Меня зовут Денис. Я – старший инспектор отдела нетривиальных проблем.
В тот вечер я шёл по парку, вовсю впитывая отдых, и не подозревая, что судьба уготовила мне экзамен – скорый и безжалостный.
Было что-то около 21:00. В свете фонарей кружились неугомонные мотыльки. Было прелестно.
Но вдруг ударила молния. Ударила из моей переносицы. В ежевичный куст под развесистым дубом.
Через какое-то время я сообразил, что я тут, видите ли, не один. Рядом с кустом стоял некий человек, которого там только что не было. Довольно пожилой. В мешковато сидящем сером костюме-тройке. С пёстрой кошёлкой в левой руке.
Старичок поднял на меня взор. Распрямился в плечах. Запустил руку в кошёлку. Выудил оттуда тонкую книжку в мягкой обложке:
– Не изволите ли посмотреть?
Я взял книжку. Это был журнал «Сокол», 1-й выпуск за 1995 год.
– Обратите внимание на оглавление, – промолвил старичок.
Я обратил.
В глаза бросилось название «Увидеть мир по-иному».
– Не правда ли, знакомый рассказ? – промолвил старичок.
– Начинаю припоминать, – признался я. – Этот рассказ повествует о том, как сотрудник отдела нетривиальных проблем Денис пытается застать врасплох некоего Ненякина, который вовсю занимается запрещённой прикладной эволютикой.
– Вы тот самый сотрудник Денис, – промолвил старичок. – А я – тот самый Ненякин. Вы меня узнали?
– Ни в коем случае, – заметил я.
– Не удивительно, – промолвил Ненякин. – Ведь я нахожусь в процессе закидона в неведомое.
– Ну да пусть, – сказал я. – Не это суть важно. А важно то, что моё отношение к вам за все эти годы вовсе не изменилось.
– Знаю-знаю, – промолвил Ненякин. – С одной стороны, ты ничуть не считаешь меня нехорошим. А с другой – ты не можешь не мешать мне заниматься эволютикой из-за твоего служебного долга.
– Да, – сказал я. – Не могу. И потому предупреждаю вас, Ненякин: воздержитесь-ка от своих закидонов в неведомое.
Ненякин потряс кошёлкой:
– Видишь этот мой несессер?
– Ну вижу, – сказал я.
– Так вот, – промолвил Ненякин. – Он и есть причина неугомонности моих закидонов.
– А, – сказал я. – Понял. Вы имеете в виду, что эти ваши закидоны происходят вне зависимости от ваших желаний? Исключительно из-за присутствия при вас этой живописной сумочки?
– Типа того. И в доказательство сего мы сейчас поучаствуем в одном забавном аттракционе под названием Вечерний Лабиринт, – Ненякин выудил из кошёлки бумеранг, размахнулся и швырнул его куда-то в район павильона-кафе возле аллеи. Подождал эдак с минуту и сообщил:
– Бумеранг не возвращается.
– Это хорошо или плохо? – спросил я.
Ненякин чугунно посуровел:
– Это просто замечательно. Это означает, что Вечерний Лабиринт готов к запуску. А вот, кстати, и он. Вечерний Лабиринт, то бишь.
На первый взгляд, ничего, казалось бы, не произошло. Мир всё так же пребывал в состоянии постоянства. Но это только на первый взгляд. При повторном, более пристальном на него смотрении, обнаруживалось, что мир-то, оказывается струится каким-то необычным образом. Эдакое дрожащее мерцание перекатывалось глухими волнами по всей его распростёртости. Будто круги от упавшего в воду камешка.
Приглядевшись, я понял, что струйность мира кроет в себе зародыш появления из небытия чего-то внезапного. К примеру: тот самый павильон-кафе, к которому улетел бумеранг, подёрнулся серебристыми искорками, рассыпавшимися веером, после чего рядом с ним вдруг возник какой-то человек. Возник как бы из ничего, на пустом месте. Совсем не по-летнему одетый в синий пуховик, треух и валенки.
Человек в пуховике помахал ладошкой издалека:
– Сейчас к вам пожаловал не абы кто. Сам Хрумкин наведался в эти окрестности, где, к счастью, в данный момент и соизволит быть Вечерний Лабиринт.
Я посетовал мысленно на свою неосведомлённость и сказал:
– Да что же это такое, этот Вечерний Лабиринт?
Хрумкин перемялся с ноги на ногу:
– Итак. Кто будет объяснять? Я или маэстро Ненякин?
Маэстро Ненякин заглянул в кошёлку и промолвил:
– Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы поведать-таки правду о Вечернем Лабиринте, этом сакральном проявлении неведомого.
– Лады, – сугубо отстранённо произнёс Хрумкин. – Сейчас поведаю. Только перед этим валенки поглажу.
– Не намерен, стало быть? – вздохнул Ненякин.
– Что-то не очень-то и хотелось бы, – подтвердил Хрумкин.
– Ну что ж, – Ненякин водрузил себе на нос пенсне из кошёлки. – Тогда придётся поведать мне.
И он поведал:
– Однажды утром, когда пташки чирикали за окном, я внезапно понял, что дело-то, оказывается, вовсе не в эволютике. Эволютика что? Инструмент для настроя на видение мира по-иному. Не более того. Зато сам предмет видения – вот великое неведомое, достойное внимания. Что мы знаем о другой цивилизации? Ничего конкретного. Лишь то, что она занимает место в параллельном эволюционном измерении. Её пласты – в большинстве своём – нами не просматриваются. При помощи эволютики мы можем воспринять только ничтожные крохи от её целого. Какие крохи? К примеру, Вечерний Лабиринт. Так названо одно из событий, осуществляемых иной цивилизацией. Которое подвластно нашим органам чувств. Мы зрим лишь, скажем, прописные буквы в некоем тексте. Остальные же нами не то чтобы непонятны – они нами вообще не наблюдаемы.
Тем временем пришло некое необычное. Эдакий плавающий экран. В воздухе виделось изображение, похожее на абстрактную картину, которое постепенно менялось, и исподволь утекавшее в сторону, лишь стоило задержать на нём свой взгляд.
– Дело мастера боится, – воскликнул Хрумкин.
– Что он имеет в виду? – спросил я у Ненякина. Тот сжался и промолвил:
– Почему ты воспринимаешь мою речь словом «промолвил»?
Я пожал плечами:
– Так уж получается. Вы только не обижайтесь.
– Ладно. Не буду, – промолвил Ненякин. – Что касается упоминания Хрумкиным мастера, то он подразумевает, что это он – мастер. Непревзойдённый агент из шпионской организации «Аксцендер», занимающейся прикарманиванием новых горизонтов.
– Вот даже как? – сурово свёл брови я.
В таком разе придётся мне свернуть эту их тут лавочку. Потому что, во-первых, недопустимо привлечение прикладной эволютики. А, во-вторых, ещё более недопустимо, чтобы «Аксцендер» запускал свои лапы в невиданные технологии иной цивилизации.
– Да, – промолвил Ненякин. – Эволютика – тот ещё фрукт. Запросто эдак привлекла Вечерний Лабиринт. Который плавно перетекает в Ночной Автобус…
– Ночной Автобус? – встрепенулся Хрумкин. – Это ещё что за хрень?
Ненякин быстренько зыркнул по сторонам. Удовлетворённо тряхнул головой:
– Та ещё хрень. Вот увидите.
Миг наступления смены я прозевал. Внезапно понял, что уже нахожусь внутри автобуса, который едет не спеша по ночному городу.
Автобус ехал. Шпион Хрумкин увлечённо таращился в окно. Ненякин сосредоточенно копался в кошёлке.
Место водителя пустовало. Руль крутился сам. Странно, но это не вызывало никаких опасений. Как будто так и надо.
Хрумкин развесело щёлкнул пальцами:
– Ну и дела! Оказывается, моя миссия круче крутой.
От избытка чувств он подкинул шапку вверх…
Шапка не возвратилась.
Ненякин отмахнулся:
– Перестань! Тоже мне, миссионер выискался. У меня, кстати, миссия поважнее будет.
– Это как? – Хрумкин покосился на потолок. Шапки своей не увидел. Однако ничуть от этого не расстроился.
Ненякин запустил руку в кошёлку. Промолвил:
– Есть у меня одно приспособление. По внешнему виду выглядит как флэшка. Обыкновенная флэшка на 108 Гигов. Однако это вовсе не флэшка. Это контактный заменитель.
Я спросил:
– Расшифруйте, пожалуйста, господин Ненякин, что вы подразумеваете под словами «контактный заменитель»?
Ненякин ещё покопался в кошёлке. Радостно воздел руку:
– Да вот же он! Контактный заменитель, предназначенный для предотвращения неожиданностей. Никакие внезапности не страшны, когда он подключён.
– Ясненько, – хмыкнул Хрумкин. – А как его подключать?
Ненякин поискал глазами:
– Ага! Вот, же он, разъёмчик ладный! Прямо в воздухе торчит. Значит, сюда мы и подключимся.
Я обалдело смотрел, как Ненякин втыкает флэшку в пространство перед собой на уровне груди. И тотчас же вспыхнули огненные буквы сбоку от флэшки.
«ЦАП-ЦАРАПКИ», – возвещали они.
Хрумкин оторопело пробормотал:
– А почему это мы наблюдаем русские буквы? А где же сакральные письмена иной цивилизации?
– Некогда мне тут с вами рассуждать, – промолвил Ненякин. – Вот-вот в ЦАП-ЦАРАПКИ уткнёмся. ЦАП-ЦАРАПКИ – это неугомонное проявление Неведомого. Оно – Неведомое – будет набрасывать на нас свои устремления.
Автобус колыхнулся вправо. Притормозил. Распахнул свои двери.
К автобусу подошли двое людей в синих джинсовых комбинезонах. Они несли сложенную стремянку. Пока они грузились в автобус, Хрумкин принялся причитать.
– Да что же это такое делается? – ныл он. – Почему я, вместо того, чтобы заниматься чем-нибудь действительно полезным, вынужден торчать тут, ожидая, когда Неведомое снизойдёт до своего появления? Где это я ауру мою не засветил поярче? Когда это я карму мою не подровнял?
Ненякин удручённо промолвил:
– Ну всё! Не убереглись! ЦАП-ЦАРАПКИ вышли из берегов.
– Это как? – спросил я.
– Очень просто. Теперь нас будут преследовать разные навязчивые идеи.
– Например? – потребовал разъяснения Хрумкин.
– Например? – Ненякин вздохнул. – Например, мы сейчас будем вовлечены вовсю в тему спасения нашей цивилизации.
– Мы можем ехать, – подал голос один из людей со стремянкой.
– А чего это вы раскомандовались? – взъярился Хрумкин.
– Это твои коллеги, – промолвил Ненякин. – Под псевдонимами Пардон и Вуаля.
– Я Пардон, – сказал тот, что повыше.
– Я Вуаля, – сказал тот, что потолще.
Тема спасения нашей цивилизации такова, что недопустимо даже касаться её, подумал я. Но если уж она затронута, то необходимо во что бы то ни стало вывести её в благоприятное русло.
И я медлить не стал. Мгновенно приступил к спасению. Для этого прежде всего убедился в том, что мне известно, откуда угроза проистекает. От Пардона и Вуаля. Это мне моя интуиция подсказала. Прямо так и прокричала внутренним голосом. Дескать, данные гаврики причастны. И надо бы их нейтрализовать. Что ж. К этой нейтрализации я и приступил. Прицепился своим вниманием к их стремянке. Понимая, что неспроста она им нужна. С её помощью они намерены уничтожить нашу цивилизацию. Подонки.
– Мы вовсе не подонки, – проверещал Пардон.
– А кто же вы? – хмыкнул Хрумкин.
– Мы всего лишь странники на этом фейерверке Неведомого, – проквакал Вуаля.
Итак, стремянка. Надо её устранить, пока не поздно.
Пока я решал, как это сделать, гаврики шпионы установили её посреди автобуса, поднялись по ней один за другим, и скрылись где-то наверху.
Всё понятно, подумал я. Потолок автобуса – иллюзия. Нету его. Вместо него – лишь видимость потолка.
– Ясно теперь, куда моя шапка подевалась! Там она! На крыше автобуса! – Хрумкин мгновенно подскочил к стремянке, да и сверкнул пятками, метнувшись вверх. Через секунду его в автобусе уже не было.
– Быстрый какой, – прокомментировал Ненякин.
– Я такой! – вновь появился Хрумкин, соскользнув по стремянке на пол. В руках он, помимо треуха, держал пластиковое ведро. – Вдобавок я очень и очень полезный.
– Наверное, твоя полезность заключается в том, что ты приволок средство против гибели нашей цивилизации? – предположил Ненякин.
– Да, – захлопал глазами Хрумкин. – Вот это ведро поможет нам.
– Как? – спросил я. На самом деле мне уже подумалось, что я знаю, «как». Но не спросить я не мог. Необходимо было утрясти детали операции по спасению.
Хрумкин выжидательно уставился на Ненякина. Тот промолвил:
– Надо надеть ведро на башку Пардону или Вуаля. Да и постучать по нему колотушкой.
Ненякин извлёк из кошёлки киянку, воинственно помахал ею.
Я прокрутил в голове возможные варианты развития событий. Остановился на том, где подонки шпионы полностью нейтрализованы.
Так. Ведро пусть пока побудет у Хрумкина. А колотушка – у Ненякина. Я же отправлюсь на поиски гавриков в джинсовых комбинезонах.
И я отправился. Потопал вверх по стремянке.
Смена декораций произошла неуловимо. Только что я был в автобусе, курсирующим по тёмным улочкам ночного города. И вот я уже на высоком травянистом холме.
Я оглянулся по сторонам. А место, оказывается, хорошо знакомое. Чуть поодаль – тот самый развесистый дуб, возле которого я сегодня Ненякина повстречал.
Только вокруг светло как днём.
Я посмотрел на часы на руке. 6:30. Стало быть, утро. Значит, налицо переход не только пространственный, но и временной.
Ну что ж. Пусть.
Я отметил, что стою на верхней ступеньке, находящейся на уровне травы. Кроме этой ступеньки, вся остальная лестница была не видна.
Я спустился по стремянке вниз, и вновь очутился в автобусе.
Что же дальше?
– А дальше – новая надпись у контактного заменителя, – промолвил Ненякин.
Действительно. Светящиеся буквы возле флэшки гласили: «УТРЕННИЙ РЕЙД».
– Что это значит? – нетерпеливо осведомился Хрумкин.
– Это значит, что мы вступаем в эпоху утряски Неведомого. Утряски его в состояние полной безопасности для нашей цивилизации, – Ненякин воинственно помахал киянкой.
– Будем надеяться, что это так, – сказал я.
Немного подождали. Ничего нового не произошло. Наконец Хрумкин произнёс:
– И какие теперь наши действия?
Ненякин подмигнул и промолвил:
– Предлагаю отправиться в утренний рейд. Раз уж о нём нам поведало Неведомое.
– Присоединяюсь, – сказал я. – Предлагаю подняться по лесенке. Потому что там, наверху, утро-то и есть.
– Да, – поддакнул Хрумкин. – Я тоже в этом убедился. Когда там шапку свою возвращал.
Что ж. Не теряя времени, взошли по стремянке в утро. Огляделись. И поняли, что черти, оказывается, не дремлют.
Черти были повсюду. Мохнатые, с рогами, с хвостами. Они деловито шастали по округе, перетаскивая с места на место большие пыльные мешки, чем-то туго набитые.
– Что они делают? – удивлённо спросил Хрумкин.
– Это и ежу понятно, – сердито промолвил Ненякин. – Они готовят тотальный нам конец.
Каким таким образом? Неужели можно осуществить капут, просто двигая мешки? Или не просто?
– Да, – кивнул Ненякин. – Конечно же, не просто. Тут задействованы некие потусторонние обстоятельства.
Необходимо было что-то предпринять. Но что?
Один из чертей приблизился:
– Ничего у вас не выйдет.
Почему? – подумал я.
– Я мог бы набить вам морды, – ответил чёрт. – Но я воздержусь. Потому что этого не потребуется. Ваши установки на реальность и так уже сдвинуты в полосу уничтожения человечества.
Ненякин тяжко вздохнул и опустил глаза:
– Мне искренне жаль. Что я привёл вас сюда, дорогие Денис и Хрумкин. Сюда, в это средоточие негатива. Из которого, похоже, выпутаться никак не получится. Но я в этом совершенно не виноват. Включение эволютики происходит независимо от моего желания или не-желания. Такова, видимо, моя карма – затаскиваться туда, где черти зимуют. Эти лохматые представители враждебной цивилизации.
– Ничего, – подбодрил его хлопком ладони по плечу Хрумкин. – Сейчас я ему «стопой вихря» по харе его поросячьей заеду…
И заехал. Правда, при этом вовсе не в чёрта угодил. Попал своей «стопой вихря» по киянке в руке Ненякина, выбив её так, что она улетела далеко в кусты малины.
– Вот так, – прохрюкал чёрт. – Все ваши поползновения обречены на провал.
– А зачем это вам мешки? – находчиво промолвил Ненякин.
Чёрт трепыхнул хвостом:
– Это вовсе не ваше дело. Но, так и быть, поделюсь. Мешки эти, конечно же, не простые. Мешки эти – запуск оружия под названием «ЗАВЕСА». Обратите внимание на небо.
Обратили. Всё небесное пространство занимали висящие на уровне облаков средневековые замки на скалах.
– Что вы видите? – спросил чёрт.
– Видим странную картину, – хмыкнул Хрумкин.
– О, да! – зашёлся в хохоте чёрт. – Эти замки почти готовы к тому, чтобы обрушиться на землю, придавив тем самым вашу ничтожную цивилизацию.
Почти? – подумал я.
– Почти, – вновь хихикнул чёрт. – Осталось самое малое. Достаточно ещё немного подвигать мешки, и скалы в небе придут в полную боевую готовность.
– Что нам надо забацать, дабы устранить сие зависание? – задал вопрос в воздух Хрумкин, отчаянно похлопывая глазами.
Ненякин вопросительно глянул на меня.
Я кивнул и сказал:
– Сдаётся мне, что всё это – блеф.
И пояснил:
– Как же они собираются обрушивать скалы на землю? Ведь тогда и их самих придавит тоже.
– Не тоже, – невероятно радостным тоном объявил чёрт. – Ведь всё дело в том, что замки эти упадут не сюда, не в данное параллельное эволюционное измерение, а в другое, в котором находится человечество.
– Ну, тогда не знаю, – огорошенно признался я. – В эволюционных измерениях я не силён.
– Всё-то вы знаете, дорогой наш разведчик Денис, – сердито топнул ногой Ненякин. – Давайте-ка, соберитесь. Да и выдайте рецепт спасения Земли.
Я бросил взор на нависающие замки.
– Да! – развесело брякнул чёрт. – Вы правильно туда посмотрели. Дело в том, что уже практически началось. Обратите внимание на то, как скалы начинают сыпаться камнями.
Что же делать? Что же делать?
Что предпринять?
И в этот момент меня осенило. Мне подумалось, что всё сейчас происходящее – результат сдвига нашего восприятия. То есть, мы переместились туда, где новая полоса реальности – другое эволюционное измерение, в котором присутствует иная цивилизация, весьма враждебная. Но ведь этим сдвигом можно управлять. Всё зависит от нашего намерения: как подумается, так и будет.
А подумалось вот как. Пускай-ка враждебность этой иной цивилизации сама себя и устранит.
– И правильно! – промолвил Ненякин. – Пускай!
В данную событийную установку верилось не очень. Но иного выхода не было. Приходилось всё-таки верить.
И только я подумал о благоприятном повороте, как всё и произошло. Из-за ближайшего сарая выбрели Пардон и Вуаля. Они были всецело заняты тем, что отбирали друг у друга оранжевое пластиковое ведро.
Вот Вуаля рывком выхватил ведро. Ловко надел его на голову Пардону. Метнулся к малиннику. Вернулся оттуда с киянкой. И принялся стучать ею по ведру.
– Ой! – завопил Пардон. – Ты что делаешь?
– А фиг его знает, – сурово ответствовал Вуаля, продолжая бить киянкой. – Наверное, что-то подходящее.
– Можно, я скажу?! Можно, я скажу?! – затряс поднятой рукой Хрумкин.
– Можно, – разрешил Ненякин.
– Отметьте, пожалуйста: замки в зените вдруг куда-то подевались.
Я глянул вверх. Действительно. Замков там уже не было. Были барашковые облака в бездонном синем небе.
Чертей тоже не было. Они как сквозь землю провалились.
Тем временем Вуаля перестал колошматить беднягу Пардона. Снял с того ведро:
– Ну, всё. Угроза человечеству устранена. Причём полностью.
Можно было облегчённо вздохнуть. И мы вздохнули.
– А здорово, что я в валенках! – заметил Хрумкин. – Самая пора завалиться с ними на печку.
Я посмотрел вокруг и понял, что в парке находятся русские печки – много, рассредоточенные в случайном порядке.
– Это моя! Это моя! – бросился Хрумкин к одной из них. – Сейчас как завалюсь!
Другая русская печь, расположенная чуть поодаль, показалась мне как-то связанной со мной.
– Да, – подтвердил Ненякин. – Каждая из этих печей соответствует одному из людей.
Я подошёл к своей печи. Заметил, что на её передней стенке – светящийся золотисто объект в виде бублика.
– Это Золотая Суть, – объяснил Ненякин. – В данный момент она пребывает в релаксации. Как и остальные Золотые Сути других печей.
– Ясно, – сказал я. – Своего рода жест доброй воли со стороны иной цивилизации. Как же всё-таки замечательно, что мы сместили своё внимание в полосу, где Неведомое добро к нам.
– Сдаётся мне, что сей сдвиг – не последний в череде таких сдвигов, к которым привела и будет приводить прикладная эволютика, – промолвил Ненякин. – Да. Всегда будет всегда.
