Старый Доктор производил впечатление человека, который еще не решил, помереть ему или пожить
еще. Щеки ввалились, он тяжело, с усилием дышал, а живые глаза блестели, и по щекам разливался румянец, смешиваясь с пятнами ожогов. Лет ему вряд ли было больше сорока, но волосы совершенно поседели и выпали клочками, обнажив на черепе блестящую гладкую кожу.
«А‑а, пришел! — неожиданно ясным и громким высоким голосом сказал Старый Доктор. — И то сказать,
успел! Теперь слушай, а то я скоро кончусь. Слушай, не перебивай!»
Доктор и так не знал, что ему говорить, вроде и перебивать было незачем. Он пожал плечами.
«Эта вот каменюга тут лежит очень давно. Она не местная. Я знаю, тут археологи копались, на дне
озера есть город, ему тысяч пять лет. Но она старше. Типа метеорита. У них тут капище было, жертвы приносили. Она тебя узнает».
Этот монолог стоил Старому Доктору половины сил. Он задышал, как собака в жару, а румянец медленно сошел у него с лица. Отдышавшись, он продолжил.
«Сядешь вот так, как сижу. Считай до ста, не торопясь. Меньше — плохо будет получаться, больше — ударит. Потом иди сразу на поляну, тебе Борода покажет. Я там принимал, и ты был у меня».
