На вездеходах по карскому берегу Новой Земли
В августе–сентябре 1996 года мне посчастливилось быть участником экспедиции, маршрут которой дважды пересекал Южный остров Новой Земли, включая обследование участка восточного (карского) берега. Из-за труднодоступности этот берег всегда считался своеобразным зазеркальем.
Всего трём путешественникам удалось пересечь поперёк Южный остров Новой Земли во второй половине XIX века. Среди смельчаков был участник I Международного полярного года доктор Л.Ф. Гриневецкий, писатель К.Д. Носилов и художник А.А. Борисов.
Следуя по маршруту известных первопроходцев, мы побывали также в мало исследованных местах кочёвок самоедов-промышленников и береговых новоземельских промыслов. Это была моя третья экспедиция на Новую Землю.
Путь в «сказочную страну»
Мы стартовали в начале августа из посёлка Белушья Губа – столицы Центрального полигона РФ. На двух вездеходах ГТ-Т мы переправились через устье реки Рогачевой, пересекли Рогачёвы горы, достигли Нехватовых озёр, а затем по долинам ручьёв проследовали до реки Савиной и по её левому берегу вышли к Карскому морю, к самому устью реки. Здесь находился старый промысловый пункт. От исходного пункта маршрута эта точка отстояла на несколько десятков километров.
Впервые внутреннюю область острова в 1880-х годах красочно описал К.Д. Носилов: «Мы идём по узкой, глубокой долине, скорее ущелью, по ту и другую сторону встают всё выше и выше горы. Они кряжами протянулись нам по пути и обрывами скал спускаются к нам в ущелье. Долина узкая, порой скалы сходятся и образуют каменные ворота. Скалы, чёрные и безжизненные, висят над нами, и в них ясно отдаётся двойным эхом каждое громко сказанное слово, каждый лай собаки, крик проводника. Вместе с мёртвой тишиной они давят человека своим величием, и кажется, что мы не идём, а крадёмся куда-то, скользя по твёрдому снегу. Навстречу нам тянется лёгонький ветерок, стремясь с охлаждённых вершин гор к более тёплой поверхности моря». Но, Носилов был тут зимой и передвигался на собачьих упряжках, а мы – летом, на вездеходах, которые еле «помещались» в узких долинах ручьёв, и откуда по крутым склонам ещё нужно было выбираться на плакор
Отработав несколько дней в устье р. Савиной, мы двинулись вдоль берега на север. Из точек этого маршрута наиболее примечательными для меня были две – заливы Абросимова и Литке.
Баня в заливе Абросимова
Через 65–70 километров пути мы переправились через устье реки Абросимова и, преодолев по северному берегу залива ещё около 5–6 км, добрались до старого опорного пункта промысловиков, организованного в 1936 году и действовавшего более двадцати лет. Рядом с жилым домом располагалась небольшая баня, а поодаль от них, на взгорке, виднелись остатки хозяйственного навеса. Жилой дом и баня стояли на галечниковой насыпи, в нескольких метрах от моря. Наверху дома – просторный чердак, а внизу – две комнаты и печь, оконные рамы были выдраны.
В нескольких десятках метров к северу от дома – пресное озеро, на берегу которого стояли бочки для засолки рыбы. Быстро обустроившись и заделав окна полиэтиленом, приступили к своей обычной работе. Удивительно, но нам везло с погодой. Было относительно тепло днём (до плюс 7–10º), без дождя и солнечно. Конечно, всё время докучал сильный ветер.
В километре с небольшим от берега мы обнаружили расположенные высоко на древних террасах озёра, заселённые изолированными популяциями гольца. Наши военные рыбаки называли их палией; мелкие рыбы (до 30–40 сантиметров в длину) с ярко окрашенными красноватыми брюшками. Популяция была очень малочисленной, нам удалось выловить всего несколько рыб.
Экзотике пребывания в этой точке на карте архипелага добавляло ещё и то, что в апреле 1888 гола тут побывал писатель К.Д. Носилов, оставивший такие воспоминания: «Как-то жутко становится в этой пустыне, когда прислушиваешься к её мертвой тишине, которая царит тут повсюду… Ни звука, ни следа зверя, ни полёта птицы по целым дням».
Созвучием этим строкам было упоминание К.Д. Носиловым нашумевшей в те времена истории о Ефремове идоле. Этого деревянного истукана, несмотря на запрет православных священников, соорудил самоед Ефрем. В одну из зим суровые морозы на много километров сковали море льдом, и самоеды долго не могли добыть хотя бы одну нерпу или оленя. Их семьи были чуть живы. И тогда Ефрем соорудил примитивного идола: простой обрубок дерева, две пули вместо глаз и одна – пупок. Ему же он принёс и человеческую жертву, умертвив маленькую девочку. А наутро охотники убили аж семь оленей.
В этой точке мы пробыли до 4 сентября. Примечательным событием стала организованная нами баня. За три недели путешествия представилась возможность попариться и помыться горячей водой. Целый день ушёл на ремонт, заделку крупных щелей и топку старой бани. Вечером мы поочередно парились и мылись. Из всех маленьких дыр внутрь струился холодный арктический воздух (на улице в это время было не выше плюс 2–30 С, и порхали снежинки), а спина мёрзла, когда мы поворачивались к стенам. Но был вечный покой и веяло чем-то домашним, таким далёким уютом. Естественно, после бани были и 100 граммов, и плотный ужин. Уже поздно вечером мы вышли из избы покурить. Кругом кромешная тьма, пронизывающий северо-восточный ветер, снежок. На сотни километров ни одного человека безлюдье. Берег студёного Карского моря, баня, тёплая изба. И всё это на исходе ХХ века, когда где-то есть «цивилизация» с телефонами, автомобилями, телевизорами и прочими прелестями. А мы одни в безлюдье, и никто о нас ничего не знает. Рацией мы не пользовались, она была только на случай экстренных ситуаций для связи с командованием войсковой части в Белушьей Губе.
Сразу переносишься в XIX век и ощущаешь себя первопоселенцами-промышленниками. Ты понимаешь, что, проходя по безлюдному арктическому острову с научным маршрутом, совершаешь большое и интересное дело. После тебя останутся бесценные сведения о неизвестных страницах истории освоения Новой Земли и её природе. Что может быть большим блаженством для настоящих мужчин?
В заливе Абросимова мы в полной мере ощутили, что здесь мы – гости, а не хозяева. Нас постоянно навещали белые медведи. Однажды утром, со сна, наш геоморфолог выбежал на улицу и обнаружил в 10 метрах от крыльца стоящего в воде медведя. Осторожно забежав в избу, он сообщил нам, что пришёл медведь, но просил не беспокоить зверя: «Я хочу его сфотографировать». Медведь оказался умнее. Заслышав нашу возню и беготню по дому, он поплыл прочь от берега. Когда мы выскочили с ружьями, ракетницами и фотоаппаратами, медведь уже отплыл на 50–70 м от берега.
В другой раз, возвращаясь на вездеходе после осмотра обширной лагуны у мыса Курочкина, спускались со склона к избе. Находясь примерно в километре от неё, наблюдали живописную картину. Вокруг избы носятся двое военных и палят в воздух из ружей и ракетниц. Затем они заскочили в вездеход и помчались прогонять медведя, который не очень-то охотно удирал от них. Мы кинулись им на подмогу и совместными усилиями прогнали зверя далеко в сопки. Приехав, выяснили, что остававшиеся у избы рыбаки занимались починкой сети. Сеть была развешена на стене избы, и они, покуривая, неторопливо выбирали застрявший мусор и латали дыры. В какой-то момент оглянулись и обомлели – в нескольких метрах стоял медведь. Ружья в доме и в вездеходе. Что и как произошло дальше, неизвестно. Но через несколько секунд один из них был в кабине вездехода, а другой успел обежать избу и заскочить в неё. Вооружившись, они открыли пальбу.
На север, к заливу Литке
4 сентября после полудня мы отправились дальше на север, в направлении залива Литке. Нам предстояло преодолеть не менее 100 км. Там располагалась брошенная одноимённая фактория.
На полпути остановились в старой промысловой избе на мысе Вишневского, расположенной на обширных галечниках, испещрённых ручьями и протоками, вокруг которых возвышались невысокие округлые холмы. Сразу же по прибытии рыбаки поехали ставить сети: они перегородили небольшие протоки и лагуны. Эта точка на карте маршрута оказалась настоящим медвежьим раем. В поле зрения постоянно находились от двух до четырёх зверей; они явно учуяли нас и караулили, как бы добраться до вкусно пахнущей пищи, которую мы готовили.
Медвежий рай
Медведи были непугаными. Наиболее упорным оказался молодой зверь примерно двухлетнего возраста. Он сутки лежал в 500–600 метрах на склоне холма и постоянно нюхал воздух (ветер как раз был в его сторону) как бы проверяя, на месте мы или нет. Я всё время наблюдал за ним в бинокль. Через сутки он не выдержал, и, когда мы начали жарить на масле гольцовую печень, аромат от которой разносился на многие сотни метров вокруг, медведь ринулся в нашу сторону. Мы приготовились к встрече с ним и выстроились в линию, вооружившись заряженными ракетницами, карабином и ружьями. «Малыш» медленно, но уверенно двигался к нам. Не доходя примерно 300 метров, зверь перешёл на быстрый бег, а затем и галоп. Когда он был на расстоянии около 80 метров, мы дали залп в воздух из ружей. Никакой реакции. Его остановил лишь выстрел из ракетницы. Реакция зверя была моментальной. Летящая вдоль земли и прыгающая по гравию ракета вразумила «малыша». Он мгновенно остановился, повернулся на 90 градусов и во всю прыть помчался прочь, не разбирая дороги, – переплыл лагуну, влетел на гребень холма и скрылся за ним.
После завтрака наши военные-рыбаки поехали проверять сети. Вернулись они явно озадаченные. Оказывается, медведи обнаружили сети, а в них – рыбу. Эти наглецы ловко выбрали сети на берег и съели рыбу. Через день, продолжив маршрут, мы заехали на лагуны и протоки, чтобы ещё раз проверить и снять сети. Перевалив холм, заметили трёх удирающих от лагуны зверей, а рядом, на берегу, опять лежали вытащенные ими сети. Повторилась картина прошлых дней. Конечно, сети были пусты; всю рыбу они съели. Такое обилие медведей мы объясняли тем, что в местные ручьи и озёра на нерест идёт много гольца, и они приходят сюда полакомиться «рыбкой».
На берегу «залива имени гр. Литке»
По пологому склону мы спустились к узкому и красивому заливу. Это – долгожданный залив Литке, крайняя точка нашего маршрута. Дальше на вездеходе летом не пройти.
Впереди показались строения заброшенной фактории, основанной во второй половине 1930-х годов. Фактория Литке – это «целый город», состоящий из четырёх строений: фактории-магазина, двух жилых домов и бани. Мы остановились в самом просторном доме, стоящем рядом с факторией-магазином. Внутри «нашего дома» – четыре изолированных комнаты и длинный коридор.
Наверх, на чердак, вела лестница; здесь был своеобразный склад. Среди старого хлама обнаружили винные бутылки с этикетками 1930-х годов, детскую обувь, пузырьки из-под лекарств. Стены дома изнутри были оклеены сначала газетами, датированными 1940–1941 годами, а поверх них – уже незатейливыми обоями. В углу одной из комнат стояла деревянная кровать, сделанная без единого гвоздя и имеющая возраст не менее 60 лет (на 1996 г.). Вместе со старым стулом это – единственный полностью сохранившийся атрибут того времени. В доме много десятилетий никто не жил, поэтому печная труба и кирпичная кладка обвалились. Печь дымила, и мы пользовались своей переносной, железной.
Залив Литке или, как его назвал в одном из очерков К.Д. Носилов «залив гр. Литке», имея в виду графа Ф.П. Литке, который в XIX веке совершил подряд четыре плавания на Новую Землю, – одно из красивейших мест по всему карскому побережью острова. Писатель побывал здесь осенью 1887 года. Вход в залив с моря сторожат два острова – Фёдора и Александра, названные так в честь известных мореплавателей, исследователей Севера, братьев Фёдора Петровича и Александра Петровича Литке.
На наружном косяке, над дверью старой бани, я обнаружил хорошо заметную вырезанную надпись: «зимовал. Трапезников 1933 г.». После приезда в Москву, просматривая подшивку «Бюллетеня Арктического института» за 1930-е годы, нашёл заметку, что в зиму 1933/1934 годов здесь успешно промышлял охотник Трапезников; даже были приведены объёмы его зимних промыслов.
На противоположном берегу, на чёрных, обкатанных морем скалах в бинокль были хорошо различимы кресты, которые в 1911 году видели участники экспедиции В.А. Русанова: «Луна красиво озарила море, чёрные скалы и старый лиственничный крест с неразборчивой уже надписью. Внизу под крестом на чёрных сланцевых плитах экспедиция отметила белой масляной краской о своём пребывании в заливе Литке». На современных картах живописный мыс назван «мыс Кресты».
Примерно в 300–400 метрах к западу от фактории, на гряде выступающего в залив мыса, расположено кладбище из шести могил: пять взрослых и одна детская. На сохранившейся дощечке на одном столбике читаем: «Здесь погребено тело Зе… Ивана Константиновича Вельского р-на. 1922–1953 гг.». Осень уже чувствовалась в окраске растительности на их склонах: они пестрели всеми оттенками коричневых и зелёных тонов, приобретая под лучами изредка проглядывающего между облаками солнца яркую, сочную колористическую насыщенность. Несмотря на навеваемые увиденным приятные мотивы, нас постоянно преследовало ощущение незримого присутствия некогда живших здесь людей. Может быть, это оттого, что впервые на всём нашем маршруте встретились сразу все атрибуты человеческой жизни – дома, баня, кладбище? Может быть, оттого, что повсеместно на территории, вокруг построек попадались следы пребывания людей: впопыхах выброшенные вещи, которые не могли увезти выселяемые при организации на Новой Земле испытательного полигона семьи промысловиков? А ещё здесь встречались и детские вещи – нехитрые самодельные игрушки, маленькие ботиночки, туфельки…
К нам в гости постоянно приходили белые медведи, но мы успешно отпугивали их выстрелами из ракетниц. Вот записи в моём полевом дневнике: «8 сентября 1996 г. 1840 замечен белый медведь в 0,7 км к Ю от фактории, у дороги. 1845 замечен ещё один белый медведь в 0,35 км от дома, у дороги; 1905 – ушёл к выходному мысу. На С берегу 1915 2 белых медведя (крупный и медвежонок) вышли на снежник». Однажды в бинокль я наблюдал интересную картину. На противоположном берегу залива по склону медленно двигалось небольшое стадо оленей, а за ним в нескольких сотнях метров шли три медведя. Видимо, хищники охотились за больными и отстающими оленями. Ранее нам не приходилось никогда наблюдать подобной медвежьей охоты. Возможно, что морского зверя в этот год было мало, и арктические хищники перешли временно на оленятину.
Мы пробыли на берегу этого красивейшего залива с 6 по 10 сентября и встретили здесь арктическую зиму. Каждую ночь шёл снег; он покрывал всё вокруг тонким слоем. Если в первые два дня снег к обеду таял, то к нашему отъезду он уже не исчезал даже днём. Несмотря на все погодные и душевные неудобства, нам предстояло провести здесь обычную экспедиционную работу. Историк сделал интересное открытие. Собрав несколько десятков стреляных гильз, уже в Москве он обратился к специалистам-баллистикам. Оказалось, что среди собранных гильз, кроме отечественных, были широко представлены норвежские, датские, польские и другие зарубежные боеприпасы.
Обратный путь проходил через залив Абросимова и по внутренним районам острова уже сквозь новоземельскую «зиму» – снег, метели и по льду на озёрах и реках. Мы возвращались домой, преодолев расстояния и трудности экспедиционной жизни, исполненные ощущением выполненного долга.
