Инна, созданная 30 мая 3088 года, что отражалось в её персонкоде, жила в мегаполисе Урал с населением в 46 миллионов человек, в его западной префектуре Пермь. Её удобная квартира располагалась на 64 этаже дома из бетона, стекла и высокопрочных синтетических материалов.
Инна в свободное время любила, оторвавшись от компьютера, задумчиво смотреть в окна солнечной стороны, из которых была видна река Кама, без устали несущая на своих водах речные суда уже многие тысячелетия. За широкой синеватой лентой Камы, на её левом берегу, приютился небольшой зелёный островок леса среди гигантской территории, занятой серо-стальными громадами домов. Этот чудесный лесной уголок, притягивающий взор Инны, назывался Балатовский национальный парк, имел площадь 15 квадратных километров, состоял преимущественно из деревьев сосновых пород и являлся гордостью всего мегаполиса. В западной префектуре Пермь, которая раскинулась на 455 километров в длину и 250 в ширину, больше не было лесов. В префектуре Екатеринбург, центральной части мегаполиса Урал, имелся красивый лесной парк Палкино, который по площади не уступал Балатовскому и служил вторым источником гордости уральцев. И когда самодовольные москвичи или лондонцы начинали бахвалиться своими мегаполисами, уральцы, чтобы подчеркнуть своё значение, помимо гигантских технологических заводов-комплексов, обязательно называли Балатово и Палкино. Англичане вообще могли похвастаться лишь старинным парком, сохранившимся вокруг Виндзора, а Москва – этот знаменитый и древний центр восточного мира с её населением в 105 миллионов человек, в плане зелёных насаждений сохранил только Парк Горького.
Инна была сформирована как гин, и в мае 3113 года ей исполнилось 25 лет. Это была очень красивая гин: чёрные вьющиеся волосы, чёрные глаза, правильные черты лица, полные алые губы, 170 см роста, 60 кг массы тела, красивая стройная фигура с прекрасными показателями грудь-талия-бёдра (85х54х85 см), среднесуточной частотой сердечных сокращений 64 в минуту и артериальным давлением 120 на 60 мм ртутного столба, показателями клубочковой фильтрации почек 136 мл в минуту, группой крови IIАХХ∆19 и средним показателем клеточно-гуморального иммунитета в 99,998%.
Инна, к тому же, была необыкновенно умной гин – имела интеллектуальный рейтинг 5880996 ед. при максимуме 6 млн ед. по шкале Рейнольдса. Помимо новоанглийского общепланетного, она владела ещё пятью языками древних цивилизаций: староанглийским, французским, испанским, немецким и русским. В последнем она имела очень большие успехи, зная также культуру и историю этой древней нации, поглощённой окончательно общепланетным сообществом в 2806 году.
К концу июня 3113 года Инна закончила 23-летний срок обучения, включая 6 лет начального образования, 8 лет – средней школы и 9 лет – высшего образования в знаменитом Уральском университете.
Перед столь талантливой гин открывалось множество дорог жизни. Инна выбрала науку. В июле она написала заявление в Высший учёный совет с просьбой предоставить ей возможность проведения исследований, чтобы защитить научную диссертацию первого уровня.
Всего диссертационных уровней было три. На подготовку и защиту первого уровня давался срок в два года.
В сентябре 3113 года её вызвала к себе для беседы научный руководитель – гин Селена.
Селена была очень серьёзной гин с рейтингом 5899693 ед., защитившей диссертацию второго уровня пять лет назад. При первом разговоре Инну встретил серьёзный изучающий взгляд – даже без сигнала персонкода Селены было понятно, что это человек умудрённый опытом, которому уже явно за пятьдесят, хотя внешне выглядела она не намного старше Инны.
– Я даю вам очень интересную тему для диссертации первого уровня, – сухо информировала она гин Инну. – Она называется: «Мысли и чувства человека древней цивилизации, эпохи угасания капитализма». Дело в том, что приближается срок размораживания человека древней цивилизации – землянина две тысячи пятьдесят четвёртого года рождения. Он заморожен тысячу лет назад – в октябре две тысячи тринадцатого, и мы его разморозим через месяц. Работа невероятно интересная! Не скрою, на её выполнение было много претендентов. Но, изучив ваше личное дело, Учёный совет остановился на вашей кандидатуре. Все показатели у вас очень высокие, но, самое главное, вы отлично владеете древним русским языком и прекрасно знаете культуру этой великой, но странной нации, оставившей заметный след в истории Земли.
– Глубокоуважаемый профессор! Для меня большая честь выполнить такую интересную и важную работу. Огромное спасибо! – В приятном голосе диссертанта звучала искренняя благодарность.
– Уважаемая Инна, не теряйте времени! Пока мы готовим древнего землянина к размораживанию и будем адаптировать к нашей жизни, вам следует получить в Научной части код к его личному делу и внимательно изучить все документы, касающиеся этой персоны.
Уже на следующий день Инна явилась для ознакомления с личным делом кандидата для размораживания. Отныне он два года будет объектом её научного исследования для написания диссертации. Гин с плохо скрываемой поспешностью ввела выданный ей код и получила в компьютерной системе доступ к персональным данным древнего человека. Диссертант тряхнула вьющимися чёрными волосами и с интересом стала читать информацию, представленную на голографическом экране.
«Фамилия, имя, отчество – Беляев Михаил Павлович».
«Да уж, какой анахронизм! – подумала гин Инна. – Как странно тогда называли людей… зачем столько лишних слов? Неужели недостаточно имени с персонкодом?.. Хотя, конечно, у них же не было ещё системы персонального кодирования».
Немного подумав, Инна решила для себя, что станет называть своего подопечного всё-таки покороче – Михаилом Беляевым. Так, всё-таки, короче, да и к чему вообще это дополнительное упоминание человека, от которого он произошёл? Собственно, наверное, можно было бы называть его и просто – Михаилом, но Инна знала, что у древних людей были определённые правила приличия, и если ты был с кем-то не очень хорошо знаком, то называть человека просто по имени считалось не совсем приличным.
Как гласило научное досье, Михаил Беляев родился в 2054 и был заморожен в 2113 году, в возрасте 59 лет. Основное место проживания была Россия, город Пермь.
В XXII веке Михаил Беляев жил в Перми на улице Красноармейской. Инна проверила в информсистеме – эта улица примыкала к Балатовскому национальному парку. Инна подошла к окну кабинета и посмотрела в окно на национальный парк, который был хорошо виден отсюда. Вон там, за парком, видна и та улица, застроенная сейчас зданиями в 60-80 этажей. Интересно, что по документам Михаил жил на четвёртом этаже в пятиэтажном доме из силикатного кирпича – сейчас таких домов уже просто нет. Гин Инна даже не может представить, как можно было жить в таких допотопных домах. Из каких-либо удобств там имелись только подача воды и канализация.
«Ах, ну да – ещё же и электричество у них уже было», – вспомнила Инна и продолжила знакомиться с персональным делом.
По полу Беляев являлся андро, а если по-старому, то – мужчиной. В те отсталые времена люди делились не на андро и гин, а на мужчин и женщин, которые рождались ещё естественным путём. Ни мужчины, ни женщины не получали тогда в обязательном порядке ОТ, «оздоровительную терапию», т.е. препараты, подавляющие животные сексуальные инстинкты, дикие и безобразные по своей сущности. Как слышала Инна, в последнее время Мировой совет всё чаще рассматривал варианты радикального решения проблемы, ведь всё-таки ОТ – лишь паллиатив. В одном из радикальных проектов предлагалось всех рождавшихся андро кастрировать, а у гин удалять соответствующие органы. Это гарантировало бы невозможность возвращения к древним варварским способам размножения, за которые ратовали отдельные экстремистские личности, давно загнанные в подполье. Но проект пока не применялся широко, поскольку проводить достаточно тонкие операции с каждым новорождённым представлялось чисто технически очень затратным делом. Решение же проблемы на генетическом уровне тоже затягивалось: выведение новой бесполой расы людей было тоже делом непростым, и пока цивилизация держалась на системе ОТ.
Читая дело далее, Инна выяснила, что, оказывается, Михаил – преступник. Он совершил преступление против нравственности: в 59-летнем возрасте полюбил 25-летнюю гин, точнее, женщину.
Диссертант Инна задумалась – надо же, полюбил! Инна вспомнила информацию о любви, полученную в своё время при обучении: «Любовь – это архаичное и нелепое чувство древних цивилизаций. Странное, непонятное и дикое чувство. Человека вдруг неосознанно начинает притягивать к другому человеку, как правило, противоположного пола. Например, андро притягивает к гин, а гин – к андро. Влечение осуществляется под влиянием органов чувств и серьёзного гормонального сдвига. Например, мужчин притягивает к женщинам под воздействием тестостерона – мужского полового гормона, который они, эти древние дикие люди, любили называть «гормоном королей и королём гормонов».
Сейчас – другое дело. Никакой любви нет! «И это правильно, и хорошо, – подумала гин Инна. – Ничто и никто ни мешает учёбе, ни работе, ни отдыху. Андро и гин выводят методом искусственного оплодотворения, взяв у соответствующих доноров соответствующий материал. Не надо вступать в нелепые половые контакты, что для размножения вынуждены совершать животные, например, кошки или собаки. Чтобы не было отрицательного гормонального влияния на учёбу и работу все с определённого возраста начинают в обязательном порядке получать соответствующие препараты. Как знала из курса обучения Инна, когда-то, когда люди не получали таких препаратов, у тех же андро наблюдаются вспышки агрессии, она часто устраивали драки, войны, принуждали гин к животным видам соития. Теперь ничего этого нет, и человечество развивается мирно и поступательно.
Инна отыскала в Глобалнете Свод законов от 2113 года. Согласно законам того времени, андро, точнее мужчинам, полагалось любить и вступать в сексуальную связь с женщинами, которым уже исполнилось 18 лет, но при этом женщина не должна быть моложе мужчины более, чем на 20 лет. Таким образом, Беляев, который был в возрасте 59 лет, имел право любить женщину в возрасте не моложе 39 лет.
Он же, как следовало из материалов дела, полюбил женщину Анни, которая родилась 30 мая 2088 года, т.е. в 2113 году ей было всего лишь 25. Разница между возрастом Михаила и Анни составила 34 года, 4 месяца, 2 недели, 2 дня, 5 часов и 37 минут, как точно подсчитали дотошные следователи того древнего времени.
«Да, налицо явное преступление против нравственности!» – сделала вывод гин Инна, и задумчиво посмотрела в окно кабинета.
х х х
Все последующие дни гин Инна с интересом продолжала изучение материалов судебного дела.
В ходе следствия гражданин Михаил Беляев всячески отпирался. Из допроса Михаила следователем Сидоровым следовало, что он якобы «не говорил Анни, что любит её, а только признался ей, что она ему очень нравится, что он хочет быть её другом и во всём помогать в жизни и работе».
«Я объяснил Анни, – показывал Михаил, – что наша разница в возрасте составляет 34 года. Сказал, что это Бог наказал меня за неверие и приманил меня чудесной, самой прекрасной в мире женщиной, которая родилась на 34 года позже меня. Поэтому я не имею права любить её, взять в жёны, иметь от неё ребёнка…Я не люблю её, но она мне нравится так, как ни одна женщина не нравилась за всю мою жизнь. Я говорил Анни, что мне очень хорошо с ней, что мы с ней – родственные души. Обещал ей дружбу и бескорыстную помощь».
На допросах Анни раскрыла преступную сущность Михаила или, как тогда говорили следователи, «сдала» его. В деле имелись множество аудио– и видеозаписей, и гин Инна с интересом смотрела и слышала их.
Вот что Анни показала следователю Сидорову: «…Михал Палыч говорил, что ему нравится во мне всё – волосы, глаза, сердце, душа. Что я – прекрасна, что он любит каждую клеточку моего тела…»
«Вот они, странные и неуравновешенные люди того времени! – подумала гин Инна. – Каждую клеточку любит, а всю, в целом, не любит, получается?! Как такое может быть?» – И она с осуждением покачала головой.
«Итак, – заключила Инна, подчеркнув в текстовом документе слово «любит» в тексте, – он, этот безответственный человек, явно влюбился в неё, несмотря на такую непозволительную по закону разницу в возрасте!»
Анни привела в доказательство следователю три СМС-сообщения, отправленные гражданином Беляевым М.П. на её коммуникатор летом 2113 года.
Первое сообщение было отправлено в период, когда Анни отдыхала в Турции. Оно гласила: «Вы здоровы?? У Вас всё хорошо? Я отчего-то стал волноваться за Вас, хотя понимаю, что не имею на это никакого права».
«Верно! Какое право ты имеешь спрашивать о здоровье женщины, которая моложе тебя на 34 года?!» – возмутилась про себя Инна.
Второе СМС гласило: «Анни, милая! Знал, что совершаю глупость, открывшись Вам, что Вы только посмеётесь надо мной. Но я пошёл на это и не жалею ни о чём!»
Анни пояснила следователю предысторию этих СМС. Непосредственно перед отлётом в Турцию произошло объяснение Михаила с ней, во время которого он и признался, что она ему «очень нравится» и что он хочет быть ей «другом». Михаил знал, что через две недели Анни должна будет вернуться, и по истечении этого срока стал забрасывать её «СМС-сообщениями», на которые она принципиально не желала отвечать.
Содержание последнего летнего СМС было следующим: «Дорогая, любимая Анни! Вы не желаете мне отвечать. Ну и пусть! Вы всё равно для меня останетесь самой прекрасной женщиной. Я счастлив от одной только мысли, что Вы есть на Земле!»
Анна подчеркнула в этом СМС слово «любимая». По толковому словарю русского языка, это слово неопровержимо доказывало, что Михаил любит Анни.
В материалах дела гин Инна нашла другие доказательства преступного поведения гражданина Беляева М.П. В 2113 году в России по программе медицинской диспансеризации всем мужчинам и женщинам старше 50лет полагалось носить миниатюрный сердечный монитор. Он представлял собой крепящийся биоклеем двухсантиметровый плоский диск. При задержании монитор был изъят у Беляева М.П. Изучение прибора показало, что в день решительного объяснения с Анни среднесуточные показатели частоты сердечных сокращений у Беляева составили 63 удара в минуту. А непосредственно во время объяснения и при прощании с Анни, когда она улетала в Турцию, частота сердечных сокращений у него достигла аж 105 ударов в минуту, то есть, сердце буквально трепыхалось у него в груди от любовных переживаний.
Важная улика, неумолимо свидетельствующая, что он был влюблён в Анни!
К делу, кроме расшифрованных показателей сердечного монитора, были приложены другие вещественные доказательства. Среди них – упакованная чайная пара – китайский сервиз на две персоны. «Именно на две! Конечно, подозрительно!» – подумала гин Инна.
Это были две очаровательные чашечки и два блюдечка с восточным рисунком, изображающим хризантемы. К этой чайной паре, подаренной Анни Беляевым М.П., была приложена его записка странного и подозрительного содержания: «Анни! Помни! Настоящий друг – тот, кто, держа друга за руку, чувствует биение его сердца! М. Беляев».
К следственному делу было приложено ещё одно вещественное доказательство – высушенные цветки орхидеи с их фотографией.
«Любопытно, – думала, вспоминая историю, гин Инна. – Цветы древние люди эпохи угасания капитализма дарили преимущественно женщинам в знак любви. Наивные люди: дарить растения вместо конкретных и нужных вещей. Но ведь так тогда было принято! Знаю из университетского курса, что цветы могли дарить не только в знак любви, но и на день рождения или в честь какого-нибудь праздника. Но всё же суд посчитал эти цветы ценнейшей уликой против Беляева. В чём же тут дело?..»
И гин Инна выяснила, что Михаил подарил цветы Анни не ко дню её рождения, а в обычный день, перед чтением лекции врачам. Это были пять орхидей.
Инна осторожно достала «вещественное доказательство» их из предлагавшегося к делу контейнера. Цветы были обработаны консервирующим составом и прекрасно сохранились – правда, понять, как же они пахли было невозможно: консервант покрывал предметы прочнейшей полимерной плёнкой, предохраняя от разрушения.
Но – о, чудо! Гин всё же показалось, что она уловила едва заметный нежный запах, исходящий от цветов.
«Прошла тысяча лет, а они ещё пахнут! Словно живые!» – удивилась Инна.
Инна начала копаться в дебрях Глобалнета, и вскоре (не зря она имела рейтинг, приближающийся к шести миллионам единиц!) нашла причину того большого значения, которое придали судьи этому вещественному доказательству. Оказалось, что подаренные цветы относились к диким белым орхидеям Dendrobium и, оказывается, считались цветами любви и сексуального наслаждения! В те далёкие времена, подарив дикие орхидеи женщине, мужчина как бы признавался ей, что не только любит её, но и жаждет интимной близости.
Далее встретилась ещё одна улика – главная для следствия и бесспорная!
Анни отдала следователям стихотворение, которое Беляев посвятил и подарил ей. Беляев признался следователю Сидорову, что это действительно он, Беляев, написал эти стихи и обращается в них именно к Анни.
«Сейчас стихотворения никто не пишет,– подумала Инна.– Современные люди не понимают, зачем стихи вообще нужны? Но люди древних цивилизаций писали их, заучивали наизусть, читали, декламировали. Какие же они были странные!»
Стихотворение Беляева называлось «Позволь мне остаться другом!» и начиналось следующими строчками:
«Ты любишь другого мужчину,
Но я не ревную ничуть.
Позволь мне остаться другом
И тайно тебя любить.
Мы будем встречаться по службе,
Работать, как прежде, с тобой,
Шутить и смеяться по дружбе
И просто болтать ни о чём.
Смогу я смотреть открыто
В твои дорогие глаза,
В манящие алые губы,
Касаться которых нельзя…»
Гин Инна оторвалась от текста.
«Итак, в стихотворении Беляев признавался, что тайно любит Анни. Да это же ещё хуже, чем любовь открытая и явная! – возмутилась она. – Это любовь исподтишка, преступнее во много раз! Делать вид для окружающих законопослушных граждан, что ты– просто друг, а на самом деле ты «тайно любишь» женщину!»
Далее в стихотворении раскрывались эти тайные замыслы «друга». Ночами он думал и мечтал, что «Анни полюбит его», что они сыграют «шумную свадьбу», что у них родится именно в результате преступной близости, а отнюдь не выведением, «крохотный мальчик», которого он назвал «сокровищем нашей любви».
И многое ещё что в стихотворении явно указывало на его преступные замыслы вероломно овладеть женщиной, которая была на 34 года моложе его!
Однако, Анни молодец – не поддалась этому бесстыжему мужчине и раскрыла его преступную сущность перед следователями. Беляев явно имел намерения вступить с ней в близость, мечтал об этом. «Какой наглец! – решила диссертант.– И Анни правильно разоблачила его перед обществом!»
Да, Анни была законопослушной. Сообщила о нём органам следствия, хотя и не своевременно. Она заявила, что не любила Беляева, он не нравился ей, но Михаил Павлович был нужен ей по роду служебной деятельности. Он читал лекции врачам о препаратах фирмы, в которой работала Анни, а она организовывала эти лекции, помогала ему при их проведении. По признанию Анни, читал лекции Беляев очень хорошо. Собственно, это было даже не чтение, ибо Михаил Павлович никогда не имел какого-то печатного текста. Это был красивый, образный и непринуждённый рассказ. После этих блестящих лекций врачи охотно выписывали рецепты на лекарства фирмы, где работала Анни, продажи препаратов росли. Фирма процветала, росли доходы от продаж и у Анни.
«Всё верно. Анни действовала разумно и правильно. От чтения лекций Беляевым улучшалось её материальное благосостояние. Она ни от кого не скрывала, что мечтала стать настоящей бизнес-леди,– размышляла Инна. – Но поведение Беляева выглядит удивительно странным. Ведь, судя по отчётам, он получал за лекции совсем небольшие деньги и всё равно не отказывался, читал эти лекции. Значит, у него был скрытый интерес! Очевидно, он читал лекции не ради денег, а из-за любви к Анни. Чтобы видеть её, любоваться ею, быть с нею рядом. Таким образом, он читал лекции, чтобы исполнить свой преступный замысел в отношении этой бедной несчастной женщины!»
«С этим преступником всё ясно!» – решила гин Инна и приступила к изучению видеозаписи судебного заседания.
На суде Беляев сначала всё отрицал. Заявил, что Анни он не любил, но признался, что она «безумно» нравилась ему. Он якобы хотел быть ей только «другом» и просто «помогать»по работе и по жизни. Сказал, что понимал большую разницу в возрасте между ними и осознавал, что не может нравиться юной красавице. От этого он, якобы, жутко страдал, не спал ночами, но сначала преступник утверждал, что не чувствовал потребности в физической близости с Анни.
Адвокат Андрей Павлович Соколов из кожи вон лез, выгораживая подзащитного. Утверждал, что Анни пыталась соблазнить Беляева, одевая на деловые встречи с ним мини-юбки, расстёгивая слишком много верхних пуговиц на блузке, строила ему глазки. Особый упор Соколов сделал на то, что Беляев не желал физической близости с Анни. На суде Анни ответила на вопрос адвоката, что действительно, «Михал Палыч ни разу не предложил интимной близости, не проявлял никаких сексуальных домогательств и даже ни разу не поцеловал в губы».
При этих словах адвокат Соколов вскочил со стула, повернулся лицом к залу и победно вскинул вверх руки.
Но Анни быстро нашлась, что сказать, и громко заявила:
– Я всегда видела и чувствовала, что Михал Палычу очень нравлюсь, что он делает огромное усилие над собой, чтобы не поцеловать и не обнять меня.
Беляев держался стойко, но, в конце концов, не выдержал. Под неопровержимой тяжестью фактов, особенно после предъявления главных улик – его стихотворения «Позволь мне остаться другом» и цветов любви и желания – диких орхидей, он, устав запираться, вдруг громко и ясно сказал на весь зал:
– Да, я её любил! Любил страстно, горячо. С первого дня, как увидел. Я жаждал Анни, хотел с ней жить, мечтал об этом. Но понимал, что из-за большой разницы в возрасте она не сможет меня полюбить. Она не любит меня! Это – её выбор. А она для меня – святой человек, и её решение для меня – закон.
Беляев вдруг прочёл целый трактат о любви. Без бумажки, экспромтом, со всей страстью и пылкостью влюблённого человека.
Зал даже зааплодировал ему, но это «безобразие» быстро прервал судья.
В конце концов, вину Беляев признал частично, но судом был признан виновным по статье 247, пункту Б: «Любовь к женщине, более чем на 20 лет моложе мужчины» и был осуждён на 10 лет общего режима.
Гин Инну удивило применение в наказании пункта Б статьи 247. По пункту А («без сексуальных действий в отношении объекта любви») ему грозило не более 3 лет. Но был применён более жёсткий пункт Б, ибо, как заявил судья, «неопровержимо, что Беляев мечтал о сексуальных действиях, втайне жаждал их, т.е. имел намерения совершить таковые».
– Ведь для правосудия важно не само совершение преступления, а готовность гражданина совершить его, – назидательно произнёс судья на весь зал.
И всё же Беляеву повезло. Хотя можно ли назвать это везением? По Генеральной программе замораживания людей, компьютер в 2113 году среди 12 млрд. землян в числе 25 человек выбрал и имя М.П.Беляева. В то время существовала такая программа, навязанная землянам господствующей незадолго до этого времени тогда страной – Соединёнными Штатами Америки. По этой программе искусственно замораживались люди старше 55 лет, которые были обречены, так как-либо были осуждены на длительные сроки тюремного заключения, либо страдали неизлечимым заболеванием. Технологию замораживания людей для последующего изучения, предложил известный учёный профессор Майкл Джонсон. В различные сроки этих замороженных можно было разморозить, и они превращались в бесценный материал для историков будущих поколений, так как могли многое рассказать о времени, в котором жили, и о взглядах и суждениях людей своей эпохи.
х х х
В конце концов, в ноябре 3113 года в Уральском Центре научных исследований произошло знакомство гин Инны с размороженным землянином 2054 года рождения – Михаилом Павловичем Беляевым.
К этому времени Беляев уже прошёл период месячной акклиматизации и восстановительного лечения после размораживания. Соответствующими службами с ним был проведён инструктаж, где было объяснено, в каком году он сейчас находится, и каковы современные законы сообщества землян, которые он обязан неукоснительно соблюдать.
Размороженные для научных целей жили по одному, каждый – в отдельном блоке, изолированные как друг от друга, так и от людей, населяющих сейчас планету, чтобы не оказать на современное общество высшей цивилизации вредного воздействия теми или иными дурными примерами. Скажем, нецензурными словами или упоминаниями о таких пороках, как курение, употребление спиртного или наркотиков. Конечно, в 3113 году на Земле уже не знали ни пьянства, ни наркомании, а алкоголь, табачные изделия и наркотики уже не производили в промышленном масштабе. Но просочившаяся в общество информация о таких вещах могла оказать отрицательное воздействие. Особенно же опасались информации о сексуальной жизни той дикой эпохи, которая никак не подходила идеологии и моральным устоям Эпохи высшей цивилизации.
Наконец, наступил момент встречи Инны с объектом исследования размороженным гражданином из прошлого. Двое андро под руки ввели в исследовательский кабинет мужчину 2054 года рождения – Михаила Павловича Беляева, которого доставили из его индивидуального блока.
Инна внимательно его рассматривала. Размороженный выглядел моложе своих 59 лет, но волосы его тронула заметная седина. Мужчина имел тёмно-синие внимательные и умные глаза. На нём были надеты белая рубашка с пуговицами и тёмно-синие джинсы, на ногах – древняя обувь, которая называлась «кроссовки». В3113 году такое одеяние выглядело достаточно забавным и вызвало скрытую иронию у Инны.
Войдя, Беляев вздрогнул, и это не ускользнуло от внимания гин.
– Здравствуйте!– сказал он.
Голос был достаточно приятен. Включились приборы, и автоматически началась видеозапись беседы.
– Зда-рас-туйте!– с некоторым трудом выговорила Инна древнее приветствие русских и подумала, что сейчас здороваются проще: нажал кнопку на одежде, и загорается зелёный огонёк на воротнике, который обозначает приветствие при встрече.
Гин Инна отпустила охранников Беляева, и они вышли, но остались дежурить у двери в кабинет.
– Вас зовут Михаил Павлович Беляев? Вы родились в две тысячи пятьдесят четвёртом году, правильно?
– Да, всё верно. Я – Михаил Павлович Беляев. Мне пятьдесят девять лет, хотя, с учётом прошедшего времени, фактически, тысяча пятьдесят девять. Но со мной провели инструктаж, и я примерно понимаю, в каком обществе и времени сейчас нахожусь. Хотя чувство нереальности происходящего никак не покидает меня.
– А меня зовут гин Инна. Голос её был удивительно приятен и очень напоминал Беляеву другую женщину. – Мне поручено работать с вами, изучать ваши мысли и чувства, как человека древней цивилизации, типичного представителя XXI-XXII веков.
– Я это понял. Со мной проводили беседы. Объяснили, что я стану своего рода подопытным кроликом для вашей диссертации. Мне, правда, немного странно будет называть вас без имени-отчества, а просто «гин Инна».
Инна пожала плечами:
– Вы привыкните, ведь так гораздо удобнее. К тому же в наше время у всех есть персонкоды, – она показала кольцо на безымянном пальце левой руки, – информация при необходимости передаётся через нейроинтерфейс, и сразу понимаешь, кто перед тобой.
Беляев усмехнулся:
– Кольцо… Как обручальное, только сейчас нет такого понятия. Ну да, мне тоже выдали такое. – Он показал своё кольцо. Вот только этот самый нейроинтерфейс пока не вживили.
– Ничего, вживят, – успокоила его Инна. – Чуть позже – вас ещё необходимо тщательно обследовать.
– Спасибо, гин Инна. – Беляев улыбнулся, как показалось Инне, грустно.
– Садитесь, пожалуйста.
Он осторожно сел на кресло с датчиками, стоявшее прямо напротив стола, за которым расположилась Инна.
– Почему вы вздрогнули, когда вошли в кабинет?–спросила она.
Беляев удивлённо посмотрел на гина Инну и снова грустно усмехнулся.
– Поразительно, но вы как две капли воды похожи на одну женщину, которую я когда-то знал.
– Какие «капли воды»? Простите, я не совсем понимаю вас.
– Так у нас, русских, обозначают близкое сходство.
– Вы хотите сказать, что я похожа на какую-то другую гин?
– Я не понимаю и не совсем признаю ваших терминов. Я имел в виду именно женщину.
– Кто она?
– Женщина, которую я очень полюбил. Её звали Анни, и ей было 25 лет.
– А как вы познакомились с нею?
– Я должен был выехать читать лекцию для врачей. Мне к этому времени назначили новую помощницу. Выйдя из корпуса больницы, где работал доцентом-хирургом, я подошёл к автомобилю, открыл дверцу и увидел за рулём её – это чудо из чудес!
Лицо Беляева приняло светлое, романтично-мечтательное выражение. Синие глаза смотрели одухотворённо, словно он погрузился в тот яркий мир тысячелетней давности.
– Продолжайте, пожалуйста. Я вас внимательно слушаю.
– Прожив 59 лет, я никогда в жизни не встречал более милого и красивого существа. В ней было всё прекрасно: чёрные волосы, чёрные завораживающие глаза, алые губы, нежная белая кожа. Я поздоровался, мы познакомились. Когда я сел в машину на переднее сиденье рядом с нею, я уловил чудесный запах. Даже лучшие французские духи не могли сравниться с ним – это был волшебный запах женщины, желанной и манящей…
Он вновь замолчал. Глаза его были широко открыты и как будто смотрели далеко вдаль, в то утро тысячелетней давности, когда, кружась, падали жёлтые и красные листья с деревьев и стояло тихое бабье лето в том старинном городе Пермь, где он тогда жил.
– Продолжайте, пожалуйста! – попросила гин Инна.
– Это тихое осеннее утро навсегда врезалось в мою память. Я страстно полюбил её. Это была любовь с первого взгляда. С этого чудесного дня мир вокруг меня, до этого довольно серый и тусклый, окрасился волшебными яркими красками.
– А что же такое любовь? Как вы понимаете это слово?
Беляев удивлённо посмотрел на гин Инну. Он понял, что собеседница теоретически знает значение этого слова, но специально задала ему этот, в определённой степени провокационный, вопрос.
– Я не в состоянии словами выразить это великое и святое чувство! Это неземное, яркое чувство мужчины к женщине и, наоборот, женщины к мужчине. Его просто невозможно передать словами. Вас страстно, неудержимо влечёт к человеку, которого вы полюбили. Вы жаждете всегда и всюду быть с ним рядом. Разговаривать с ним, вместе гулять, сидеть. Смеяться, шутить, петь, страстно прижиматься к нему. С нежностью неотрывно смотреть в его глаза и по этим глазам чувствовать, как бьётся его сердце, ощущать его душу!
Он на минуту замолчал, а затем продолжил:
– Вам хорошо с любимым даже тогда, когда вы оба молчите. Вы испытываете большую радость, когда просто видите этого человека. Когда вы в разлуке – день, неделю, месяц – вы грустите, вам печально, вам не хватает его… Наконец, вас влечёт к этому человеку физически.
– Что значит физически? – спросила с интересом гин Инна, которая до этого удивлённо и недоверчиво слушала страстный монолог Беляева.
Она настолько увлеклась этим рассказом, что непроизвольно начала крутить на пальце кольцо персонального кода
– Вам хочется нежно обнять женщину, которую вы любите. Поцеловать её в губы и так далее. Хочется жить с нею вместе под одной крышей… Надеюсь, вы понимаете значение этой фразы? – Беляев посмотрел прямо в глаза гину.
Инна почувствовала странное смущение и поспешила спросить:
– А зачем это вообще нужно? Для чего эта любовь? В чём её смысл?
Беляев вновь посмотрел на гин и снова усмехнулся:
– А что, у вас на Земле сейчас уже нет любви?
– Нет, – ответила равнодушным и спокойным голосом гин Инна, – это пережиток прошлого, анахронизм.
– Но как же вы живёте без любви?! – В голосе Беляева звучало удивление и даже какой-то ужас. – Вот у вас, гин Инна, есть близкие люди? У вас есть муж, дети? У вас любовник хотя бы есть? Как же это всё делается сейчас на Земле? Мне даже стало интересно. Я думал, что в этом вопросе ничего не должно было измениться на планете за эту тысячу лет.
– Нет, Михаил Павлович, вы заблуждаетесь. У нас сейчас всё по-другому. Лучше, чем было в XXII веке. Целесообразнее. И во много раз приятнее, как я полагаю.
Она задумалась – стоит ли ему, размороженному преступнику, рассказывать о себе, о своей жизни? Но, в конце концов, гин Инна решила быть откровенной, поскольку ведь если она будет откровенна, то и он пойдёт на откровенность и может рассказать ей, какие мысли и чувства заставили его совершить то давнее преступление. И она начала рассказывать:
– У меня был Друг, андро, по-старинному – мужчина, Андрей, одного возраста со мной. Мне с ним было очень интересно. Мы вдвоём играли в компьютерные игры, писали компьютерные программы, вместе медитировали, слушали музыку. Я вскоре поняла, что Андрей мне вполне годится для совместной жизни. Предложила ему вместе со мной сходить в Отдел Дружбы нашей префектуры, чтобы провести тестирование на анализаторе Дружбы. Этот прибор точно определяет, насколько близки определённые частоты мозга двух людей – андро и гин. Аппарат зафиксировал, что наши с Андреем частоты Дружбы очень близки друг к другу, и сразу же зарегистрировал нас, как «Друзей». Это, как я понимаю, практически то же самое, что заключение браков в ваше древнее время.
Расширенными от удивления глазами Беляев смотрел на гин, а она продолжала:
– Это событие было так радостно для нас! Вам, древним людям, никогда нас не понять… Сразу после автоматической регистрации, мы, новые Друзья, смеялись, веселились, жали с восторгом друг другу руки, мигали зелёными индтикаторами наших воротничков. Торжественно объявили по коммуникаторам всем знакомым, что мы стали Друзьями. Все нас весело поздравляли нас, радовались за нашу Дружбу…
– А у Вас не было свадьбы? – спросил Беляев, задумчиво глядя на Инну.
– Да, я вспоминаю этот обычай… Но сейчас свадеб не бывает. Зачем она? Но это событие мы с Андреем отметили в хорошем кафе.
– Вы были с приятелями? Пили шампанское?
– Нет, что вы, Михаил Павлович! Спиртные напитки на Земле давно запрещены – они же пагубно влияют на психику людей. Мы сидели вдвоём с Андреем в хорошем кафе, веселились, разговаривали…А зачем нам ещё кто-то нужен в такой ситуации?
Беляев ухмыльнулся.
– Действительно… – пробормотал он. – Но вот, смотрите: вас зарегистрировали, как Друзей. А что это вам дало? Возможность вместе проводить время? Веселиться? Играть в компьютерные игры? И всё?!
– И не только это. Зарегистрировавшись, как Друзья, мы получили право сдать генетический материал для создания нового ребёнка в Уральском Центре Размножения, выбрав при этом, кого мы хотим иметь – гин или андро. Созданного ребёнка мы могли воспитывать сами, живя общей семьёй, или сдать его в Институт Воспитания, навещая в любое удобное время.
Беляев покачал головой.
– Созданного ребёнка, забавно… Ну ладно, путь так, но, простите за подробности, а у вас с Андреем были какие-то интимные отношения?
– Ну что вы! – от души рассмеялась гин Инна. – В нашем цивилизованном обществе такого безобразия нет. Это ужасный пережиток прошлого, дикая форма поведения людей древних цивилизаций. Это же что-то на уровне диких животных – обезьян, львов, бегемотов. Мы же, Михаил Павлович, не должны уподобляться им, верно?
Беляев лишь грустно усмехнулся на это, качая головой, а Инна продолжала:
– Отношения в нашем обществе намного более достойны такого существа, как человек. Мы с Андреем входили в Контакт Дружбы, когда нам это было интересно, или по графику Отдела Дружбы – два раза в неделю.
– Гин Инна, простите, а что это такое – Контакт Дружбы? Вы раздевались, обнимались, как-то соединялись друг с другом?
– Я не понимаю, Михаил Павлович, зачем нужно при этом снимать с себя одежду? Контакт Дружбы совершается очень просто: два Друга усаживаются в Кресла Дружбы, которые стоят рядом. Через личные нейроинтерфейсы они подключаются к компьютеру Дружбы – это специальное устройство, оно выдаётся только Друзьям и только после их регистрации. Когда оба готовы к сеансу, и гин и андро должны нажать на специальную кнопку компьютера Дружбы. Он включается и начинает работать в нужном режиме. Под звучание приятной музыки идёт сеанс Сближения. Используя нейроинтерфейс, нужно найти на компьютере свои частоты. Цель: чтобы частоты гин и андро совпали, и это не всегда получается. Бывает, что сеанс Сближения проходит неудачно, и оба Друга остаются недовольны. Гин часто плачут при этом.
Беляев продолжал с удивлением смотреть на Инну.
– Но, если частоты андро и гин вдруг совпадут, возникает необыкновенное чувство блаженства, настоящее наслаждение, хотя оно обычно длится совсем недолго. Но вы, Михаил Павлович, конечно, не можете себе представить, какие это прекрасные мгновения! Ни еда, ни музыка, ни азарт в компьютерной игре – ничто не может сравниться с этим блаженством!
– Да, верно, – с долей ехидства заметил Беляев. – Этот контакт Дружбы, это техническое Сближение с раздражением слабым током центров удовольствия в головном мозге, сидя в креслах, я никак не могу себе представить! Но уверен, что это совсем не любовь!
– Да, конечно, яже об этом и говорю. Никакой любви не надо! Важно научиться приближать и соединять частоты мозга друг друга! – Инна смотрела на Беляева чудесными чёрными глазами.
А тот давно весьма откровенно разглядывал гин Инна, и под восхищённым взглядом Беляева гин Инна почему-то почувствовала смущение и с горечью она сказала:
– Михаил Павлович! Но это всё в прошлом. Сейчас у меня нет Друга.
– И что же случилось? Куда же делсяэтот ваш Андрей?
– Он вдруг пожелал расторгнуть со мной Договор о Дружбе. Вначале ему стало скучно – он реже стал медитировать со мной, не смеялся и не веселился при наших компьютерных играх. Я поняла, что ему стало неинтересно проводить время в моём присутствии. Вскоре он сходил в Отдел Дружбы и, вернувшись, сказал, что подал заявление на расторжение нашего Договора. А через полгода он пошёл туда с моей лучшей подругой, гин Ольгой. Их частоты при тестировании оказались близки друг к другу, и в Отделе Дружбы зарегистрировали Андрея и Ольгу как новых Друзей. И сейчас у меня нет Друга, а они, я знаю это, почти ежедневно садятся в Кресла Дружбы и сближаются частотами.
– Так это у них наступил медовый месяц! – непроизвольно вырвалось у Михаила Павловича, и он даже было засмеялся, но сразу оборвал смех, увидев слёзы, выступившие на глазах Инны.
– Милая гин Инна! Не надо плакать! Вы найдёте Друга и у Вас тоже будет свой медовый месяц! – стал успокаивать он её.
– А что такое медовый месяц? – спросила Инна, успокаиваясь. – Это когда в ваше время жениха и невесту кормили мёдом?
– Нет, Инна… Как бы это сказать?.. В этот период молодому мужу, или Другу по-вашему, кажется, что всё тело его жены словно вымазано мёдом! Вот как-то так. Это весьма приятный период, смею вас уверить.
– Вы шутите, Михаил Павлович…– с детской непосредственностью прошептала гин Инна, округляя глаза.
Беляев лишь развёл руками. Они помолчали.
– А как же ребёнок? Вы успели его создать? Где он? – вдруг вспомнил Беляев.
– Андрей не хотел создавать ребёнка. Говорил, что он ему помешает играть в компьютерные игры. Мы были Друзьями четыре года, но ребёнка так и не создали.
Глаза гина Инны стали печальны, и было отчего: у неё давно уже не было партнёра для компьютерных игр и медитации. Она жила без Друга и не могла получать чувство блаженства, сидя в кресле у компьютера Дружбы.
х х х
Беляев никак не мог уснуть в своём небольшом, изолированном от остального мира блоке № 646.
Он думал об Инне: как же эта чудесная гин напомнила ему Анни!
Те же чёрные выразительные глаза, чёрные волосы, те же брови и алые губы, та же стройная фигура и лёгкие порхающие ножки.
Он стал вспоминать Анни. Михаил Павлович понимал, что Анни по сути предала его на следствии и суде, чего он никак не ожидал девушки. Но он любил её и потому простил ещё в той жизни, тысячу лет назад. Разве можно сейчас укорять её? Тем более, что той Анни уже давно нет на свете – она умерла почти 900 лет назад. А он, преданный ею мужчина, преступник, не совершивший, как он твёрдо считал, никакого преступления, благодаря искусственному замораживанию и состоянию тысячелетнего анабиоза, до сих пор жив.
Мысли его всё более и более переключались на гин Инну. Бедная несчастная юная женщина – её бросил Друг Андрей! Она печальна и потому, что её бросили, и потому, что уже не испытывает компьютерного аппаратного блаженства два раза в неделю. Какая жестокая судьба!
Но, если без иронии, то всё же как она прекрасна! И как завораживают и заглядывают прямо в душу её чёрные глаза!…
Беляев так и не уснул в эту ночь.
х х х
Прошло несколько недель, в течение которых гин-диссерант и размороженный преступник, не совершивший никакого преступления, проводили свои беседы. Материалы для диссертации первого уровня всё пополнялись и пополнялись новой интересной информацией.
В одну из таких бесед гин Инна спросила:
– Михаил Павлович! Я не совсем понимаю значение слова «любовь», но примерно представляю, что вы находились в определённой психологической зависимости от Анни. Вы всё время нуждались в ней, вам хотелось быть с ней рядом. То есть, по-вашему, вы любили её. А она вас любила?
– Я думаю, что нет… Да, сейчас я уверен, что не любила, конечно. Возможно, ей льстило, что я оказываю ей знаки внимания, ухаживаю за ней. Я дарил ей цветы – розы, гвоздики, пионы. Я был просто без ума от неё, мои душа и тело жаждали ответной любви, и я подарил ей букет диких орхидей…
После небольшого раздумья Беляев продолжал:
– Но я хорошо понимал, что огромная разница в возрасте между нами – более тридцати четырёх лет – не позволит ей, молодой красавице, полюбить меня. Я, такой старый для неё, по-моему, и не мог нравиться ей. Тем более, это в наше время уже преследовалось по закону. Вы знаете, вся история человечества, как я сейчас отчётливо вижу, идёт по пути выхолащивания понятия «любовь». Накладывания каких-то идиотских запретов. Например, я точно знаю, что в двадцатом веке и раньше связь мужчины и женщины даже при большой разнице в возрасте, не запрещалась на уровне закона. Часто это осуждалось на уровне бытовых сплетен, но, скажем, богатые люди часто выбирали себе очень молодых жён. А вот к концу века двадцать первого началось много какой глупости…
– Вы ей, Михаил Павлович, читали наизусть стихи? – перебила его Инна.
– Да, я любил ей читать стихи – Фета, Есенина, Рубцова, Пушкина… Стихи о любви, о женщинах. Я и сам тоже сочинял стихи и иногда рассказывал их Анни. Вы, гин Инна, любите стихи?
– Не знаю, люблю ли я их? – недоумение запечатлелось на милом лице Инны. – Я ведь ни знаю ни одного стихотворения. Сейчас никто не пишет стихов, не издают книг.
– Как, сейчас на Земле нет книг?
– Электронные есть, а обычные, бумажные, сохранились только в музеях и архивах… Да и зачем они? Но и электронные ненаучные книги почти никто не читает.
– Гин Инна! Тогда разрешите, я прочту вам по памяти своё любимое стихотворение. Его написал Афанасий Фет ещё в одна тысяча восемьсот сорок третьем году.
– Я готова послушать, – улыбнулся гин Инна. – Мне очень интересно с вами общаться, Михаил Павлович.
Лицо Беляева преобразилось. Какой-то необыкновенный свет любви и нежности лился из его тёмно-синих глаз. Он проникновенно начал:
«– Я пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся…»
Инна почувствовала, словно что-то яркое, светлое, нежное и радостное вливается в пространство её просторного кабинета, и ощущение чего-то нового, необыкновенного, неизведанного ранее, волнующего, прекрасного и вместе с тем, как бы опасного, стало переполнять её.
Дослушав стихи до конца, она долго молчала, в то время как Беляев с нетерпением смотрел на неё, ожидая оценки. Но он видел лишь тонкие линии бровей, веки гин Инны были опущены, задумчивая полуулыбка застыла на алых губах. Но вот гин подняла на Михаила глаза, и радость и восторг пролились на него из этих прекрасных глаз.
Прошла целая вечность, прежде чем гин Инна, взяв себя в руки, задала испытуемому новый вопрос:
– Михаил Павлович, а когда Вы жили, в России было много лесов?
– Гин Инна! Пермь и Екатеринбург были в то время довольно большими городами, но отстоящими друг от друга на сотни километров. И – да, со всех сторон они были окружены лесами.
– Поразительно! Как же всё это интересно…
К Беляеву вновь вернулось поэтическое настроение.
– Наш город Пермь, – сказал он, – по мерке тех времён, считался большим – почти два миллиона жителей. Он раскинулся по обоим берегам Камы, которая несла свои воды через леса, окружавшие город и через саму Пермь. Лесов вообще в России было много. Представляете, едешь на поезде – они тогда в большинстве своём были не на магнитной подушке, а ходили по обычным рельсам – и в окно наблюдаешь за природой. А леса тянулись бесконечно, на многие десятки и сотни километров!
– В какое красивое время вы, оказывается, жили, Михаил Павлович! – невольно воскликнула гин Инна. – А сейчас на Земле осталось мало лесов. Разве что ещё в Сибири есть такие места, где почти никто не живёт. А в остальных частях одни мегаполисы – асфальт, бетон, металл, камень, стекло. Есть, правда, национальные парки – клочок леса в несколько гектаров, окружённый сотнями километров застроенной территории
– Но, – она с гордостью подчеркнула это, – у нас прямо в Перми сохранился большой участок девственного соснового леса – Балатовский национальный парк!
– Сохранился Балатовский лес?! Как здорово! – воскликнул Беляев. – Прямо у этого леса стояла моя пятиэтажка из белого кирпича. И почти каждый день я гулял в том прекрасном лесу.
– Правда? – переспросила черноглазая Инна.
– Конечно! – радостно кивнул Беляев и начал с просветлевшим лицом вспоминать былое тысячелетней давности. – А какие чудесные запахи в сосновом бору! Если бы, вы, гин Инна, только могли это представить! А сколько белок было в этом Балатовском лесу! И я кормил их прямо с рук!
Инна с лёгкой грустью посмотрела на него.
– Где-то в Сибири, Михаил Павлович, ещё сохранились белки, – сказала она. – Но даже там их, наверное, не так много…
Время их очередной беседы подошло к концу – охрана вот-вот должна была увести Михаила Павловича из научно-исследовательского кабинета в его отдельный блок. И тут вдруг гин Инна неожиданно для себя почувствовала, что ей не хочется расставаться с испытуемым. Она встала, вышла из-за своего стола и подошла вплотную к нему. Михаил поднялся со стула и долго неотрывно смотрел в её лицо.
«Да, те же самые глаза, что были у Анни, – думал он в эту минуту, не в силах оторваться от этих колдовских глаз. – Но у Анни был взгляд с хитринкой и лукавством, этакая себе на уме девочка была. А Инна смотрит прямо и открыто, бесхитростно. И я чувствую, что у неё чистая душа и доброе сердце!»
х х х
И вот уже новая встреча, новая беседа диссертанта и размороженного «преступника», посмевшего любить не по закону свыше, а по зову своего сердца.
– Михаил Павлович! Я постепенно начинаю понимать, что это такое эта «любовь», о которой вы столько говорите. Это, конечно, очень специфическое чувство древних народов, которое сейчас изжито. И, вы знаете… – Гин Инна на несколько секунд остановила запись, – может быть, напрасно!
– Да, гин Инна, любовь – это великое чувство! И когда любишь – ты чувствуешь биение жизни, готов перевернуть весь мир! Ты безумно счастлив, когда любят тебя, и ты мучаешься и страдаешь, если твоя любовь безответна.
– Михаил Павлович, и всё же я не могу понять эту Анни! Значит, она помогала Вам читать лекции?
– Не только помощь при чтении лекций была её обязанностью. У неё было много другой работы: она посещала врачей в больницах и поликлиниках, рассказывала им о лекарствах, которые выпускала её фармацевтическая фирма… Мы с ней ездили по поликлиникам, и я, в свободное от основной работы время, читал лекции, а она организовывала эти лекции, обеспечивала их нужной аппаратурой и материалами. Анни была очень умна и талантлива. Я помню, как мы вдвоём готовили большой доклад из более сотни слайдов, я бы без неё не справился. До сих пор вспоминаю эту замечательную презентацию.
– А вы по профессии были хирургом?
– Да. Я был хирургом-урологом, выполнял операции на почках и других органах.
– Как интересно! Михаил Павлович, а много тогда делалось операций?
– В нашей клинике на 100 больничных коек – около трёх тысяч в год.
– Так много? Сейчас у нас на Земле операции – большая редкость! В основном их делают только при серьёзных травмах.
– А аппендицит?
Инна улыбнулась:
– Я, если честно, не знаю, что это такое, но можем посмотреть в Глобалнете. Уверена, что, как и подавляющее большинство проблем, всё подобное решается либо медикаментозно, либо на генетическом уровне. Кстати, проблему наших рудиментарных органов, возможно, скоро тоже решат на генетическом уровне…
Беляев вскинул на девушку глаза:
– Это каких таких рудиментарных органов? – поинтересовался он.
– Ну, уже нам не нужных – которые служат для размножения и выкармливания детей. Ну, сами понимаете, что это. Сейчас нам всем дают таблетки, так называемые ОТ, сдерживающие неконтролируемые желания, связанные с половыми вопросами. Детей создают в искусственно контролируемой среде, забирая генетический материал у гин и андро. Выкармливают новорождённых специальные биологические установки. Для чего же человеку ненужные органы, это расточительство, поглощающее дополнительную энергию организма.
Глаза Беляева округлились.
– То есть, собираются взять всё, – он выразительно посмотрел на Инну и показал рукой, – и отрезать?! Что за варварство!
Инна засмеялась.
– Нет, радикальные операции признаны слишком неудобным и дорогостоящим методом, и массово никогда не проводились. Всё решат на генетическом уровне – люди будут просто сразу рождаться уже без лишних органов. Исчезнет необходимость всем постоянно принимать ОТ, исчезнет деление на андро и гин – людей будут просто клонировать, и все станут по-настоящему равными. Человечество ведь всегда стремилось к равенству.
Беляев покачал головой:
– Ну и цена за равенство – превращение в амёб. Обратный виток эволюции…
– Вы просто не понимаете. – Гин Инна ласково погладила его по плечу, а Михаил с каким-то странным выражением посмотрел на неё и пробормотал: «Какой ужас… С этим нужно что-то делать, чего бы это ни стоило».
Они помолчали, и через минуту Инна, уводя разговор от скользкой темы, спросила:
– Михаил Павлович, но зачем вообще были нужны эти лекции, которые вы читали с Анни? Зачем вообще их «читать»? Согласитесь, гораздо проще обучаемому, скажем, лёжа на диване, открыть голоэкран, войти в Глобалнет и через нейроинтерфейс взять оттуда необходимую информацию. Зачем куче людей нужно собираться в каком-нибудь душном зале и час или два слушать чужого, постороннего человека?
– Гин Инна! Лекция – это ведь живое слово! – всплеснул руками Беляев. – Это же общение со слушателями. Это – разговор с ними по душам. Ты воздействуешь на их чувства. Это плохо, что в ваше время, лекция, как форма общения и обучения, умерла.
– Михаил Павлович! Но зачем нужны такие чувства? Ведь всем известно, что они только мешают жить!
– Я категорически не согласен с Вами! Без чувств нет жизни, Инна! А самое высокое чувство, которое дано человеку, – это чувство любви. Мужчина любит женщину – и это так прекрасно!
Гин Инна с интересом смотрела на него и молчала. Сказанное Беляевым было так необычно, так не соответствовало всему тому, чему её учили всю жизнь, что нуждалось в осмыслении. Инна снова приостановила запись и попросила:
– Расскажите, как это?..
– Я любил Анни, – после некоторой паузы решился на ещё большую откровенность Беляев. – Мне было очень хорошо с ней. Анни была чудесна, восхитительна! Она мне нравилась при любом её состоянии – и когда была радостной, сияла счастливой улыбкой, и когда была серьёзной и с сосредоточенно выполняла какую-то работу. Лицо её тогда бывало задумчивым и одухотворённым. Она нравилась мне даже тогда, когда вдруг сердилась и бросала на меня косые взгляды, голос её при этом менялся, она начинала даже слегка картавить… Гин Инна, я хотел носить её на руках, желал быть всегда рядом с нею, засыпать и просыпаться вместе. Любить её всегда!
– Михаил Павлович! А как это вообще делали в то время? Как это всё совершается? – Инна взволнованно смотрела на размороженного. – Я читала странные вещи – что люди при этом раздевались. Зачем?! У нас андро и гин при Контакте Дружбы никогда не раздеваются – ведь им будет холодно…
Беляев усмехнулся:
– Влюблённым всегда жарко – их греют горячие сердца!
Инна во все глаза глядела на него, ожидая продолжения. Размороженный в смущении молчал и не знал, как ему поступить.
– Да словами этого и не объяснишь, – наконец выдавил он из себя.
– Тогда как я узнаю Это? А мне нужно Это понять. Я хочу, чтобы моя диссертация была хорошей. Я хочу стать настоящим учёным! Вы мне можете показать Это? – вдруг вымолвила она, находясь в таком же состоянии смущения, что и собеседник.
– Не знаю, нужно ли? Можно ли?..
– А вы попробуйте! Я вдруг почему-то захотела Это почувствовать! Понять: что это такое – любовь?
Беляев молчал. Его бросало то в жар, то в холод.
Для гин Инны молчание Беляева длилось целую вечность.
И размороженный, наконец, решился – Беляев подошёл вплотную к Инне.
«Как она напоминает мне Анни! – вдруг воскликнула его душа. – Те же чёрные глаза, обрамлённые чудными бровями и ресницами. Нежный цвет кожи. Чёрные вьющиеся волосы. Такой милый и добрый, устремлённый на меня, взгляд!»
От неё исходил божественный запах свежего моря. Точно такой же запах исходил тогда, тысячу лет назад, от Анни.
Михаил прикоснулся губами к нежной белой коже Инны на шее, завиткам её волос, стал целовать их, подбираясь к губам, от которых пахло спелой лесной земляникой.
«А это, оказывается, так приятно!» – пронеслось в голове гина Инны.
В этот момент в кабинете прозвучал омерзительный сигнал тревоги. Осуждающе замигали красные индикаторы на стене.
Беляев нехотя и с трудом оторвался Инны, а та стояла, закрыв в истоме глаза, и не торопилась застёгивать блузку…
х х х
На следующий день диссертанта вызвала к себе её научный руководитель Селена.
– Гин Инна! Как это понимать?! – начала Селена жёстким голосом. – Я просмотрела видеозапись вашей последней беседы с размороженным изучаемым объектом. После того «чэ-пэ», которое случилось. В чём дело? Объясните!
– Глубокоуважаемая гин Селена! Я виновата перед вами. В последние недели по плану научного исследования я изучала чувство любви у испытуемого…– Голос гин немного дрожал. – И не смогла удержаться: мне вдруг захотелось понять, что испытывает женщина, которую любит мужчина?
– Гин Инна! Я так и поняла ваше поведение.– Чувство облегчения проскользнуло в голосе руководителя научной работы. – Вы – настоящий учёный! Вы пытаетесь докопаться до самой сути явлений, понять на себе чувства древних людей, особей отсталого прошлого. Но всё же будьте осторожны и благоразумны. Нельзя переступить определённую грань в научных исследованиях. Мы, учёные, должны соблюдать не только законы науки, но и законы общества, в котором живём. Вашу тему и размороженного Беляева из-за ваших необдуманных действий, научно-исследовательского зуда, уже намеревались передать другому специалисту, но на Учёном совете я отстояла вас. Именно вы закончите эту работу! Но знайте, что, по решению Учёного совета, наблюдение за вашим общением с размороженным будет усилено.
Гин Инна вздохнула. И трудно было понять по её вздоху и устремлённому на научного руководителя взгляду, какие мысли и чувства обуревали гин цивилизованного общества четвёртого тысячелетия.
х х х
Прошло ещё полгода. Диссертация гина Инны успешно продвигалась и была близка к завершению. Гин каждый рабочий день встречалась с объектом научного исследования. Но он уже не был для неё объектом науки, он незаметно и неожиданно стал для неё объектом её любви.
Да, случилось чудо! Эта женщина, которой не было ещё и 30 лет, полюбила человека, более чем в два раза старше её.
Она смотрела в задумчивые тёмно-синие глаза Михаила, слушала его голос, задавала вопросы, беседовала с ним и в ней самой что-то неудержимо менялось под воздействием этого «объекта». Их ежедневные встречи, задушевные разговоры, глаза, устремлённые друг на друга, сотворили чудо: они полюбили друг друга.
Но Инна уже стала осторожней. Она понимала, что при малейшей неосмотрительности она будет лишена радости общения с любимым человеком. Ведь в научно-исследовательском кабинете велось постоянное видеонаблюдение за процессом обследования.
Как-то раз, когда Беляева в очередной раз привели для беседы, Инна неожиданно задала вопрос:
– Вы любили Анни?
– Я очень сильно и страстно любил её, – ответил Михаил. – И ещё: я очень хотел, чтобы она родила мне ребёнка – мальчика. Да, именно мальчика – маленького, крошечного, милого мальчика. Я носил бы его на руках, купал, пеленал, нянчил. Вставал бы к нему ночами. Он продолжил бы мой род… Я так мечтал, чтобы у меня родился мальчик!
Через четыре часа беседы они стали прощаться. Инна подошла к нему. Долго смотрела в тёмно-синие глаза – она уже давно не считала его преступником.
«Какие у него прекрасные, умные, добрые глаза. И какое доброе сердце, – думала Инна. – Конечно, никакой он не преступник. Он – замечательный человек. Такой, каких я, ещё никогда не встречала в жизни. И он – настоящий мужчина. А у нас на Земле остались одни андро…»
Он погладил нежно её шелковистые волосы. Прикоснулся на мгновение к ним губами. Индикаторы тревоги на пару секунд зажглись, но тут же погасли, а Беляева вскоре увели в свой блок.
Следующие два дня были выходными и, следовательно, свободными от исследования. Гин Инна не знала в эти дни, куда себя деть – долго лежала в постели, слонялась без дела по комнатам своей квартиры.
Гин Инна впервые ощущала щемящее чувство в груди, словно ей чего-то не хватало. Она поняла: ей не хватало его, Беляева. Ей так захотелось поговорить с ним. Она думала о нём обе ночи, лёжа в постели и устремив глаза в темноту. Гин Инна с нетерпением ждала понедельника, когда она, наконец, сможет снова увидеть его добрые глаза.
Она успокоилась и оживилась лишь тогда, когда Беляева снова ввели в кабинет.
В тот же день её вызвала к себе научный руководитель Селена.
– Уважаемый диссертант, – начала она обычным своим бесцветным голосом. – Я просмотрела вчера все ваши материалы. Вы так напряжённо, без перерывов, проводили исследование объекта, что, по сути, работа подходит к концу, значительно раньше намеченного двухлетнего срока. Пора заканчивать исследование. Подводить итоги… Между прочим, за досрочное завершение диссертации полагается премия – яхта или электромобиль последней модели. Кстати, обоим – и диссертанту, и научному руководителю… Поздравляю!
Диссертант что-то нечленораздельное буркнула в ответ, но вовремя спохватилась и похвалила ненавистную Селену за «отличное научное руководство и заботу».
Гин Селена подвела итог беседы:
– На сентябрь я назначаю апробацию вашей диссертации. Если она пройдёт успешно – а я не сомневаюсь в этом – через месяц вам предстоит защита на Учёном совете.
Вернувшись в свой кабинет, Инна поняла, что скоро навсегда распрощается с Беляевым, и щемящее чувство тоски коснулось её души.
Инна открыла ящик стола, где в беспорядке поодиночке и кучками валялись ОТ, «оздоровительные таблетки», которыми она, по какому-то дикому закону, должна была угнетать свою женскую сущность. Их, непринятых ею в срок, накопилось уже изрядное количество. Она аккуратно собрала их в горсть, прошла в туалет и, без всякого сожаления, спустила таблетки в унитаз со словами древних мудрецов, услышанных ею от Беляева:
– Лекарство – это яд!
«Никогда в жизни я больше не приму эту гадость!» – твёрдо пообещала себе Инна.
Вернувшись в комнату, она раскрыла окно, за которым вдали серебрилась широкая лента Камы, на которой бликами подмигивало яркое солнце.
–Прощай, гин с информацией в кьюар-коде! Здравствуй, женщина Инна! – прошептала она синему небу, по которому плыли белые пушистые облака.
х х х
Наступил июль – самый солнечный и тёплый месяц в мегаполисе Урал. Инна сообщила Беляеву, что повезёт его в Балатовский национальный парк, чтобы изучить состояние его чувств при встрече с родными местами.
– Михаил Павлович, хочу, наконец, сделать вам приятное: завтра мы посетим вашу улицу и парк в Балатово. Я с большим трудом, но всё же добилась разрешения на это. Нас не очень хотели выпускать из исследовательского центра.
Глаза Беляева просияли: он давно просил у Инны повидать свои родные места.
– Спасибо, Инна, – тихо сказал он, глядя на неё счастливыми и благодарными глазами.
Они выехали рано утром. Электромобиль, автоматически управляемый роботом-водителем, плавно катил по широченному шоссе.
Увы, то, что увидел Михаил на Красноармейской улице, где он жил тысячу лет назад, огорчило его – мест, милых его сердцу, мест, которые жили в его памяти, больше не существовало! На месте тихой улочки, где когда-то стояли кирпичные пятиэтажки, где росли берёзы, липы и тополя, где всё утопало в зелени и цветах, ныне пролегал широкий проспект, забитый электромобилями, которые сплошным потоком двигались по нижней шоссейной дороге. Второй этаж движения представлял собой скайтрейн, по которому шустро сновали по магнитопроводам индукционные поезда. С приглушённым свистом они проносились через каждую минуту над головой обескураженного Беляева. По обеим сторонам от двухъярусной дороги высились гигантские, по 60-80 этажей, дома из стекла, бетона и синтетических материалов.
– Увы, моей улицы больше нет, – тихо промолвил Михаил, и, казалось, слёзы едва не пролились из глаз этого мужественного человека.
Они проехали за небоскрёбы. Здесь дорога, к счастью, заканчивалась, и начинался сосновый лес – Балатовский национальный парк. Инна оставила электромобиль на стоянке.
Они, не спеша двинулись к лесу. Через какое время им попалась неширокая асфальтированная дорожка, обсаженная по краям деревьями, кустами и клумбами с цветами.
– Здесь раньше была точно такая же асфальтированная дорожка, которая называлась «Аллея влюблённых», – вспомнил Беляев.
Инна и Беляев переглянулись, несмело улыбнулись друг другу и дружно, разом шагнули на эту дорожку и двинулись по этой «Аллее влюблённых», оба мечтая, чтобы она стала для них дорогой к счастью. Они шагали, не торопясь, по асфальтированной дорожке парка в один ряд, но пока на некотором расстоянии друг от друга и ещё чувствуя себя неловко и понимая, что здесь, в отличие гот комнат исследовательского центра, нет никакой следящей аппаратуры.
Чем дальше они заходили в гущу этого сказочного леса и чем темнее становилось всё вокруг них, тем светлее и радостнее казались их лица, тем меньше становилось расстояние между их плечами. Вскоре они шли уже вплотную друг к другу, рядом. Михаил посмотрел на Инну и осторожно взял её за руку. Она не отдёрнула руки, а только посмотрела ему в глаза и ласково улыбнулась.
Сосновый вековой бор с удивительным запахом смолы, мхом, зелёной травой, усыпанной шишками, окружал их. Слабый ветер, словно радуясь, гулял по верхушкам сосен, создавая приятный и успокаивающий шум, словно шум далёкого прибоя. А внизу, среди жёлто-коричневых стволов, было удивительно тихо и спокойно.
– Ты знаешь, Инна, а ведь здесь, в лесу, ничего не изменилось! Почти те же самые аллеи, сосны, кусты, пеньки, полянки, – остановившись и осторожно взяв Инну за плечи, говорил ей Беляев. – Как будто и не было этой тысячи лет, которые отделили меня от этого милого сердцу леса. Спасибо тебе за этот праздник, который ты устроила мне. И вообще… Я так благодарен тебе.
– За что, Михаил Павлович?
– За всё… Спасибо уже за одно только то, что ты есть… Ты такая хорошая, добрая, милая! В последнее время я думал о тебе ночами, вспоминал твои глаза, волосы, лицо, губы… Не знаю, что сделалось вдруг со мною.
– И мне так хорошо всегда было с вами, Михаил Павлович. В выходной день я не могла найти себе места, так ждала, когда наступит понедельник, и мы снова встретимся с вами.
Они уже далеко углубились в бор. Свернули на узкую, не асфальтированную тропинку. Она вскоре вывела их на красивую полянку, густо заросшею травою. Огромные сосны со всех сторон окружали её.
– Как здесь хорошо! – непроизвольно вырвалось у Инны.
– Инна! Я узнал эту полянку. Вспомнил её. Конечно, сосны здесь много раз поменялись, старые упали и сгнили, выросли новые. Но эта полянка – всё такая же.
Он очарованно смотрел на поляну, выйдя на середину её, раскинув руки в стороны и затем устремив взор вверх, на верхушки сосен, окружавшие этот тихий уголок земного рая. Он с наслаждением вдыхал ароматы трав и соснового леса.
Инна подошла к нему, взглянула в его глаза, взяла за руки. Тёмно-синие глаза Беляева и чёрные глаза Инны встретились. Два прекрасных человека, между которыми пролегла целая вечность – тысяча лет, долго и неотрывно смотрели друг на друга.
– Поцелуй меня, – тихо, едва слышно, произнесла Инна, дрожа всем телом.
И вот они слились в страстном и долгом поцелуе…
Потом они долго лежалив густой высокой траве. Над ними плыли белые воздушные облака, синело небо. Солнце стояло в вышине и улыбалось им.
– Я люблю тебя! – осознанно, ясно и чётко сказала Беляеву Инна.
– А я тебя уже давно полюбил, едва ли не с первой нашей встречи. Ты напомнила мне Анни. Но только сейчас я понял, что я люблю именно тебя, Инна, а не те воспоминания об Анни. Да, вы схожи внешне. Но мы любим человека не столько за красоту внешнюю, как за его красоту внутреннюю, за его чистую душу и благородное доброе сердце…Спасибо тебе, что ты есть на Земле, Инна!
Через некоторое время, обнимая Инну, он добавил:
– Только сейчас я окончательно понял, что я не замороженный. Я люблю! А любовь – это жизнь! Значит, я действительно живу, моя дорогая, любимая Инна! И я хочу, чтобы моя планета снова стала живой…
х х х
Инна долго лежала, широко раскрыв глаза и смотря на чудесный синий небосвод, шатром раскинувшийся над нею. Михаил куда-то ушёл, но вскоре вернулся с букетом ромашек, усыпав ими её грудь, живот, всё тело чудесные цветы – ромашки. Она посмотрела на него полными благодарности глазами:
– Михаил! Я самая счастливая на Земле! Сейчас я знаю, что такое любовь! И я – люблю!
х х х
Их «преступная» связь была зафиксирована наземной и спутниковой аппаратурой слежения. Видеозапись немедленно засекретили, чтобы не было заразительного примера для миллиардов андро и гин, населявших Землю.
Гин Инна была в тот же день отстранена от диссертационной работы, а данная научная тема была навсегда закрыта. Вопрос о трудоустройстве Инны пока повис в воздухе – всё-таки у неё был рейтинг, приближающийся к 6 миллионам единиц по шкале Рейнольдса, а такими кадрами не разбрасываются!
Вскоре Инна почувствовала странные симптомы, к тому же, её часто тошнило. Она была явно нездорова, и это спасло её от продолжения жёстких санкций.
– Это он, размороженный Беляев, во всём виноват! – решили её научные начальники – профессоры и академики. Гина Инну долго обследовали в лучших клиниках Земли, врачи сомневались и ставили разные диагнозы. Большинство предполагали, что Беляев заразил её древней болезнью Венеры, которая не встречалась на Земле уже более 500 лет. Когда профессоры опрашивали Беляева, он смеялся над их невежеством – он не имел и не мог иметь никаких признаков этой болезни.
Инна первая поняла, в чём дело, но никому ничего не говорила о своей догадке, а тем временем у неё появился маленький округлый животик. Она улыбнулась, когда почувствовала, как стучит ножками дитя в её чреве.
Лишь на 5-м месяце врачи поняли, что гин Инна беременна – ведь это была первая беременность на Земле за последние 356 лет!
Инну сначала не решились изолировать от общества. Но она, не стесняясь, рассказывала всем окружающим гин, как хорошо любить и объясняла, как «это» делается. Большинство гин смотрели на неё недоверчиво, но при этом с любопытством.
Скоро Инну, особенно после того, как она выложила свои рассуждения в Глобалнете, всё же пришлось изолировать, но семя, брошенное ею, дало всходы: среди гин возродился интерес к андро, и сначала немногие, а затем всё больше и больше людей открыто отказывались от ОТ, и число их становилось таким большим, что власти уже просто не знали, что делать. Замеченные новые пары гин и андро, полюбивших друг друга и вступающих в интимную связь, пытались разными способами развести, изолировать друг от друга, но всё было тщетно. Вскоре на планете стали появляться новые беременные женщины, и их количество стало возрастать в геометрической прогрессии.
А вот с единственным представителем прошлого, Михаилом Павловичем Беляевым, всё было проще: после зафиксированной связи с гин Инной он сразу же был изолирован, и высший суд за действия в отношении гин Инны приговорил Беляева М.П. к смерти. В зале суда после оглашения приговора он громко крикнул сидящей в зале любимой женщине:
– Я люблю тебя, Инна!
Через двое суток землянина Михаила Павловича Беляева, 2054 года рождения, усыпили уже навеки.
Через несколько дней после того, как усыпили Михаила, у Инны начались схватки. Собравшиеся на консилиум врачи имели о родах лишь теоретические представления. Но их помощь совершенно не понадобилась: Инна благополучно родила естественным путём мальчика массой 3,5 кг и ростом 53 см. Она нарекла его Михаилом.
Услышав первый крик рождённого младенца, Инна поняла: для землян ещё не всё потеряно! На Земле ещё может возродиться любовь!
