— Греби, греби. Потом посмотришь.
Он снова закутался в шерстяной плащ, напитанный сыростью, и нахохлился еще больше.
Мокропогодица как началась на рассвете, так и не прекращалась. Чем ближе становилось море, тем
больше воздух насыщался влагой. Теперь, посередине бухты, даже дышалось с трудом. От сырости у Томаса разнылась старая рана на шее, и он с трудом мог поворачивать голову.
Что-то здесь все-таки было не так. Томас чувствовал близкую угрозу, но никак не мог понять, что она
собой представляет. Нужно было остаться в деревне хотя бы еще на несколько часов. И выспросить все, что там знают.
Утром в деревне их встречали угрюмо. Мужики мрачно косились, бабы и девки старались поскорее
шмыгнуть мимо, не поднимая головы. Правда, в доме старосты накормили горячей похлебкой, дали немного обсушиться. С печки, из полумрака, за Томасом и его оруженосцем следили блестящие детские глаза. Время от времени оттуда слышался шепот и тихие смешки. Но когда Деррик заговорил с детьми, старостиха цыкнула на них и велела не высовываться. Сама она деловито возилась у печки, не поворачиваясь к гостям лицом.
