Как меняется жизнь некоторых видов птиц при освоении человеком просторов тундры?
В 1970–1980-х годах автор принимал участие в исследованиях по важной для Севера экологической проблеме – влияние человека на природу тундры. Основным полигоном для такой работы стала «Большая Воркута». Притяжение северных поселений оказалось значимым не только для людей, но и для разнообразных видов птиц.
Птицы осваивают Воркуту
В зоне освоения природные экосистемы трансформируются под влиянием целого комплекса изменившихся условий среды – запылённости почвенно-растительного покрова, загрязнений сточными водами, появления искусственных субстратов и многих других факторов. Обилие помоек и свалок, множество перспективных мест для гнездования (чердаков, застрех, заброшенных строений и т. п.), посадки древесно-кустарниковых пород с целью озеленения населённых пунктов, появление больших площадей рукотворных «лесов», сходных с настоящим лесом, улучшают кормовую базу и привлекают потенциальные виды птиц-переселенцев, в основном обитателей лесной зоны.
В случае «Большой Воркуты», возможно, сыграло и её местоположение: она находится всего в сотне километрах к северу от границы островных лесов, лесотундры и долин крупных рек (Усы, Роговой и др.). По этой причине сюда залетают экзотические для региона виды, например, утка-огарь, множество куликов, мелких воробьиных и хищников. К концу 2010-х годов таких вселенцев было известно несколько десятков, их количество и состав из года в год могут меняться, но это естественный процесс.
Из представителей птиц лесной полосы здесь обнаружены и ушастая сова, и чибис, и свиристель, и поползень, и синицы (большая, гаичка и московка). А также дрозд-рябинник, зяблик, дятлы (большой пёстрый и трёхпалый), щур, голубь сизый и воробей домовый. Одни из них появляются нерегулярно, залетая сюда в благоприятные для их инвазий годы, и держатся в освоенных ландшафтах несколько месяцев, видимо, благодаря благоприятным погодным условиям. Другие же становятся настоящими «городскими» обитателями, встречаясь круглогодично.
Рассказать о каждом виде залётных птиц не представляется возможным. Но о тех, с кем встреча в тундре всё же неожиданна, стоит отметить. Вот, например, чибис, которого мы встречали в 1970-х и 1980-х годах на сеяных лугах близ совхоза «Западный», у посёлка Строительный. Увидев летавшую над сеяным лугом птицу, затянувшую свою знаменитую песню, мы поняли, что тут находится гнездовой участок пары чибисов, и они защищают своё «поместье». Увиденное и услышанное ассоциируется с картиной весеннего или летнего подмосковного луга где-нибудь в пойме реки Клязьмы или верховий Москвы-реки, в районе биостанции МГУ, под Звенигородом, где мы студентами проходили летнюю практику.
Во время одного из учётных маршрутов птиц в июле 1977 года удалось обнаружить место гнездования пары чибисов. Птицы устроили гнездо на небольшом острове, поросшем осокой и расположенном посредине озера, находившемся на соседнем с сеяными лугами участке нетронутой тундры. Чибисы выбрали именно это место, чтобы его не достали человек или собаки.
Другой пример. Древолаз – большой пёстрый дятел. На северо-востоке Большеземельской тундры он впервые появился в 1970-е годы. Его не раз удавалось наблюдать в очаге антропогенного освоения, например, в городском парке Воркуты, в посадках древовидной ивы – шерстистопобеговой (Salix dasyclados), и на берёзе пушистой (Betula pubescens), в городском аэропорту или окрестностях пос. Юр-Шор.
Пребывание этого вида дятлов в безлесной тундре было для него непривычным. Обнаруженные в начале августа 1977 года в окрестностях пос. Юр-Шор самец и самка держались в мелкобугристой кустарниковой тундре. Самка перелетала в поисках корма с одной невысокой ивы на другую. Странно было видеть настоящего лесного обитателя среди низких тундровых кустарников. Но, видимо, найти себе корм птицы даже в очаге хозяйственного освоения не могли. Тогда же в Воркуте была найдена одна из таких залётных птиц: исхудавшая самка лежала на земле.
В августе 1981 года мы встретили большого пёстрого дятла в 70 км севернее Воркуты, в пос. Хальмер-Ю, где одиночная птица перелетала с одного металлического столба на другой и по привычке пыталась долбить их, считая, что это – стволы деревьев или деревянные столбы освещения. Ближайшие точки, откуда могут залетать дятлы, – фрагменты елово-берёзовых лесов в долине Усы, где они гнездятся. Залетевшие на освоенную человеком территорию птицы держались в течение всего лета.
Птицы-синантропы
Среди залётных видов птиц особую группу составляют те, что за несколько десятилетий стали характерными обитателями освоенных ландшафтов. Это – представители лесной зоны и юга европейской России, так называемые виды-синантропы, приспособившиеся к жизни вблизи человеческого жилья. Таковыми, например, являются голубь сизый, воробей домовый и врановые.
Воробей домовый стал одним из первых видов синатропов, достоверно отмеченных в очаге освоения ещё лет 70 назад. Зоологи видели воробьёв тут уже в 1950-х годах. Замечали их и местные жители. Вспоминает воркутинец Александр Калмыков, переехавший в Воркуту в начале 1960-х годов: воробьи «появились очень давно и сначала жили около конюшен и ферм. Лошадей было достаточно». В таких местах для птиц было много корма – семян и т. д., мест, куда можно было спрятаться в холода, а в деревянных строениях воробьи гнездились.
Постепенно освоившись, воробей домовый стал осёдлым видом, круглогодично населяющим город Воркуту и посёлки Воркутинской промышленной агломерации.
Птиц часто встречали на улицах в сообществе с другими «шумными» городскими видами – голубями, грачами и серыми воронами. Добавлю мнение Александра Калмыкова: местные воробьи «человека побаиваются, ведут они себя как-то настороженно, стараются в кустах сидеть. Кормятся среди городских голубей, так как проворней их. Стайки совсем небольшие, не увеличиваются и не исчезают. Когда кормят птенцов на земле, теряют бдительность и подпускают близко. Как и у голубей вижу у них отмороженные лапки». Последний факт весьма обычен: птиц с отмороженными частями лап можно наблюдать даже в Москве, где они, как и голуби, неуклюже прыгают по асфальту на своих культях.
Время появления на Севере голубя сизого – первая половина 1960-х годов.
Их, видимо, завезли сюда голубеводы. По воспоминаниям Александра Калмыкова: «В 1968 [году] голуби уже были, но очень мало. Держались они, как и воробьи, около конюшен и ферм. Почему-то голубей держали в голубятнях, и я мог видеть в полёте прирученных, свободно сидящих на земле не помню». Замечу, что в том же году в парке г. Воркуты, в мае, он наблюдал залетевшего в Заполярье скворца.
Со временем птицы улетали из голубятен, селились по чердакам, заброшенным строениям и иным подобным местам, благополучно размножились, образовав довольно многочисленную популяцию, населившую «Большую Воркуту». Поведение местных голубей, как и везде, назойливое. Александр Калмыков отмечает: «Голуби на голову сядут и норовят пакет из рук выхватывать. Интересно бывает наблюдать, как голуби сидят по кругу, в центре которого лежит кошка. Удивляюсь тому, как птицы определяют безопасную дистанцию».
Врановые в антропогенном ландшафте
Неотъемлемым компонентом сложившейся синантропной фауны птиц Воркутинского оазиса являются врановые – серая ворона, грач, галка, вόрон и сорока. Здесь они обычно держатся вблизи жилья. Благополучие существования их популяций в течение всего года, особенно в трудный для птиц зимний период, надёжно обеспечивают свалки, помойки, скопления органических отбросов, обитающие здесь крысы и мыши, и множество мест укрытий.
По аналогии с заносными травянистыми растениями из лесной зоны и с юга, например, серая ворона и сорока расселялись здесь вдоль Северной железной дороги, идущей вблизи долин рек Воркуты и Усы. На этом маршруте оба вида птиц обосновывались вблизи жилья – станций и отдельно расположенных домиков обходчиков, адаптировались к новым условиям и далее распространялись на север.
К настоящему времени в «Большой Воркуте» серая ворона доминирует по численности и встречаемости среди врановых. Её первые гнездовья в пределах освоенных ландшафтов были обнаружены в 1970-х годах в реликтовых пойменных ивняках, в зоне рекреации местного населения и вблизи жилья. Приуроченность мест гнездования к ивняковым зарослям, которые заменяют серой вороне настоящие деревья, – характерная биологическая особенность вида, «перенесённая» в тундру из области основного ареала в лесной полосе.
Уже лет через 15 после первых находок гнездящихся пар серая ворона существенно расширила свой ареал на освоенной территории, заселив не только пойменные ивовые леса, рощицы и куртины ивы шерстистопобеговой в долине Воркуты, но и многих средних и мелких её притоков. В освоенном человеком местном ландшафте серая ворона заняла все подходящие естественные гнездовые местообитания и перешла к гнездованию на металлических и деревянных опорах ЛЭП. Ежегодно её численность возрастала. Учитывая, что в сезон размножения вороны держатся в основном по долинам рек, плотность их гнездования на рубеже 1980–1990-х годов в расчёте на 100 км2 речной долины около г. Воркуты достигала 35 пар, расстояние между гнёздами от 300 м до 2 км. Тогда же была оценена примерная общая численность гнездящихся тут серых ворон – не менее 120 пар, причём 75% популяции сосредоточено близ города и по долине р. Воркуты, где вблизи проходит Северная железная дорога. Осенний подсчёт вероятной общей численности северной популяции серой вороны на тот период составил примерно 1200 особей (взрослых птиц и подросших птенцов). Большая их часть в сентябре стаями по 100–150 особей вдоль Северной железной дороги откочёвывала на юг, но часть всегда оставалась зимовать. Предполагаю, что по прошествии десятилетий со времени этих учётов численность этого вида могла увеличиться.
Два интересных факта, касающихся серых ворон Воркуты. Это птица так обжилась, что, как писал мне Александр Калмыков, он «видел ворон, едущих «зайцем» на вагонах поездов». Гнездостроительная деятельность «воркутинских» серых ворон имеет определённое положительное значение для других залётных видов – мелкого сокола, дербника, и ушастой совы. Нередко они заселяют старые вороньи гнёзда в пойменных ивняках в рекреационной зоне долины р. Воркуты.
Исключением из птиц-синантропов группы врановых является вόрон. Он – «местный» житель, обитает в дикой природе, в тундре и на Полярном Урале, где селится на скалах по долинам рек. В 1970-х годах, совершая маршруты по притокам р. Воркуты, мы встречали его гнёзда и птенцов-слётков, в частности, на известняковых скалах в низовьях ручья Из-Юр-Вож и у цементного завода близ пос. Северного.
Предположу, что переселение вόрона в город из дикой природы было постепенным. Сначала они переселялись поближе к человеческому жилью только с наступлением зимних холодов и даже облюбовали жилые дома. Так, например, в январе 1984 года птиц видели в центре Воркуты, сидящими на крышах домов.
Возможно, это были первые попытки освоить городскую среду, как надёжное место кормёжки и более комфортных зимних условий.
Позже часть местной популяции вόронов совсем переселилась на территорию Воркуты и окружающих её посёлков, где птицы успешно размножались и выводили потомство. Вόрон так прижился в городской черте, что уже не боится ни человека, ни домашних собак. В этой связи характерную сцену описывает Александр Калмыков: «Слёток из гнезда [вылетел]. На крыше дома сидела и орала его мамаша, но пса не отгоняла. Сам управлялся, человека совершенно не боялся. Ходил по двору, пока собака не прибежала. Но, на всякий случай вспорхнул на скамейку».
Как и у серой вороны, гнездостроительная деятельность вóрона имеет существенное значение для возможного вселения других птиц. Так, например, в его старых гнёздах селится кречет, успешно осваивая обширные территории безлесных равнинных тундр.
«Большая Воркута» – северный предел ареала сороки. В самом начале она гнездилась в густых пойменных ивняках, выбирая места рядом с посёлками или домами железнодорожных обходчиков. Её первые попытки «заселения» тундры были неудачны. Хотя птицы строили гнёзда, откладывали яйца, но птенцы не выводились.
Постепенно сорока освоила городскую среду. В 1980-х годах одно из её первых городских поселений Александр Калмыков обнаружил в посадках осины дрожащей (Populus tremula) на газоне вдоль городской больницы.
В настоящее время сорока уже стала обычным видом и вовсю селится в посадках древовидных ив и других древесно-кустарниковых пород в жилых кварталах, устраивая тут из года в год свои гнёзда. Известны случаи, когда старые гнёзда находили неподалёку друг от друга, на расстоянии до 100 м. Птицы настолько «осмелели», что гнездятся даже в самых удивительных местах на жилых постройках.
Одинокая птица в стае серых ворон
Из истории других врановых – грач на первых порах (в начале 1970-х годов) тоже был залётным гостем. Птицы держались в крупных стаях неразмножающихся серых ворон на свалках у посёлка Северного и возле города. Позже он стал «летающим видом», т.е. не размножающимся в пределах данной области, но регулярно появляющимся в летний период. Сейчас и вовсе часть птиц остаётся на зиму вместе с голубями и серыми воронами, добывая корм на свалках и помойках. Видели в Воркуте и галку. Одиночная птица в стае серых ворон зарегистрирована 28 мая 1989 года в районе шахты «Северная». Гнездится ли она здесь или нет, пока не установлено.
Птицы-хищники
Воркутинская агломерация привлекает хищных птиц из окружающей тундры. Так, во время исследований я и мои коллеги-орнитологи наблюдали повышенную концентрацию видов аборигенного комплекса – длиннохвостого поморника и канюка мохноногого (или зимняка) у окраин населённых пунктов, на сельскохозяйственных полях и сенокосах, а, самое главное, – на свалках и помойках. Этих хищников привлекает благоприятная кормовая база – обилие крыс и мышевидных грызунов, селящихся в коровниках и выброшенной соломе и поблизости от этих мест.
Гарантированная обеспеченность пищей в любое время года, в частности, в гнездовой период, вблизи человеческого жилья, возможно, – одна из причин гнездования поморника у самых окраин посёлков. Например, в 1970-е годы я находил их гнёзда с кладками даже в 200–250 м от расположенных у окраин пос. Ворга-Шор гаражей.
Огни большого города
Канюки активно используют инженерные сооружения – опоры ЛЭП в качестве мест гнездования, устраивая их на высоте 20–25 м над землёй. Возможно, привязанность к опорам ЛЭП – своеобразная защита от возможного разорения людьми (ведь в тундру в летний период устремляются грибники и собиратели ягод, часто с собаками, а это – фактор беспокойства для птиц и их потомства) и хороший обзор территории для таких охотников, выискивающих своих жертв с большой высоты. Интересен такой факт: мы подсчитали, что в начале 1980-х годов, например, на участке ЛЭП от Воркуты до пос. Хальмер-Ю (по прямой это примерно 70 км) находится 20–25 гнёзд канюков. Подобная плотность этих хищных птиц, имеющих обширные индивидуальные охотничьи территории, – удивительно высокая. Помимо благоприятной кормовой базы она связана именно с наличием удобных мест для устройства гнёзд. Наше предположение подтвердилось: притяжение большого северного города и его окрестностей оказалось значимым не только для людей, но и для большого количества интересных видов птиц.
