Иногда так бывает. Живёт человек, увлекается каким-либо делом и со временем начинает всё более убеждённо думать, что уже постиг он все тайны этого самого дела. У человека появляется чрезмерная уверенность, а зачастую и необоснованная успокоенность в тех ситуациях, в которых её как раз и не должно быть. Однако, его величество Случай иной раз заставляет совсем по-другому взглянуть на себя и на подобные мысли.
«Они там повсюду»
Было время, когда и я считал, что уже знаю все тайны леса. И поэтому везде и всегда, в любое время дня и ночи, в любой российской таёжной глухомани чувствовал себя уверенно и смело. Уходил я в тайгу на срок до месяца, бывало и на сотни километров от ближайших селений и чувствовал себя в лесу полным хозяином.
Конечно, это громко сказано, ведь всем известно, что в тайге хозяин – Михаил Топтыгин. Признавал это я безоговорочно, относился к нему с уважением и никогда с ним не «спорил». Мне везло практически всегда. События развивались так, что мы с ним никогда не переходили друг другу дорогу. Мало того, во всех своих лесных скитаниях я только несколько раз вплотную сталкивался с медведем, хотя и приходилось бывать в самых настоящих медвежьих «царствах». Позднее, в разговорах, охотники удивлялись: «Как?! Ты находился в тех местах и не видел медведя!? Да они там повсюду!»
Конечно, иногда очень страшно, когда слышишь, что хозяин тайги ходит рядом с тобой, недовольно поругивается или хрустит сучьями в зарослях, нехотя отходя в сторону с твоего пути. Случается и так, что ночью собаки то и дело бросаются с лаем в лесные дебри, а возвращаются к костру со вздыбленной шерстью. Кто там ходит? Они знают, а охотник может только предполагать. В такие моменты, конечно, уже не до сна. И ружьё – вот оно наготове. И сам ты уже не у костра, а рядом – за стволом дерева. Ну, а что остается делать в такой ситуации? Оказался ты здесь по своей воле – в тайгу пришёл сам. Надеяться не на кого. И потому спасение может быть только в спокойствии, хладнокровии, железной выдержке и надежде, что всё обойдётся. В основном в таких случаях есть верное ружьё, охотничий нож и топор. Всё это и придаёт дополнительную уверенность. Конечно, может помочь ещё и собака. Однако собаки разные бывают. От некоторых при встрече с медведем не только помощи ждать не приходится, а то и наоборот – жди беды.
Счастье в общении
В сложные моменты очень важно не паниковать, тщательно хладнокровно всё продумывать и действовать, а не опускать руки. Только так и можно сгладить возможные тяжёлые последствия для себя – сохранить здоровье, а зачастую и жизнь. Другого выхода просто нет, поскольку в лесу ты один.
Бывает и так: ты в тайге, а с тобой нет ни ружья, ни собаки. А медведь-то, вот он! Здесь, рядом. Тебе страшно. К тому же, до определённого момента в мозгу доминирует мысль: «Я же с добром пришёл сюда, значит добро и получу от окружающих лесных жителей». Это сейчас мне стало понятно, что это – опаснейшее заблуждение. А по молодости я так и думал, что этот подход идеален и всегда сработает.
По своему опыту я знал, что в далёкой тайге опасаться нужно прежде всего человека, и всегда старался избегать встречи с ним. Одежда моя всегда гармонично сливалась с лесной средой, и вести себя в лесу старался так, чтобы я видел и слышал всех, а меня – никто.
В лесу я чувствовал себя как дома. А у себя дома – кого бояться? И так я сроднился с ним, что лучше для меня не было ничего в жизни. Подростком я пропадал там всё свободное время. Бывало, если учёба со второй смены, так я ещё и утром успевал сходить в чащу. Или на охоту, или просто пробежаться – пообщаться с лесными «приятелями». Часто на меня обижались друзья, так как я предпочитал тайгу всем молодёжным тусовкам.
Лес для меня всегда был на первом месте. Близко ли, далеко ли, днём ли, ночью ли – лишь бы быть мне в этом заветном месте! Часто и вместо школьных занятий я уходил в лес, а портфель прятал до вечера в укромном месте. Ограничивали мои походы только родители, работа по дому и школьные занятия.
Позднее, в своих таёжных скитаниях, я всегда старался уходить подальше от людей, в такую глухомань, где человека и за месяц не встретишь. Тайга манит к себе и, попав в её обьятия, когда ты уже сроднился с ней, – ты обретаешь полное человеческое счастье в общении с ней и её обитателями.
Зловещее шипение во тьме
В начале своих самостоятельных лесных путешествий страх в некоторых ситуациях приходил ко мне даже днём, позднее он стал посещать меня только в тёмное время суток, а потом, как я думал, ушёл от меня навсегда.
Выходит так, если подчиняться страху, – надо сидеть дома. А раз уж ты пришёл в тайгу по своей воле и тебе страшно, то как-то уж побори и страх, и свою неуверенность. Бояться в ожидании какого-либо тяжёлого случая можно днями, часами, а он по факту может и не произойти совсем. Отсюда вывод – так зачем тогда бояться заранее? Получается, бояться надо тогда, когда случай уже пришёл к тебе. Но опять же, страх парализует тебя и мешает исправлять ситуацию. Однако зачастую страх и мобилизует. В общем, страх – это хорошо, если он не руководит тобой, нет паники.
Со временем, пообвыкнув, я уже не боялся в лесу никого и никогда, так как всю жизнь лесную каждого зверька – и малого, и большого в своей местности я знал. Никаких тайн для меня, как я думал, в лесу просто не существует. Считал, что все лесные события можно понять и разумно объяснить. Но вот однажды произошёл Случай.
Одно время я занимался научными исследованиями в УГЛТУ (Уральском государственном лесотехническом университете), которые были связаны с постоянным пребыванием в лесу. В тот день работы по научным замерам была тьма-тьмущая, и я спешил из последних сил, стараясь выполнить максимальный объём. Но всё же никак не успевал, и сумерки застали меня в сосновом бору с подростом из ели.
Было уже почти невозможно рассмотреть показания приборов, когда я вдруг услышал, как дрозды, что расположились на ночлег в густом ельнике, стали проявлять беспокойство. Дело обычное в их компаниях поворчать друг на друга перед сном, да припомнить былые обиды. Однако на сей раз уж что-то сильно они расшумелись, и я поневоле стал посматривать в их сторону. И тут вижу, как ворон, что спал на самой вершине одной сосны, как раз над тем самым местом, где шумели дрозды, резко, точно подброшенный кем-то снизу, взмыл свечкой вверх и поспешно умчался прочь.
Это меня сильно удивило: ведь он уже спал, но сорвался, как обезумевший. И как было мне не прийти в смятение? Ворон находился на недосягаемой высоте для любого хищника и всё равно решил убраться подальше. Ладно дрозды, которые и зайца мимо не пропустят, не поворчав на него. А что так сильно могло напугать большую птицу? Это для меня было непонятно и, хотя беспокойство закралось в мою душу, я продолжал работу, а сам всё посматривал в тревожащую сторону.
Чуть погодя стало совсем темно, пора было подумать о ночлеге. Я направился в сторону лагеря. Двигался с трудом, то и дело натыкаясь в темноте на ветви и стволы деревьев. Видимость была нулевой даже на расстоянии вытянутой руки, но местность я знал как свои пять пальцев и выдерживал нужное направление.
Через несколько десятков метров, уже почти позабыв о случившемся, услышал впереди и чуть правее себя, буквально в нескольких шагах, какое-то зловещее, оглушающее шипение. Точно огромная змея предупреждала меня об опасности. Холодных пресмыкающихся я встречал постоянно, а необычность этого звука в том, что он был очень громким.
Я резко повернулся, чтобы посмотреть, и застыл в ужасе. Звук поглощал меня, и страх охватил всё существо. Руки и ноги, спина… Да что там, всё тело стало парализованным. Я не мог сделать и шага. И застыл, как вкопанный.
Будь что будет
А между тем, сила звука нарастала ещё больше, и шипение стало надрывающимся, а вскоре перешло в захлебывающееся бульканье и хрипение. Словно кровь клокотала в горле раненого зверя. А он, будучи не в силах отомстить врагу, лишь мычал и глотал в злобе и свой голос, и свою кровь, и свою обиду вместе с уходящей жизнью.
В этот момент я прочувствовал все корни волос на голове, будто вес их вырос во много раз, и каждый волосок буквально впился в голову, сковав затылок, словно обручем. Вскоре звук перешёл в следующую стадию. Он стал напоминать истошное, яростное мяуканье … Но враз всё прекратилось.
Будто поражённый молнией, оцепеневший на какое-то время, я всё же пытался держать себя в руках. Подсознательный статус хозяина леса (каковым я себя считал) заставил меня выхватить охотничий нож и, приготовив его для удара, сделать робкий шаг вперёд, затем другой в темноту, к неизвестной опасности… Но и только. На большее не хватило. Стало быть, хозяином леса здесь был кто-то другой, а не я.
Всё так же держа нож наготове, не в силах двигаться в неизвестность, я стал пятиться назад и, огибая опасное место, постоянно держась лицом к нему, передвигаясь вперёд спиной, то и дело натыкаясь на препятствия, добрёл до лагеря. Там я достал топор из рюкзака и положил его рядом с собой. Ружья у меня не было, потому что охотничий сезон в то время был закрыт, да и на полевые исследования его, как правило, я не брал, так как охотиться из-за большого объёма работ не было ни малейшей возможности.
Не зная, чем может закончиться моя нынешняя лесная ночёвка, я достал блокнот. Дрожащими руками, в полной темноте записал на ощупь все подробности случившегося. Всё это время не в силах был отвернуть головы от того места, где кто-то так сильно напугал меня. Время шло, ночная августовская прохлада охватывала тело и надо было как-то устраиваться на ночлег. Кругом тайга, помощи ждать неоткуда и не от кого. Неизвестность пугала, но нужно было действовать. Подумав, я решил: «Будь что будет!».
Взял котелок и, держа топор наготове, начал спускаться за водой к ручью, который находился от лагеря на расстоянии более сотни метров. Тьма была непроглядной, я двигался к ручью, нащупывая ногами тропинку. Сходив за водой, всё также готовый в любую минуту к самому худшему, вскоре разжёг костёр и стало немного спокойнее….
Не спалось. Но вскоре всё же задремал и очнулся глубокой ночью, когда уже взошла луна. Её мертвенно-бледный свет слабо высвечивал окружающие лесные дебри. Было прохладно, костёр слегка тлел и уже не грел даже моего лица. Я приподнялся, чтобы его поправить. И тут со стороны спины, в двух-трёх шагах от меня, кто-то вдруг резко шарахнулся в сторону, ломая кусты и сучья.
Кто это был, определить было совершенно невозможно. Ясно одно – достаточно крупное существо. В другое время я бы с юмором и спокойно отнесся ко всему. Подумаешь, подошёл лесной зверь познакомиться! Привычное дело! А в этот раз мысли были совсем другие…
Припомнил, что несколько лет назад, в самый первый день моего пребывания на этом участке, уже улавливал недалеко от себя необычный звук-крик, который внёс смятение в душу, что в лесу со мной случалось крайне редко. Ничего подобного никогда до этого не внимал. Птица такой звук издать никак не могла, человек тоже. «Может, зверь какой?» – думал я.
В дальнейшем, когда на этом опытном участке приступал к исследованиям и пропадал на нём несколько летне-полевых сезонов, иногда различал какие-то необычные звуки, которые заставляли меня слегка поёживаться даже днём. Однако, эти звуки доносились с достаточно большого расстояния и поэтому такого ошеломляющего состояния, которое пришлось испытать несколько часов назад, они никогда не оказывали. В те моменты больше преобладало любопытство, чем страх.
Этого неизвестного и таинственного обитателя леса прозвал для себя «Бабайкой». Все таёжные звуки за свои многолетние лесные скитания я знал. А эти были совершенно необычными для леса, и поэтому вселяли неуверенность в моё состояние.
Забегая вперёд, скажу, что спустя несколько недель, даже днём с содроганием сердца проходил около этого страшного места. А ведь дневал и ночевал здесь более семи лет. И так привык к нему, что считал этот лес вторым своим домом. Знал тут любой кустик и травку. А все обитатели были моими хорошими друзьями. После этого же случая потерял в своём лесном «доме» былую уверенность. И, видимо, навсегда. Но с тех пор ходил по тайге даже больше, чем прежде, а тотальную самоуверенность всё-таки утратил.
Поближе к костру
Говорил я об этом случае со многими людьми, в том числе и с опытными таёжниками, промысловыми охотниками, зоологами. Но никто толком так ничего и не смог объяснить. Я и до сей поры теряюсь в догадках. Может это была рысь. Как раз в этом месте находился её переход. Она, бывало, заглядывала на стоянку в моё отсутствие. Однажды, после свежевыпавшего снега, видел её следы на своей постели. А может это был лесной леший, которого я просто-напросто достал своим активным и беспокойным присутствием в его доме не только днём, но ещё и ночью.
Сколько лет уже прошло… Но всякий раз, когда я перечитываю свои каракули, что записал в тот момент, у меня бегают мурашки по спине и немеет кожа на затылке, хотя нахожусь в городской квартире. Были в моей таёжной практике и другие интересные моменты, которые до сих пор никак объяснить не могу. Но этот случай по остроте полученных мной ярких ощущений – на одном из первых мест.
Известен похожий эпизод, происходивший в Сибири, в пятидесятых годах прошлого столетия. Тогда крики неизвестного животного буквально терроризировали людей в геологической экспедиции. Ор раздавался глубокой ночью, всегда примерно в одно и то же время. Сотрудники, щадя свои нервы от страшного звука, садились поближе к костру и плотно зажимали руками уши, чтобы только не испытывать этого всепоглощающего леденящего ужаса.
В следующем полевом сезоне в те места поехала специальная зоологическая экспедиция МГУ (Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова). Но тайга молчала, охраняя свои тайны.
Вернуться в Содержание журнала
