит теперь на привокзальной площади как памятник революционному подвигу трудового народа.
Так не отсюда ли, с этого среднекамского плацдарма, перебрались на Урал и рапс с сурепицей? Я и приехал сюда, чтобы найти ответ на этот вопрос.
— Вон там, на пригорке, возле Юшково, он и прячется за лесом! Сергей кивнул влево, в сторону холмистой гряды на горизонте, за которой параллельно нашей дороге текла к югу Кама.
Но в «Кигбаевском» нас ожидало разочарование: совхоз рапс не возделывал.
— Еще пять лет назад съела его весь без остатка крестоцветная блошка и напрочь отбила охоту им заниматься,— довольно скучно, без каких-либо эмоций поведала нам девушка-агроном. Чей рапс у Юшково, ей неизвестно. И тогда мы завернули в совхоз-техникум, благо он на той же дороге. Сергей посоветовал встретиться с Ковайкиной.
Он рассказал, что когда от рапса все отвернулись, «Красное Прикамье» напечатало в его защиту статью преподавателя техникума, агронома-полевода Тамары Тимофеевны Ковайкиной. Это была небольшая, сугубо агротехническая заметка, но от каждой строки ее веяло такой чисто женской душевной теплотою и болью, словно то была маленькая поэма о любимом…
На этот раз нам повезло: Ковайкину мы застали на месте. В темно-зеленой рабочей штормовке, с обветренным, как у всех полеводов, лицом, она показалась мне поначалу строгой и даже суховатой. Но стоило нам завести разговор Рисунок Сергея Малышева о рапсе, как суровости словно и не бывало, и тихая, радостная улыбка засветилась на ее лице. Ковайкина принадлежит к той удивительной породе людей, которые не ищут романтику за тридевять земель, ибо они сами ею переполнены, а скучную прозу нашего повседневного бытия превращают в возвышенную романтичную поэзию. Возле таких людей и дело бурлит, и жить интереснее.
И вот мы узнали, что рапс у Юшково посеял совхоз-техникум. Но возделывает он его всего-то пять лет. С тех пор, когда сеяли его и в «Кигбаевском». А семена завезли в Удмуртию из Курганской области в 1981 году. До революции же и в первые десятилетия Советской власти в прикамских селах о рапсе и не слыхивали.
