Частные комментарии к дневнику группы
Попробуем еще раз внимательно перечитать те строки, которые были написаны туристами уже после выхода на маршрут от заброшенного поселка «Второй Северный».
С 28 по 31 января 1 959 года групповой дневник писали трое: Тибо-Бриньоль, Дятлов и Колмогорова:
28 января, пишет Тибо-Бриньоль:
Погода нам улыбается — 8 градусов. Жаль расставаться с Юдиным, но…
Собирались долго: мазали лыжи, подгоняли крепления. Вышли в 11.45. Идем вверх по Лозьве. Местами наледь. Часто приходится останавливаться.
В 5.30 — привал. Сегодня — первая ночевка в палатке. Ребята возятся с печкой. Ужин. Потом долго отдыхаем у костра. Зина под руководством Рустема пытается играть на мандолине. Снова дискуссия. Конечно про любовь. Влезаем в палатку.
Подвешенная печка пышет жаром…
29 января, пишет Тибо-Бриньоль:
Второй день на лыжах. Идем к ночевке на р. Ауспию по тропе манси.
30 января, пишет Дятлов:
Сегодня — третья холодная ночевка на берегу. Печка — великое дело.
После завтрака идем по Ауспии, опять наледи… Встречаем стоянку манси. Погода: днем — 13, вечером — 26. Резкий перепад. Ветер сильный, юго-западный.
Оленья тропа кончилась. Глубина снега до 120 см. Лес редеет. Пошли березки и сосенки карликовые, уродливые. Чувствуется высота. Дело к вечеру. Ищем место для бивуака. Быстро развели костер и поставили палатку.
Тот же день, пишет Колмогорова:
Похолодало. Дежурные (С. Колеватов и К. Тибо) долго разводили костер. Вылезать из палатки неохота. Около 9.30 — пассивный подъем…
А погода! Солнце так и играет. Идем, как и вчера, по мансийской тропе. Иногда замечаем на деревьях зарубки, затески — мансийская «письменность». Вообще много всяких непонятных, таинственных знаков. Возникает идея дать название нашему походу — «В стране таинственных знаков».
Тропа выходит на берег. Теряем след. Ломимся по лесу. Но вскоре снова сворачиваем на реку- по ней идти легче. Около 2 часов — обед: корейка, горсть сухарей, сахар, чеснок, кофе.
Настроение хорошее.
В пять часов — остановка на ночлег. Долго подбирали место. Вернулись метров на 200 назад. Сухостой, высокие ели. Тут же — костер! Коля Тибо переоделся. Начинает спорить с Колеватовым, кому из них зашивать палатку. Но потом берет иголку сам.
У Саши Колеватова сегодня день рождения. Поздравляем, дарим мандарин. Он тут же делит его на 8 долек..
31 января, пишет Дятлов:
Идем по старому лыжному следу манси. Видимо, оставив оленей, дальше он ходил на лыжах. След виден плохо, часто сбиваемся. Проходим за час 1,5 — 2 км.
Постепенно удаляемся от Ауспии. Подъем плавный. Кончились ели, пошел редкий березняк. Вот и граница леса. Наст. Место голое. Нужно выбирать ночлег. Спускаемся на юг — в долину Ауспии. Это, видимо, самое снегопадное место. Усталые принялись за устройство ночлега. Дров мало. Костер развели на бревнах, рыть яму неохота. Ужинаем в палатке. Тепло.
***
Никаких других дневниковых записей в материалах следствия нет. Впрочем, очень хорошо, что в уголовном деле вообще сохранились хотя бы эти скудные строки, ведь иначе в нашем распоряжении не было бы даже и такой информации.
Правда, похоже, что в том далеком 1959-м через руки следователя Льва Иванова прошли и какие-то другие никому неизвестные материалы. Так, если мы попробуем еще раз внимательно перечитать хорошо знакомый текст постановления о прекращении уголовного дела, то без труда обнаружим там весьма любопытные моменты. Например, следующее:
«…Из дневниковых записей, кроков маршрута и проявленных фотопленок туристов усматривается, что… 31.1.59 туристы вышли к реке Ауспии и пытались перевалом пройти к долине р. Лозьвы, однако из-за низкой температуры и сильного ветра они вынуждены были вернуться вниз и остановились на ночлег. 1.2.59 г. в верховьях р. Ауспии туристы соорудили лабаз, в котором оставили запас продуктов и все излишнее снаряжение…»
Лично я готов согласиться, что расположение лабаза Игорь Дятлов действительно мог обозначить на каких-то своих картах или кроках, хотя мне это кажется крайне сомнительным. Дело в том, что в походе руководитель обычно отмечает на своей маршрутной карте только точку очередного ночлега, хотя даже и это делает далеко не каждый руководитель и далеко не всегда.
Да и для кого все это обозначать — для самого себя? А зачем?
Но дело вовсе даже не в лабазе, хотя про него в дневнике группы и не сказано ни единого слова. Ведь поисковикам действительно было достаточно даже беглого осмотра палатки, чтобы догадаться, что часть своего груза туристы оставили где-то в верховьях Ауспии. Кроме того, какие-то записи на этот счет могли быть внесены и в маршрутную книжку. Однако можно перечитывать дневниковую запись Игоря Дятлова от 31.01.59 хоть тысячу раз, но никаких упоминаний о попытках прохождения перевала, о низкой температуре или о сильном ветре мы там никогда не найдем.
Так откуда же тогда в документах следствия появились такие однозначные утверждения?
Но ведь в тексте постановления о прекращении дела есть и другие несуразности:
«…Возвратившись 31.1.59 г. в долину р. Ауспии и зная о трудных условиях рельефа высоты «1079», куда предполагалось восхождение, Дятлов допустил грубую ошибку, выразившуюся в том, что группа начала восхождение 1.2.59 г. только в 15-00…»
Помилуйте, о каких «трудных условиях рельефа высоты 1079» здесь говорится?
Могу засвидетельствовать: вершина горы Холатчахль (1079 м) значительно проще как минимум нескольких десятков других вершин Северного Урала.
Зимой 1974 года не слишком быстрый подъем на нее и обратный спуск до границы леса в долине Ауспии занял у нашей команды не более трех часов! Никаких трудных условий там не было и в помине, а простой путь к вершине проходил по самым обычным снежно-осыпным склонам средней крутизны. Если же мы всерьез будем говорить о «сложном рельефе» горы Холатчахль, то тогда массивы Денежкина Камня, Конжака, Тулыма или Ишерима вообще придется считать почти непроходимыми.
И еще: откуда вообще взялись эти сведения о восхождении на Холатчахль? Конечно, какие-то записи вполне могли быть сделаны и в маршрутной книжке.
Но ведь ни участники поисков, ни туристы УПИ тех лет ничего не говорили о том, что группа Игоря Дятлова планировала подъем на Холатчахль. Почему же о выходе дятловцев от верховий Ауспии к горе Отортен вспоминают абсолютно все свидетели тех событий, а про Холатчахль ни у кого нет ни единого слова?
Тогда откуда в постановлении появились странные утверждения о сложном рельефе и о самом восхождении? Что это — пустые фантазии следователя Льва Иванова или в его распоряжении все-таки действительно имелись еще какие-то материалы, которые позднее были изъяты из дела и уничтожены?
Туристы у скалы-останца на перевале группы Дятлова.
На дальнем плане хорошо видны простейшие снежно-осыпные склоны горы Холатчахль. (Зима 1974 года, фото автора)
***
Тем не менее, давайте вернемся еще раз к дневнику группы, чтобы с его помощью взглянуть на реальный график первых четырех дней лыжного маршрута погибших туристов. Этот график будет выглядеть следующим образом:
28.01.59. Поселок Второй Северный — долина реки Лозьвы
29.01.59. Долина реки Лозьвы — долина реки Ауспии
30.01.59. Движение вверх по долине реки Ауспии
31.01.59. Движение по долине реки Ауспии до самых верховьев
Получается, что от поселка Второй Северный до границы леса в верховьях Ауспии группа Игоря Дятлова шла четыре полных календарных дня.
Попробуем разобраться: много это или мало.
Прежде всего, отметим, что в 1970-1980-х туристские маршруты к перевалу Дятлова традиционно начинались от поселка Усть-Ушма, существовавшего в те годы невдалеке от устья реки Ушмы. При этом путь на лыжах до верховий Ауспии обычно занимал у туристов около трех дней. Те же группы, которым удавалось доехать на лесовозах «до моста через Ауспию», оказывались под перевалом и того быстрее — всего за полтора дня. А ведь расстояние от поселка Второй Северный до истоков Ауспии даже немного короче, чем от Усть-Ушмы.
Получается, что в первые дни своего маршрута группа Игоря Дятлова вообще никуда не спешила, и об этом туристы сами честно пишут в своем дневнике:
«…Собирались долго… Вышли в 11.45…» (28 января — Тибо- Бриньоль).
«…Около 9.30 — пассивный подъем…» (30 января — Колмогорова).
На этом фоне полезно вспомнить о том, как обычно построен режим движения у любых мало-мальски опытных туристских групп, путешествующих по Северному Уралу в период короткого зимнего светового дня. Утренний подъем дежурных, приготовление завтрака и сам завтрак проходят в полной темноте. Сборы группы и сворачивание
лагеря начинаются еще в темноте и заканчиваются в ранних сумерках. Начало движения — еще до восхода солнца.
Вечером — все наоборот. Остановка группы проходит в вечерних сумерках. Подготовка бивака, заготовка дров, установка палатки и приготовление ужина начинаются еще в сумерках, а заканчиваются уже в полной темноте. Затем ужин и отбой.
Вероятно, такой распорядок дня прекрасно знаком всем уральским туристам.
Безусловно, знали о нем и дятловцы. Тем любопытнее выглядит фотография 1959-го года, известная всем, как «утро в долине Ауспии». Обратите внимание: уже совсем светло, а участники спокойно и неторопливо собирают свои вещи.
Да и собирают ли? Во всяком случае, снимать палатку никто еще даже и не начинал. Нет ни малейших сомнений, что на момент съемки в группе все шло по заранее намеченному плану и туристы вообще никуда не спешили.
Давайте вспомним еще и про пятый ходовой день — 1 февраля 1959 года.
По материалам следствия считается, что тем утром группа также никуда особенно не спешила, а занималась оборудованием лабаза в верховьях Ауспии. Туристы даже успели выпустить в этот день шутливый «Боевой листок», копия которого имеется в уголовном деле.
Интересно, что в своей книге «Цена гостайны — девять жизней» Анатолий Гущин почему-то удивляется отсутствию дневниковых записей, которые, как он считает, могли быть сделаны кем-нибудь из участников еще утром 1-го февраля.
Но в том-то и дело, что групповой дневник туристы традиционно пишут только вечером, тем более что зимой заниматься любыми записями намного удобнее в теплой палатке, а не на холодной улице, пускай даже и около костра. Получается, что и «Боевой листок», скорее всего, был подготовлен утром 1.02.59 в палатке, а не у костра. Вероятно именно в то самое время, когда часть группы занималась оборудованием лабаза.
Таким образом, мы можем смело сделать следующие два вывода:
Хотелось бы обратить внимание читателей на следующие моменты:
- Во-первых, это действительно «утро», т. к. на скатах палатки лежит свежий «ночной» снег, который пока еще никто из туристов даже не стряхивал.
- Во-вторых, это действительно долина Ауспии, т. к., исходя из дневниковых записей, в долине Лозьвы туристы в палатке просто не ночевали.
- В-третьих, вообще-то подобный кадр (с заснеженной палаткой и туристами, которые никуда не торопятся) обычно говорит о дневнике на маршруте. Именно поэтому складывается такое впечатление, что данный снимок сделан как раз утром 1-го февраля 1959 года, в тот самый момент, когда туристы устраивали лабаз и в лагере группы Игоря Дятлова никто пока еще никуда не спешил.
Шесть ошибок Игоря Дятлова
Впервые на перевал группы Дятлова наша команда попала зимой 1974 года. Мы шли туда специально — поклониться памяти наших старших товарищей, с которыми, правда, сами никогда даже не были знакомы. До моста через Ауспию традиционно добирались на машине от Усть-Ушмы, поэтому всего через полтора дня лыжного пути мы уже стояли на перевале около останца с мемориальной плитой. Там остановились и огляделись…
Честно говоря, мы были просто обескуражены. Нельзя сказать, что каждый из нас считал себя большим профессионалом в спортивном туризме, ведь наиболее подготовленные из нас имели тогда лишь опыт лыжной «четверки» в Саянах.
Тем не менее на лицах всех моих друзей читалось откровенное изумление: — Неужели где-то здесь можно просто так погибнуть?
Нас окружал самый элементарный рельеф, а легендарный перевал, как внезапно выяснилось, спокойно проходился «от леса до леса» на лыжах всего лишь часа за полтора. Причем буквально с закрытыми глазами. В этот момент ни у кого из нас не возникало ни малейших сомнений в том, что потерпеть аварию в подобном месте было просто невозможно ни из-за каких-то капризов погоды, ни по какой-либо другой нелепой случайности.
Это наше общее ощущение я прекрасно помню до сих пор.
Позднее, также довольно давно, в ходе одного из публичных обсуждений известной трагедии прозвучала одна очень интересная мысль, автора которой, к своему глубочайшему стыду, я даже не запомнил. Зато сама мысль прочно засела где-то в глубине моего подсознания, хотя вышло это, наверное, лишь из-за ее необычности.
Суть мысли была такова:
Истинные причины гибели группы Игоря Дятлова следует искать вовсе не у кедра и даже не в том месте, где стояла палатка, а в верховьях реки Ауспии!
Ни много, ни мало!
Причем никаких пояснений к этому более чем странному утверждению я даже не помню. Возможно, их и не было, а может, просто я сам в те годы был настолько мал и глуп, что не смог ничего понять. А ведь действительно, почему многие из нас до сих пор так упорно считают, что причины страшной трагедии следует искать именно около палатки?
В этой связи любопытно задуматься над воспоминаниями тех туристских корифеев, которые были знакомы с дятловцами лично. Подобные выступления я сам слышал неоднократно и на семинарах КСС, и на всевозможных вечерах памяти, и много еще где. Причем все эти речи начинались почти с одних и тех же слов, как если бы были написаны под копирку.
Например:
— Это были наиболее опытные туристы УПИ, но. они совершили ошибку, решив подниматься на перевал во второй половине дня.
Или в другой, но очень похожей редакции:
— Это была сильнейшая туристская группа в городе, но. они не сумели правильно сориентироваться и из-за плохой видимости отклонились от своего маршрута далеко в сторону…
И так далее…
Давайте же попробуем разобраться, сколько подобных ошибок совершили зимой 1959 года самые опытные туристы УПИ. Вынужден еще раз напомнить, что в этих ошибках Игоря Дятлова упрекают достаточно известные туристские мастера, причем каждый из них старательно называет дятловцев, как минимум, самой опытной группой института, а то и всего города. Упоминать в этой связи конкретные фамилии авторов подобных заявлений мне даже как- то и неудобно.
Ошибка первая:
Первого февраля туристы начали движение на перевал в бассейн Лозьвы очень поздно — лишь во второй половине дня.
Безусловно, выход в безлесную зону во второй половине дня считается очень серьезным просчетом, тем более что еще утром группа явно никуда не торопилась.
Об этом уже было сказано ранее. Нет никаких сомнений — это принципиальная ошибка.
Правда, лично у меня всегда возникал вопрос о том, откуда в постановлении о прекращении уголовного дела появилась предельно конкретная формулировка о времени выхода туристов из лагеря: «только в 15-00». Неужели работники прокуратуры стояли где-то рядом и видели это лично?
Кроме того, как-то не очень логично выглядел и другой момент. Ведь целых четыре дня туристы неторопливо шли по своему маршруту, а тут они буквально сорвались с места и почти в сумерках побежали с грузом на безлесный водораздел.
Это что, обычная практика для наиболее сильных туристов УПИ?
Ошибка вторая:
При прохождении перевала от истоков Ауспии к Лозьве группа значительно отклонилась влево от оптимального маршрута и даже не заметила, как вышла непосредственно на склон горы Холатчахль.
По своим личным воспоминаниям, готов засвидетельствовать, что потеряться на том перевале невозможно. Самый короткий путь ^ «от леса до леса» легко проходится даже вслепую благодаря простейшему рельефу местности.
В этой связи опять-таки удивляет мнение туристских корифеев, которые очень легко заявляют, что «мела поземка и в 5 — 10 метрах ничего не было видно».
А что, разве авторы подобных заявлений это видели сами или они хотя бы изучали сводку погоды той ночи? Так неужели самым опытным туристам УПИ не хватило здравого смысла для того, чтобы оценить реальное состояние погоды и отказаться от выхода в безлесную зону при видимости всего в десяток метров? Неужели даже при полном отсутствии видимости они не смогли оценить реальную крутизну склона и двух, а то и трехкратную разницу в наборе высоты?
Ошибка третья:
На склонах горы Холатчахль туристы организовали холодную ночевку, необходимость в которой на этом участке маршрута вызывает лишь самое откровенное недоумение.
Несомненная ошибка, ведь элементарный спуск к лесу на лыжах занимает здесь не более часа. Позднее через этот район зимой регулярно проходило множество туристских групп, однако практически никто из них никогда не планировал здесь ночлегов в безлесной зоне. Конечно, все туристы действительно старались двигаться к Отортену по пологим фирновым склонам Поясового Камня выше границы леса, но на ночлег они обычно всегда старались спускаться вниз, к дровам.
А ведь из воспоминаний Бориса Слобцова следует, что брошенная палатка была найдена всего лишь в трехстах метрах от вершины горы Холатчахль.
Зачем же туристам потребовалось забираться с грузом так высоко?
Ошибка четвертая:
Ночлег в безлесной зоне выполнен весьма неграмотно. Даже печь в палатке не установлена, хотя запас дров у туристов все-таки имелся.
В следственном деле о дровах в палатке конкретно сказано: «одно полено».
Правда, скорее всего, имелась в виду все-таки «чурка», а вовсе не полено.
Но для ночлега в безлесной зоне такого количества дров все равно было явно недостаточно. Получается, что группа заранее решила переночевать вне зоны леса, но дровами не запасалась вообще. Это безусловная ошибка, ведь для полноценной безлесной ночевки туристам все-таки требовалось достаточно много дров. Значит, для дятловцев самым логичным было бы следующее решение: каждый мужчина несет для ночлега по одному небольшому чурбаку.
Но группа Игоря Дятлова фактически вообще не взяла с собой дров.
Может быть, туристам пришлось выходить на перевал настолько быстро, что запасаться дровами им было просто некогда?
Вообще-то существует мнение, что группа Игоря Дятлова решила организовать холодную ночевку в безлесной зоне просто для тренировки.
Однако, во-первых, для тренировки им вовсе не требовалось забираться с грузом так высоко по склону.
Во-вторых, исходя из соображений здравого смысла, для учебного холодного ночлега дятловцы наверняка взяли бы с собой полноценный запас дров — чисто для подстраховки.
И, наконец, в-третьих, подобные тренировки обычно проводят совсем не в походе, а еще до него. Для этого вполне достаточно было выехать в ближайший пригородный лес или уйти на заснеженный лед озера Шарташ.
Именно так готовился к своим легендарным тундровым лыжным походам начала 60-х известный уральский турист Геннадий Птицын. Первый «безлесный ночлег» его группа провела вообще во дворе студенческого общежития.
Так что, на мой взгляд, версия тренировки на склоне горы Холатчахль лишена всяких оснований.
Ошибка пятая:
При воздействии «стихийной силы» Игорь Дятлов допустил возникновение в группе паники, в итоге которой полураздетые туристы покинули свою палатку, бросив там снаряжение, одежду и запас продуктов.
Нет никаких сомнений в том, что туристы совершили грубейший просчет, покинув палатку и бросив в ней свои теплые вещи. Практически все серьезные спортсмены высказывают по этому поводу какие-то конкретные упреки. Меняется лишь акцент мнений: от неконтролируемой паники в группе до испуга и состояния сильнейшего стресса.
Конечно, это была грубейшая ошибка. Правда, вполне уместен вопрос: а может быть, у дятловцев просто не было никакого другого выхода?
Ошибка шестая
Оставив палатку, участники группы вторично сбились с пути и стали спускаться в долину Лозьвы, думая при этом, что они двигаются к своему лабазу в верховьях Ауспии.
Еще одна претензия на грубую ошибку в ориентировании. Предлагаю оставить ее на совести тех, кто предполагает саму возможность совершения такой ошибки самыми опытными туристами УПИ. На мой взгляд, заблудиться на элементарных склонах горы Холатчахль невозможно даже в тумане.
Тем не менее вероятная ошибка в ориентировании — на лицо.
А теперь давайте задумаемся: не слишком ли много весьма грубых ошибок совершили последовательно те, кого на протяжении десятилетий принято называть самыми опытными туристами УПИ? Причем эти ошибки были совершены подряд буквально в течение всего лишь нескольких часов. А ведь любую одну или даже две из перечисленных выше ошибок способны совершить разве что только зеленые новички. Но ведь мы с вами говорим об опытных туристах! Вот и получается, что цепочка нелепых случайностей превращается в какую-то очень странную закономерность…
- Команда Игоря Дятлова действительно была одной из самых опытных туристских групп УПИ, участники которой были готовы пройти практически любой сложный лыжный маршрут по Северному Уралу.
- Первого и второго февраля 1959 года опытные туристы не совершили ни одной ошибки. В сложившейся на тот момент походной ситуации они все делали абсолютно правильно.
Они не могли действовать иначе
Именно на этих условиях построил свой собственный «криминальный вариант трагедии» известный уральский турист Николай Устиновский. По его мнению, все непонятные действия туристов УПИ легко объясняются, если, начиная с верховий Ауспии, группе Игоря Дятлова пришлось скрываться от смертельно опасной погони.
Например, из-за реальной угрозы нападения на туристов какого-то вооруженного отряда.
Не скрою, в первый момент моя реакция на подобное предположение была крайне отрицательной. В конце концов, мое мнение по поводу всех криминальных гипотез гибели группы Игоря Дятлова читателям уже известно, тем более что в итоге Николай Устиновский делает все тот же классический вывод — туристов сознательно уничтожили члены какой-то армейской спецгруппы, которые перепутали дятловцев с беглыми заключенными. О таком варианте трагедии уже говорилось ранее, и согласиться с ним я не мог ни в коем случае.
Правда, до этого все сценарии возможной расправы над туристами строились, исходя из ситуации внезапного нападения на палатку, уже стоявшую на склоне горы Холатчахль. Но ведь Николай Устиновский предложил совсем другой вариант событий: какое-то относительно продолжительное время туристы убегали и прятались, а вооруженный отряд их преследовал. Внимательно обдумав подобный вариант, я с удивлением обнаружил, что именно в такую схему прекрасно вписываются абсолютно все перечисленные выше «ошибки Игоря Дятлова». Естественно, уже не как ошибки, а как единственно возможный порядок правильных действий. Если честно, то именно такой подход к трагедии сразу же объяснил мне абсолютно все несуразности в поведении дятловцев.
Поэтому еще раз предлагаю читателям продолжить дальнейшие рассуждения вместе со мной…
Возможный трагический сценарий
Давайте пофантазируем.
Представим середину дня 1-го февраля 1 959 года и лагерь туристов в верховьях Ауспии, где команда спокойно занималась своими делами. И вдруг, по вчерашней лыжне туристов к их палатке подошли какие-то вооруженные люди.
Допустим, что это была компания из пяти-шести не слишком трезвых охотников-браконьеров.
Предвижу откровенное недоумение и возмущение большинства читателей. Действительно, каким это таким образом в верховьях Ауспии могли появиться никому не известные браконьеры? Ведь такого же просто не могло быть!
Тем не менее вынужден отметить, что сход лавины со склона горы Холатчахль или падение в этом районе обломков какой-нибудь мощной ракеты являются событиями значительно менее вероятными. По крайней мере, ни в 1959 году, ни в последующие пять десятилетий ничего подобного в этих местах никто так и не видел. Говорить же всерьез о шаровых молниях, пришельцах или НЛО даже и не приходится. А вот никому не известных охотников в самых далеких уголках глухой уральской тайги, я думаю, встречали очень многие, причем, иногда действительно в самых неожиданных районах. Поэтому, в отличие от ракет, НЛО, шаровых молний, метеоритов или лавин, появление браконьеров в долине Ауспии можно рассматривать как вполне вероятное событие.
Вначале и гостям, и хозяевам было очень хорошо и даже весело: взаимные приветствия и все такое прочее. Зато потом кого-то из наиболее пьяных охотников вполне могло растащить на весьма грубую шутку типа:
— Эх, такие шикарные девчата, а вот почему-то не с нами. Да бросайте вы своих хилых городских парней и переселяйтесь в нашу палатку. Уж мы бы вас там так согрели…
Возможны и другие варианты событий. Например, девушки вполне могли увидеть какую-нибудь браконьерскую добычу — важенку или молодого олененка. Тогда была бы понятна и непосредственная девичья реакция:
— Зачем же вы угробили такого маленького? Вот когда мы вернемся в Вижай, то обязательно расскажем все про вас местному начальству.
Дальше — больше. В итоге подвыпившие охотники, уже нисколько не стесняясь непечатных речевых оборотов, доходчиво объяснили «нахальным девочкам», где их настоящее место и что им следует делать со своим собственным мнением. Конечно, подобного поворота событий мужская часть группы никак не ожидала, и вполне естественно, ребята вступились за своих подруг, чем еще сильнее усугубили ситуацию. Возможно, что в пылу стычки кто-то из дятловцев даже необдуманно назвал браконьеров какими-нибудь «пьяными козлами».
Короче говоря, произошла самая обыкновенная бытовая стычка нескольких пьяных людей с людьми трезвыми. Подобный конфликт может иметь место где угодно: на городской улице, в транспорте или на берегу живописного пригородного озера. Вся разница нашего случая заключалась лишь в том, что происходило это в глухой тайге, пьяные люди были хорошо вооружены, а трезвые — абсолютно безоружны.
И все-таки, несмотря на ранее принятый алкоголь, остатки здравого смысла у охотников, похоже, еще оставались. Во всяком случае, убивать туристов никто из них не собирался, иначе расправа произошла бы тут же на месте — прямо около палатки. Да и пришли ведь сюда браконьеры не драться с какими-то случайными туристами, а за конкретной добычей. Поэтому, поругавшись и поскрипев зубами, охотники покинули лагерь группы, бросив на ходу что-нибудь злобное вроде:
— Ну, погодите. Вот сейчас погоняем у реки лосей и еще вернемся с вами окончательно разобраться…
Как после этого должны были вести себя туристы — спокойно дожидаться вполне вероятной расправы или бежать из лагеря как можно скорее?
Не исключено, что будь парни одни, они бы все-таки остались. Ну не станут же их действительно убивать! Ну, еще раз попугают, ну помашут перед носом стволами карабинов, ну пускай даже дадут пару крепких тумаков. А вот за девушек следовало беспокоиться всерьез, район-то ведь сами знаете какой.
Короче говоря, группа решила максимально быстро покинуть свою стоянку, оставив тут даже лабаз с запасом продуктов. В конце концов, через несколько дней сюда можно было и вернуться. Не станут же браконьеры караулить их здесь целую вечность. Да и бежать на лыжах следовало без лишнего груза.
Так быстро они, наверное, еще никогда не сворачивали свой лагерь. Теперь главный вопрос — где скрыться? Спасаться в тайге бессмысленно, догнать туристов по их же лыжне ничего не стоило. Единственный выход: уходить в безлесную зону, где на плотном снежном насте никаких следов от лыж практически не остается.
Да и перевал — вот он, рядом, через него же и собирались идти к Отортену, правда только завтра. На часы даже не смотрели. Да и при чем тут точное время, если за остатки короткого светового дня туристам требовалось уйти как можно дальше от своего же собственного лагеря.
Так что никакой ошибки в позднем выходе из лесной зоны не было. Просто для туристов это был в буквальном смысле вопрос жизни и смерти.
Поднялись на перевал, огляделись. Надо торопиться, ведь если их станут преследовать, то путь на перевал браконьеры без труда вычислят по остаткам свежей лыжни. Куда же уходить теперь?
Спуск прямо на север в долину Лозьвы элементарен, но там тоже тайга, где туристов опять-таки выдадут следы от их лыж. Значит, идти туда никак нельзя.
Путь на восток ведет на пологую каменистую вершину 905 м, где палатку вроде бы можно будет спрятать среди множества невысоких скал. Однако это самая настоящая ловушка. Тупик. Вокруг опять будет только одна тайга.
Получается, что следует «прятаться» за гору Холатчахль и уходить на главный водораздел хребта Поясо- вый Камень, где можно будет легко затеряться среди вершин и отрогов, не оставляя после себя никаких следов. Так и сделали. При этом, правда, пришлось подниматься на массив Холат-Чахля по более крутым склонам, чем было бы на пути к Отортену, но другого выбора просто не было. Главное — успеть скрыться за перегибом водораздела. Двигались столько, сколько позволяло световое время, но подняться на хребет, к сожалению, так и не смогли.
К установке палатки приступили уже в сумерках, поэтому поставили ее там, где пришлось. Зарылись в снежный склон — так теплее, да и со стороны Ауспии палатка, похоже, была почти незаметна. Печкой вообще решили не пользоваться, чтобы дым и искры из трубы не испортили всю маскировку. К тому же запас дров был практически нулевым, ведь к моменту выхода из лагеря на Ауспии там оставался лишь последний чурбачок, а заготавливать новые дрова было уже некогда.
Значит, никаких ошибок ни в ориентировании, ни в установке лагеря дятловцы тоже не совершали. В случае возможной погони со стороны долины Ауспии их действия опять-таки были единственно верными.
А за это время браконьеры успели вернуться в лагерь туристов, но никого там уже не обнаружили. Правда, в сторону перевала на Лозьву по тайге уходил свежий лыжный след, поэтому особых сомнений в том, что группа скрылась именно в этом направлении, ни у кого не было. Все элементарно.
Вероятно, погоня за зверьем ничего не дала, иначе и настроение у охотников было бы совсем другим. Да и добычу пришлось бы разделывать, так что гоняться за туристами было бы просто некогда. А так — остался неудовлетворенный охотничий азарт и злоба на туристов, которая не только не уменьшилась, а даже стала немного сильней. Должен же был кто-то ответить за их неудачу. Выпили, закусили и добавили еще. Постепенно в пьяных мозгах созрела веселая и шальная идея:
— Ну, так что, а не проучить ли нам тех «наглых туристов»? Это же именно они нам тут всю дичь распугали.
Вполне возможно, что кто-нибудь из браконьеров наконец- то додумался:
— А ведь если их срочно не научить уму-разуму, то они и вправду могут на нас в Вижае «настучать»…
Подниматься налегке на перевал вдогонку за новой «дичью» оказалось плевым делом: лыжню- то в тайге туристы уже протоптали, а выше зоны леса вообще пошел плотный наст. Конечно, группа уже успела уйти довольно далеко, но в бинокль цепочка лыжников все равно была видна на снежном склоне как на ладони. Теперь преследователи могли особенно и не спешить, тем более что «нахальные туристы» уже начали устанавливать новый лагерь и вполне могли заметить погоню. Охотники спокойно укрылись на перевале за скальным останцем и стали терпеливо выжидать, пока вся группа не скроется в палатке. Успели даже еще пару раз налить по маленькой, что только добавило жажды мщения. Конечно, убивать туристов никто и из них не собирался, а вот всерьез попугать и «начистить нюх» — это уж святое дело.
План нападения подробно обсудили, еще сидя за останцем, поэтому друг друга все понимали без слов. Лыжи сняли заранее и к палатке подходили уже пешком, двигаясь в валенках по снежному насту практически бесшумно…
Позволю себе небольшое отступление.
Как-то довольно давно мне довелось совершенно случайно услышать в электричке разговор подвыпившей компании уже далеко немолодых людей. Хорошо запомнился хвастливый рассказ одного из них, который я привожу здесь почти дословно, правда, за исключением обильной ненормативной лексики:
«…Помню еще до армии мы с родителями жили летом на даче недалеко от Свердловска в поселке Северка — там есть такая скала Соколиный Камень, а рядом речушка. Туристы туда по выходным дням ходили толпами, и ночевали все они обычно именно на берегу этой речки. Вот туда-то мы с пацанами и ходили регулярно «охотиться» на туристов.
Обычно в воскресенье, ранорано утром, когда все еще крепко спят, мы тихонько подкрадывались к какой-нибудь одинокой палатке, заваливали ее и начинали молотить тех, кто там ночевал. Вот было классно. Тех, кто лежал с краю — мы старательно пинали, а тех, кто пытался встать — колотили прямо через палаточный брезент припасенными заранее жердями. Милое дело — крики, ругань, стоны. А пока туристы приходили в себя и наконец-то выбирались из поваленной палатки, мы уже успевали раствориться в утреннем тумане.
Зато потом, когда вечером все туристы шли через поселок на электричку, мы легко узнавали «своих» еще издалека. Некоторых из них даже вели под руки. Вот умора…»
Обращаю внимание на классическую схему внезапного ночного нападения подонков всех времен и народов на одиноко стоящую палатку. Прежде всего, эту палатку заваливают, превращая тех, кто там находится в беспомощную добычу. Затем нападающие начинают дружно пинать тех, кто лежит по краям, и бить чем попало наугад сверху (читай — по голове) тех, кто пытается подняться быстрее остальных. Соответственно, в результате такого варварского нападения пострадавшие получают, прежде всего, черепно-мозговые травмы и переломы ребер.
А теперь давайте вспомним о том, какие наиболее серьезные травмы были обнаружены у погибших туристов:
Дубинина и Золотарев получили множественные переломы ребер.
Очень похоже, что их действительно усиленно пинали какие-то неизвестные люди. Отсутствие наружных повреждений мягких тканей говорит, скорее всего, о том, что удары наносились через стенки палатки, одеяла и одежду, а на ногах у нападавших была какая-то сравнительно мягкая обувь — валенки или унты.
Тибо-Бриньоль и Слободин получили травмы черепа.
Вероятно, это именно они попытались подняться первыми, чтобы быстрей других выбраться наружу для отражения неожиданного нападения. В итоге именно эти двое получили сокрушительные удары оружейных прикладов, от которых пострадавших не могли защитить ни теплые шапки, ни палаточный брезент.
Вот так!
Выбираться под градом ударов из наполовину заваленной палатки было очень непросто. В конце концов, разрезав ножом боковую стенку палатки, несколько человек все-таки смогли выскочить наружу. Тут же прогрохотали первые выстрелы. Стреляли сначала в воздух — только для острастки, а потом, при малейшей попытке полураздетых туристов приблизиться к напавшим на них браконьерам, те начали стрелять прямо над головами дятловцев. Правда, теперь всем охотникам пришлось взять оружие наизготовку, и избиение палатки наконец-то прекратилось.
Постепенно на снег выбралась вся группа. Тут же послышалась пьяная ругань и угрозы, подкрепленные выстрелами в воздух:
— Убирайтесь сейчас же отсюда куда хотите! Если вздумаете возвращаться, перестреляем всех к чертовой матери!
Первая же попытка туристов приблизиться к разрезанной палатке, чтобы достать оттуда хоть какие-то теплые вещи, была пресечена в самом зародыше.
В воздухе прогремел очередной залп, который перекрыл чей- то злобный выкрик:
— Назад, пристрелю! Сказано ведь, катитесь отсюда, если хотите жить!
Ну и что должны были делать полураздетые избитые туристы в такой ситуации, имея к тому же на руках серьезно травмированных друзей?
Продолжать стоять на пронизывающем ветру перед хорошо вооруженными и тепло одетыми бандитами?
Или все-таки попытаться достать хоть что-нибудь из палатки, реально рискуя при этом получить в грудь пулю или заряд картечи?
Да и где гарантия, что пьяные в дым браконьеры не съедут окончательно «с катушек»?
Безусловно, дятловцы не могли не понимать, что убивать их прямо сейчас никто пока не собирается — иначе они бы уже давно были мертвы. Но и подойти к палатке им тоже не дадут — это совершенно ясно. Конечно, когда-нибудь напавшие на них охотники уберутся восвояси, но дожидаться этого момента нужно все-таки не на пронизывающем ветру, а в каком-то укрытии или хотя бы у костра. Значит, спуск в тайгу — пока единственный шанс на спасение и никаких других вариантов у них просто нет.
Безусловно, пьяные бандиты тоже не могли не понимать, что группа обязательно вернется к своей палатке. Но ведь и убивать туристов действительно никто из них не собирался. Это было бы слишком просто и совершенно неинтересно. А они пришли сюда для того, чтобы покуражится и поиздеваться над беззащитными людьми. В этом и состояло их главное удовольствие…
Под пьяное улюлюканье и периодическую пальбу в воздух туристы взяли своих пострадавших друзей под руки и с максимально возможной скоростью направились к спасительному лесу. Им срочно требовался хотя бы костер
Значит, никакой паники не было. Просто группа приняла то единственно верное решение, которое оставляло им хоть какой-то шанс на спасение.
Никакой вторичной потери ориентирования также не было. Туристы просто спускались в тайгу самым коротким путем. Время было дорого.
В принципе, остальные события достаточно хорошо известны и всем понятны. Даже для самых опытных и подготовленных людей существует какой-то предел их возможностям. В данном случае обстоятельства оказались сильнее, и туристы просто замерзли на границе леса в долине Лозьвы.
Что же касается бандитов, то, постреляв еще какое-то время в воздух, они потеряли интерес к происходящему и спокойно вернулись в долину Ауспии.
Свою долю адреналина они получили, поэтому дальнейшая судьба туристов их уже просто не интересовала.
Откуда на Ауспии появились браконьеры?
Впервые в район спецлагерей, густо разбросанных по самому северу Свердловской области, мы попали в начале зимы 1 973 года. Наш лыжный маршрут к Молебному Камню и горе Ишерим начинался тогда от поселка Тохта. Точнее, это был даже не обычный поселок, а поселение расконвоированных заключенных, задействованных на местных лесоразработках. Лозунги на центральной улице поселения говорили сами за себя: «Вперед, к новой жизни!», «За досрочное освобождение!», «За честный труд!» и так далее…
Практически у каждого из «коренных жителей» поселения на рабочую телогрейку была нашита бирка с фамилией и написан пятизначный лагерный номер.
Не успели мы появиться в Тохте, как нам почти мгновенно выделили машину для заброски поближе к горам. Правда, делалось это вовсе не от большой любви к приезжим туристам, а ради собственного спокойствия здешнего начальства.
Все-таки присутствие рядом с подопечными «зэками» каких-то совершенно посторонних «вольных» туристов, среди которых к тому же было и несколько молодых симпатичных девушек, вносило в местную атмосферу привычного полутюремного быта элемент заметной нервозности.
Мы с радостью загрузились в бортовой ЗИЛ, а двух девушек посадили в теплую кабину к весьма разговорчивому водителю-зэку, который был нам за это бесконечно благодарен. Именно там, во время недолгой поездки к горам вдоль реки Вижай, между водителем и нашими девчатами состоялся исключительно любопытный диалог:
— Ну и что же вас гонит сюда, в эти проклятущие места?
— Так мы же ведь не просто так — мы в лыжный поход идем. Мы всегда так отдыхаем…
— Какой тут еще может быть отдых?! Нас вот здесь насильно держат, перевоспитывают ударным честным трудом. Л вы-то ведь сюда сами добровольно едете. Не понимаю, хоть убей!
— Ну, как же, всегда ведь интересно посмотреть на новые места, познакомиться с новыми людьми…
— С какими еще людьми? Здесь же и людей-то ведь никаких нет!
— Как это нет?
— Л вот так. Здесь же можно встретить только «зэка» и «чека».
И ведь правда, вплоть до конца 1980-х на всей территории бывшего ИвдельЛАГа никаких людей, в привычном значении этого понятия, действительно практически не было. Здесь, на самом севере Свердловской области, в то время обитали лишь два подвида представителей «хомо сапиенс»:
- Подвид «зэка» — это собственно зэки, сидящие в «закрытых» лагерных зонах, а также расконвоированные заключенные, постоянно проживающие в спецпоселениях типа Яхтеля, Тохты или Ушмы.
- Подвид «чека» — это собственно военнослужащие МВД, занимающиеся охраной представителей подвида «зэка», а также все члены их семей и исключительно малочисленный «вольный» персонал, обслуживающий в основном нужды представителей подвида «чека».
И все! Никаких других «людей» там действительно больше просто не было!
Конечно, справедливость требует отметить, что на крайнем севере Свердловской области постоянно проживают еще и местные жители — небольшая народность манси, численностью буквально несколько десятков человек. И ведь что интересно, в том далеком 1959 году, когда следственная группа еще только пыталась прорабатывать версию умышленного убийства, первые подозрения пали именно на манси.
Позднее ивдельский следователь Владимир Каратаев вспоминал:
«…Поначалу в смерти туристов однозначно обвиняли манси. Многие из них прошли тогда через камеру предварительного заключения. Были даже предложения применить по отношению к ним пытки, как в 1937-м.
Но, к счастью, до этого не дошло…»
Лично я очень уважаю мнение следователя Владимира Каратаева, но некоторым манси события того времени запомнились все-таки несколько иначе. Например, манси Николай Анямов, проживавший в 1959-м невдалеке от Ушмы, неоднократно рассказывал:
«…Приезжали вооруженные люди, выгоняли семьями вместе с детьми на мороз, пока не расскажем, как туристов убили. А это не мы…»
Не правда ли, весьма характерный стиль работы с подследственными? На мой взгляд, тут предельно явно проглядывает школа эпохи НКВД и ГУЛАГа.
Также хорошо известно, что следователь Лев Иванов интересовался возможным участием в убийстве туристов каких-нибудь беглых заключенных. Только вот не было в тот период никаких побегов из ивдельских лагерей. Да и что делать беглым зэкам в зимних горах? Причем сразу же за хребтом начинаются владения ПермьЛАГа, брата-близнеца нашего ИвдельЛАГа. Какой же смысл зэкам бежать туда совершенно добровольно, да еще и с изрядным риском для собственной жизни?
Короче говоря, списать гибель туристов ни на манси, ни на сбежавших из под стражи заключенных следственной бригаде так и не удалость. А, наверное, им этого очень даже хотелось. Лично я вообще удивляюсь, что в то время «специальные товарищи» не организовали какой-нибудь ложный побег зэков только для того, чтобы абсолютно чисто замести все следы трагедии…
Зато о возможной причастности к гибели туристов представителей контингента «чека» никто из следователей почему-то даже и не вспоминал. Но ведь именно «чека» были в то время прекрасно вооружены и пользовались практически неограниченной свободой перемещения по всей территории ИвдельЛАГа.
Не правда ли, очень даже странно? Хотя странно ли?
Это ведь именно МВД относится в нашей стране к самой неподсудной категории населения. Вспомните сами: много ли преступников в милицейских погонах получают у нас заслуженное наказание? А что, разве никто из моих читателей никогда не встречал на городских улицах подвыпивших милиционеров? Попробуйте сами обозвать их «пьяными козлами». Знаете ли вы, где после этого окажетесь и скольких лет вольной жизни вам это будет стоить?
Ведь милицейская система свой сор из избы не выносит и своих собственных преступников никому и никогда не сдает.
Догадывался ли о подобной возможности следователь Лев Иванов? Лично мне кажется — наверняка. Причем, скорее всего, он не только догадывался, но даже и неосторожно поделился своими догадками с кем-то из своего ближайшего окружения. А в итоге вполне возможно, что именно из-за этих самых догадок его регулярно учили правильному поведению не только в Свердловском обкоме партии, но даже и в Москве.
Правда, при этом не очень понятно лишь одно: что забыли в глухой зимней тайге доблестные представители «чека» и зачем они направились охотиться именно туда? Почему же им дома-то не сиделось?
Вопрос этот далеко не праздный, и для тех, кто не знаком с менталитетом отечественных военнослужащих, необходимо немного приоткрыть одну из наших многочисленных государственных тайн.
Как вы думаете, чем был занят в свое законное свободное время любой советский офицер, который нес боевое дежурство на какой-то «точке», вдалеке от остального цивилизованного мира? Правильно — ничем. Вполне возможно, что где-нибудь там, «за далеким бугром», эта проблема как-то и решалась. Но вот у нас в эпоху бывшего СССР о внеслужебном времени кадровых военных думали, наверное, только на киноэкранах. Похоже, до сих пор так и считается, что никакого свободного времени у офицерского состава быть не должно. Но такое свободное время, к огромному сожалению любого армейского начальства, все-таки существует. Правда, начальники всех уровней, в меру своих сил, с этим фактом отчаянно борются, хотя и совершенно безуспешно. Ведь любой офицер — тоже человек.
Вероятно, и до сих пор каждый военнослужащий решает подобную проблему самостоятельно — либо в одиночку, либо в дружеской паре, либо в каком- то небольшом коллективе. Как именно — догадайтесь сами. Конечно, у некоторых счастливчиков рядом находится семья, но таким просто повезло. Ведь подобная удача улыбается далеко не всем. Наверное, именно поэтому на самых глухих режимных «точках» всегда находится очень много офицеров, ставших за время службы заядлыми рыбаками и охотниками. Красота и первозданность безлюдных мест тут абсолютно ни при чем — просто никаких других занятий здесь нет.
А в итоге летом — рыбалка, а зимой — охота. Все было бы хорошо, но необходимо честно признать, что подобная деятельность отечественных военных, к сожалению, не имеет абсолютно ничего общего с установленными в нашей стране правилами охоты или рыбалки. Ведь кадровые офицеры активно используют и вездеходы, и вертолеты, и табельное автоматическое оружие, и много чего еще…
А догадываетесь ли вы, как нередко организованы подобные мероприятия?
Прежде всего, отряд «охотников» вооружается тем, что может максимально эффективно поражать любую движущуюся живую цель. Вполне естественно, что в армейской среде тривиальная двустволка 16-го калибра котируется далеко не так высоко, как у гражданских охотников.
Затем «охотники» запасаются «жидким боезапасом» — либо водкой, либо штатным армейским спиртом. Его количество напрямую зависит от программы предстоящей «охоты»: либо сколько каждый сможет «унести на себе», либо сколько «потянет» ближайшая офицерская зарплата, либо «сколько войдет» в машину обеспечения. И так далее.
А после этого начинается самое страшное. Ведь по мнению любого егеря, охотоведа или инспектора рыбнадзора, именно наши военные издавна являются наиболее безнаказанными из всех возможных браконьеров. Попробуйте сами догнать боевой вертолет на мотоцикле или обычной моторной лодке. При этом зачастую стрельба ведется по всему тому, «что движется», а о проблеме сбора своих охотничьих трофеев военнослужащие иногда вообще не задумываются.
Вот такая армейская охота.
Теперь же, давайте попробуем разобраться, что представляли собой в 1959 году военнослужащие подразделений ИведельЛАГа. Заранее прошу прощения у тех, кому мои рассуждения покажутся обидными и оскорбительными.
Итак, Великая Отечественная война закончилась еще в 1945 году. Конечно, с тех пор прошло уже целых 14 лет, но все-таки очень многие офицеры, особенно те, кто к концу 50-х дослужился до уровня капитанов и майоров, были просто обязаны застать на службе не только мирное время, но и грозные военные годы.
А ведь в системе ИвдельЛАГа никогда не служили интеллигентные столичные милиционеры, которых регулярно демонстрировали нам в кино 50 — 60-х годов «при белых кителях». На зоне были свои законы.
Так и тут — многие местные «чека» изначально были воспитаны еще на охране врагов народа, предателей родины, вредителей, военнопленных, кулаков, перемещенных лиц, а также всего остального контингента «зэка» того времени, включая настоящих бандитов и уголовников. Совершенно не исключено, что некоторых офицеров МВД тех лет война застала в каких-нибудь прифронтовых районах СССР, и им самим довелось лично поучаствовать в жестокой борьбе с паникерами, дезертирами, шпионами и реальными диверсантами.
Так что приказ «расстрел на месте» наверняка был знаком очень многим.
Согласитесь, что подобный жизненный опыт накладывает заметный отпечаток на психику любого человека. Задумайтесь хотя бы о судьбе наших современников и ваших личных знакомых, прошедших через Афганистан или Чечню.
Хотя зачем же нам с вами вспоминать годы той далекой войны?
Ведь в 1 959 году, после смерти отца всех народов и расстрела Лаврентия Берии, не прошло даже еще и шести лет. Что же касается знаменитых «чисток» правоохранительных органов, которые проводились с целью «восстановления норм социалистической законности», то они закончились еще на два-три года позднее.
Но ведь вплоть до 1954 года нарушение этих самых норм как раз и было истинной нормой для всей системы ГУЛАГа. Почитайте мемуары бывших политических заключенных и убедитесь сами, что таких, кто ничего не нарушал, среди «чека» было крайне мало. Вполне естественно, что и в период «чисток» были наказаны далеко не все из тех, кто этого вполне заслужил. Как всегда, пострадал наверняка лишь тот минимум сотрудников «чека», на которых удалось списать наиболее явные из нарушений, чтобы затем благополучно спрятать все концы в воду. Так что, к моменту похода дятловцев, особенности обращения с врагами народа, мнимыми шпионами и перемещенными лицами должен был прекрасно помнить не только весь офицерский состав ИвдельЛАГа, но даже и многие из обычных сержантов.
Другими словами, контингент военнослужащих правоохранительных органов в 1959 году был еще тот..
И вот представьте: всего каких-то три или четыре года назад при одном виде любого из сержантов ИвдельЛАГа вздрагивал каждый, даже самый отъявленный представитель подвида «зэка». Любой сержант «чека» был тогда для любого «зэка» почти наместником Бога на Земле!
Об офицерах МВД я уж даже и не говорю…
А теперь, в 1959 году, какие-то «городские молокососы», случайно встретив в тайге группу привычно отдыхающих военнослужащих, позволили себе не только «выпендриваться» перед представителями некогда всесильного «чека», но, вероятно, еще и стали упрямо гнуть свою собственную линию поведения.
Мало того. Вполне возможно, что туристы даже набрались наглости и сделали военным браконьерам какое-нибудь обидевшее их замечание.
Да разве могли «чека» такое вытерпеть?!
Самое любопытное заключается в том, что вплоть до начала поисковых работ истинные виновники трагедии, похоже, даже и не догадывались о возможной гибели туристов, которых они всего лишь «как следует проучили».
Другими словами, нелюди, вынудившие полураздетых дятловцев покинуть свою палатку и искать спасения в таежной долине Лозьвы, впоследствии нисколько не интересовались их дальнейшей судьбой. Она их вообще не волновала! Иначе, по свежим вчерашним следам, они обязательно бы обнаружили за перевалом девять замерзших тел. А ведь исчезнувших туристов в любом случае стали бы активно искать — уж это должен был прекрасно понимать каждый из виновников трагедии. Значит, если бы бандиты в погонах убедились в том, что совершили убийство, они обязательно бы попытались замести следы своего преступления. Например, хотя бы убрать с открытого склона горы Холатчахль ту самую палатку, по которой, собственно говоря, Михаил Шаравин с Борисом Слобцовым и обнаружили район гибели группы.
Но заниматься этим, похоже, никто из браконьеров даже и не пытался…
А представьте хотя бы на миг, что палатки на склоне не было. Ведь без подобной «подсказки» обнаружить девять замерзших тел в какой-то не известной никому точке огромного района поисков было практически нереально.
Получается, что «охотники» не только спокойно вернулись из тайги домой, но, вероятно, еще и успели похвастаться перед некоторыми сослуживцами в том, что «классно проучили настырных горожан».
Наверное, даже еще не раз посмеялись: теперь другим неповадно будет.
Но именно тут у них и возникли неожиданные проблемы. Ведь вскоре после 17 февраля начались тревожные телефонные звонки из Свердловска в Вижай, а уже 19 февраля для организации поисково-спасательных работ в Ивдель был направлен и официальный представитель УПИ — полковник Г. С. Ортюков.
Выяснилось, что те самые «нахальные туристы» из похода не вернулись!
Однако теперь-то скрыть следы преступления было уже невозможно, ведь весь район поисков оказался «под колпаком». Мало того, непосредственное начальство «охотников» не могло не знать, куда именно ездили их подчиненные. Такая уж здесь своеобразная специфика района. А тут еще и весьма настойчивые слухи об их стычке с какими-то свердловскими лыжниками. Для того, чтобы понять суть дела, вовсе не надо было обладать исключительным логическим мышлением или большой фантазией.
Попытаться скрыть подобные факты — нечего было и думать. Каждый знает: около любого начальника всегда найдутся доброжелатели, которые метят на его место и готовы сообщить обо всех проступках «куда следует», да еще со своими собственными комментариями. Значит, докладывать вышестоящему руководству необходимо максимально оперативно, а там уж — будь что будет.
Именно так информация о ЧП на Северном Урале и должна была достаточно быстро докатиться до самой Москвы. При этом, учитывая неординарность ситуации, вне всяких сомнений строжайше соблюдались два железных принципа.
Во-первых, до особого указания свыше никто никаких документальных следов на бумаге не оставлял. Мало ли что.
Во-вторых, количество лиц, осведомленных о происшествии, было предельно минимальным.
Конечно, об истинных причинах, повлиявших на принятие Москвой непростых решений 1 959 года, мы с вами никогда и ничего не узнаем.
Тем не менее, если бы в списке конкретных виновников трагической гибели туристов УПИ фигурировали только никому не известные обычные офицеры «чека», то на мой взгляд, их без всяких сомнений спокойно отдали бы в руки военной прокуратуры. Зачем было лишний раз нагнетать недовольство в народных массах, когда власти могли без особого труда продемонстрировать населению свою честность и принципиальность? Ведь публично наказать реальных преступников в этой ситуации было проще всего.
Почему же этого не произошло?
Конечно, вполне возможно, что кто-нибудь из «охотников» пользовался особым покровительством какого-то очень высокого начальства и даже являлся чьим-то близким или дальним родственником. Ведь во времена уже упоминавшихся чисток правоохранительных органов многие большие начальники успешно спасали от заслуженного наказания «своих людей» именно на дальних точках типа лагерей КировЛАГа, ПермьЛАГа и ИвдельЛАГа.
А может быть, в составе «охотников» активно отдыхал и какой-нибудь высокий столичный гость, и это именно он посоветовал своим товарищам по оружию «проучить зарвавшихся нахалов»? Кстати сказать, в подобном случае «охотники» вполне могли добираться до верховий Ауспии не на лыжах, а на вертолете. Правда, едва ли следы такого «боевого вылета» могли сохраниться до сих пор в каких-то полетных документах.
Также не исключено, что высоких столичных покровителей имел и кто-нибудь из непосредственных начальников провинившихся «охотников». Ведь по знакомому всем нам принципу наказывать требовалось не только главных виновников ЧП, но и всю цепочку ближайшего руководства.
Так что здесь были возможны варианты.
При этом понятно, что если бы происшествие предали огласке, то наказывать пришлось бы абсолютно всех его участников. Если и требовалось даже кого- то одного оставить в тени, то тогда все виновники трагедии должны были выйти сухими из воды. Промежуточных вариантов просто не было.
Во всяком случае, Москва приняла такое решение, какое сочла нужным.
Правда, к этому моменту поисково-спасательные работы фактически уже начались, и повлиять на их ход было крайне проблематично. Пришлось вспомнить старый надежный армейский принцип: «если пьянку невозможно предотвратить, то ее следует возглавить».
Вот и получается, что не было никакой инициативы областных властей для привлечения военных к поискам пропавших туристов. Все происходило совсем иначе — это сами военные по своей собственной инициативе активно подключились к спасательным работам. Ведь только таким образом любые действия гражданских поисковиков могли оставаться под неусыпным контролем армейских структур.
Именно поэтому в небе Северного Урала регулярно летали военные вертолеты.
Именно поэтому отряд капитана Чернышова был заброшен под гору Отортен еще тогда, когда о гибели дятловцев никто из поисковиков ничего не знал.
Зато капитану госбезопасности Чернышову, вполне возможно, было заранее известно, где следует искать палатку пропавших туристов. Только вот говорить кому-нибудь об этом он не имел никакого права, ведь по разработанному «наверху» сценарию поисков гражданские спасатели должны были обнаружить эту палатку совершенно самостоятельно. А от капитана требовалось лишь внимательно следить за ходом поисковых работ, осторожно прощупывая при этом настроения всех участников поисков…
Конечно, не имея на руках никаких реальных документов, пытаться доказывать что-либо по прошествии пяти десятилетий совершенно бессмысленно.
Тем не менее лично мне было бы весьма любопытно взглянуть на архивы перемещения офицерских кадров ИвдельЛАГа в 1 959 году. Ведь если в Москве действительно решили не предавать дело огласке, то конкретных виновников гибели группы Игоря Дятлова по неофициальной армейской традиции требовалось спровадить как можно дальше от Ивделя, причем в самые кратчайшие сроки.
Как это у нас традиционно водится — быстренько с глаз долой.
А в случае чего, на любые каверзные вопросы всегда можно было отвечать дежурной фразой:
— Так они же у нас больше не служат.
Из этого следует, что буквально в марте-апреле 1 959 года несколько хорошо знакомых между собой офицеров, проходивших службу в одной из зон на самом севере Свердловской области, должны были совершенно неожиданно разъехаться из ИвдельЛАГа по каким-то другим лагерям и тюрьмам нашей огромной страны. Могу лишь предположить, что наиболее провинившихся «чека» отправили охранять «зэка» в Якутию, на Чукотку и Магадан, а наименее виноватых — в Казахстан или Воркуту. Но обязательно — всех по совершенно различным местам, максимально удаленным друг от друга. Практика показывает, что именно так поступают в армии с теми военнослужащими, которые допустили какие- либо серьезные проступки, пускай даже они и действовали в строгом соответствии с Уставом, не совершив при этом никакого должностного преступления. Такова традиция.
Вероятно, в течении нескольких лет здесь также благополучно сменили и многих других офицеров и сержантов — всех тех, кто мог хоть что-то слышать или просто догадываться о «подвигах» истинных героев событий 1959 года. Внешне все это выглядело как самая обыкновенная ротация командных кадров, и ни у кого подобный процесс не мог вызвать ни малейшего удивления.
А что же тогда было делать с простыми солдатами охраны — теми самыми казахами, киргизами или таджиками, которые обычно и охраняли многочисленных «зэка» по всем лагерям и зонам бывшего СССР? Именно тогда их всех и было принято относить к обидной теперь категории «чурок». Они ведь тоже вполне могли что-нибудь слышать из разговоров своих зачастую подвыпивших начальников. Однако сменить разом всех солдат срочной службы, даже в рамках какого-то одного конкретного гарнизона, было просто нереально.
Думаю, что именно по этой причине весь район и был закрыт для туристских походов на целых четыре года. Единственной целью этого непонятного никому запрета являлось исключение утечки любой реальной информации от «чека» к гражданским лицам. Но стоило только всем «срочникам зэка» демобилизоваться и вернуться домой в свои солнечные среднеазиатские республики, как все ограничения на посещение туристами района перевала Дятлова тут же были отменены.
Вот вам и еще одна подсказка к разгадке странных событий 1959 года.
И вот ведь что интересно: первоначально следователь Лев Иванов действительно всерьез прорабатывал версию умышленного убийства туристов.
Так, в своей книге «Цена гостайны — девять жизней» писатель Анатолий Гущин приводит следующие воспоминания одного из участников поисковых работ, известного уральского путешественника Владислава Карелина:
«…В первые дни следствия Иванов говорил только одно: «Студенты погибли не своей смертью, это убийство». Мы же твердили ему об «огненных шарах». Но он был непреклонен. А потому старался, чтобы эта мысль попала в протоколы. И этого добился.
Примерно дней через десять после начала следствия Иванова отозвали в Свердловск, а затем командировали на несколько дней в Москву. И вот, когда он вернулся, мы его не узнали. Это был совсем другой следователь, который уже ничего не говорил ни про убийство, ни про «шары». А нам часто стал советовать одно: «поменьше трекайте языками».
Так что реакция властных структур на инициативу следователя Иванова оказалась весьма оперативной, благодаря чему версия умышленного убийства была предана забвению еще на самой начальной стадии расследования.
Примечательно, что именно благодаря очевидцам «огненных шаров» многие поисковики крайне быстро позабыли о самой возможности нападения на туристов каких-то неизвестных вооруженных людей. Властям же это было только на руку. Более того, впечатляющие рассказы о фантастических «шарах» вкупе с таинственными недомолвками и неявными упоминаниями об исключительной государственной тайне, а также туманными намеками на опасные сверхсекретные испытания сработали просто замечательно и позволили надежно «запудрить мозги» не только туристам, но и практически всем остальным любознательным гражданам.
Конечно, в действительности никто не сомневался, что туристы УПИ погибли не своей смертью. Однако «специальные товарищи» очень настойчиво дали понять широким массам общественности, что трагедия группы Игоря Дятлова напрямую связана с какими-то крайне серьезными государственными интересами.
По тем временам этого оказалось вполне достаточно, и общественность постепенно успокоилась. Пускай и не так быстро, как того хотелось властям.
Главное, никто даже и не подозревал, что всех умело обвели вокруг пальца, направив ход расследования трагедии по заведомо ложному пути.
Характерно, что с тех самых пор и на протяжении многих лет практически для всех туристов версия «секретных испытаний» стала своеобразным стереотипом.
Причем известны достоверные случаи, когда в 60-х годах наиболее «разговорчивые» офицеры ИвдельЛАГа, вспоминая о гибели группы Игоря Дятлова, многозначительно заявляли:
— Ребятам просто не повезло, потому что они оказались не в то время и не в том месте…
И ведь все туристы, слышавшие такие утверждения, ничуть не сомневались, что речь шла именно о каких-то секретных испытаниях или о неудачном пуске очередной космической ракеты, о которых, вообще-то, «чека» ИвдельЛАГа в принципе не могли знать более того, что было известно и любым другим гражданам СССР Зато к элементарному бытовому конфликту туристов с отрядом пьяных военных браконьеров подобные слова как раз могли иметь самое непосредственное отношение…
В дополнение к приведенным гипотетическим рассуждениям о возможной причине трагедии 1959 года мне хотелось бы напомнить читателям о совсем другом громком ЧП, самым непосредственным образом связанном с действиями наших отечественных правоохранительных структур. Правда, некоторые из моих близких друзей считают использование данного примера «явным перебором».
Рискну с ними все-таки не согласиться.
Итак, речь идет о совсем недавнем случае, когда начальник ОВД «Царицино» майор милиции Денис Евсюков демонстративно расстрелял из нелегального пистолета ни в чем не повинных случайных ночных посетителей столичного супермаркета «Остров».
Конечно, сейчас на дворе далеко не 1959 год, поэтому данное вопиющее преступление весьма активно обсуждалось не только всеми российскими СМИ, но и за рубежом. И ведь вот что выяснилось — даже в этой абсолютно очевидной ситуации следственная бригада усиленно пыталась брать с пострадавших пресловутые подписки о неразглашении, а также настоятельно рекомендовала ничего не рассказывать ни газетчикам, ни телевизионщикам.
В этой связи в СМИ особенно поучительно прозвучало следующее компетентное мнение:
«…Подписка о неразглашении берется только в двух случаях: либо когда речь идет о гос.тайне, либо когда пытаются скрыть информацию от общественности, что далеко не всегда обосновано интересами следствия…»
Надеюсь, все читатели понимают, что это — вовсе не мои слова. Это часть того интервью, которое было опубликовано в 22-м номере газеты «Собеседник» от 17 — 23 июня 2009 года. И дал это интервью не какой-то посторонний фантазер вроде вашего покорного слуги, а лично Михаил Пашкин — глава профсоюза работников милиции Москвы.
Кроме этого в его интервью прозвучала и другая не менее характерная мысль:
«…Очевидно, что в деле Евсюкова никакой гос.тайны нет. Что же касается угроз в отношении свидетелей и потерпевших — такое бывает, когда сверху поступило указание дело замять…»
Уважаемые читатели, у вас не возникает никаких аналогий с событиями полувековой давности?
Л ведь по сути, эти слова являются официальным мнением профессионального работника столичной милиции…
Вместо заключения
Искренне благодарю всех тех, кому хватило терпения прочитать мое повествование до самых последних страниц. Тем же, кто остался недоволен, могу повторить еще раз: никаких доказательств своей сомнительной гипотезы у меня нет — одни только домыслы и догадки. Соответственно, я и не собираюсь настаивать на собственной правоте, а всем скептически настроенным читателям искренне рекомендую относиться к моим рассуждениям всего лишь как к детективным фантазиям. Правда, на мой взгляд, эти самые фантазии, привязанные к нашей повседневной жизни конца 50-х, покажутся многим обычным гражданам более понятными, чем любые НЛО, космические ракеты, пришельцы или лавины.
Что же касается своей собственной оценки событий 1959 года, то в этой связи мне бы хотелось еще раз напомнить всем читателям то мнение, которое когда-то было высказано Моисеем Аксельродом. Ведь для всех нас действительно самым главным является вовсе не та конкретная причина, из-за которой полвека назад погибли дятловцы. Нам важно, как именно они погибали и как самоотверженно боролись за жизнь своих товарищей по несчастью.
В конце концов, именно по этой причине память о группе Игоря Дятлова до сих пор живет не только в УГТУ-УПИ, но и далеко за пределами Екатеринбурга. Задумайтесь: разве мало других туристов погибло в нашей стране за прошедшие годы?
А кого из них будут вспоминать совершенно незнакомые им люди через пять десятилетий?
Нисколько не сомневаюсь, что еще с февраля 1 959 года нашим старшим друзьям пришлось постоянно защищать светлую память о группе Игоря Дятлова от нападок множества чиновников и простых обывателей, бесконечно далеких от
проблем отечественного спортивного туризма. Ведь всем им было глубоко наплевать на классификацию наших маршрутов по категориям сложности, на постепенность накопления спортивными туристами походного опыта, на принципы работы наших маршрутных комиссий и на многое другое. Они даже и не собирались вникать в суть этих вопросов, ведь им было намного проще безапелляционно заявлять о том, что туристы УПИ плохо подготовились к походу по Северному Уралу и в своей гибели виноваты только сами.
Мне кажется, что именно по этой причине когда-то очень давно родилась известная теперь всем нам красивая легенда «о самой сильной туристской группе». Ведь иначе защитить дятловцев от обвинений дилетантов тогда было просто невозможно. Наверное, теперь и я сам тоже рискую вызвать всеобщее недовольство, но все-таки очень хочется выглядеть честным — как перед своими читателями, так и перед самим собой. Ведь в действительности группа Игоря Дятлова никогда не была самой опытной командой Свердловска. Исходя из опубликованных в печати воспоминаний о более ранних походах погибших туристов, можно легко сделать вывод о том, что лыжный опыт всех участников группы ограничивался лишь походами по Среднему, Южному и Северному Уралу.
Что же касается более серьезных гор типа Саян, Тянь-Шаня или Алтая, то их туристы посещали только летом. В достаточно больших зимних горах бывал лишь сам Игорь Дятлов, прошедший в феврале 1 958 года по Приполярному Уралу под руководством того же Моисея Аксельрода. Конечно, для обычной студенческой туристской группы это был очень хороший опыт, и его было более чем достаточно для любого лыжного похода по Северному Уралу. Тем не менее, зимой 1 959 года в Свердловске насчитывалось уже как минимум 3 — 4 группы не только с опытом лыжных походов по Приполярному Уралу, но даже и с опытом зимнего Тянь-Шаня.
А ведь все эти районы намного сложнее, чем наш Северный Урал…
Безусловно, группа Игоря Дятлова была одной из наиболее опытных команд в УПИ, но едва ли они были сильнейшими даже и в своем собственном институте. Ведь в том же феврале 1959 года совсем другие туристы УПИ под руководством Сергея Согрина побывали на Приполярном Урале, где прошли лыжный маршрут с восхождениями на Саблю и Неройку. Читайте воспоминания Евгения Зиновьева. А ведь этот поход был намного сложнее маршрута, запланированного Игорем Дятловым в районе горы Отортен.
И все-таки, на мой взгляд, наиболее важный нравственный урок страшной трагедии 1 959 года как раз и заключается в том, что погибшие туристы УПИ действительно никогда не были «самыми-самыми». Они были точно такими же, как и все остальные, другими словами — буквально как мы с вами. Конечно, при обсуждении вопросов спортивного туризма я никогда не смогу быть полностью объективным. Прошу прощения. Но все-таки я глубоко убежден, что только наш вид спорта воспитывает в человеке тот самый прекрасный набор редких по красоте качеств, которые наглядно продемонстрировали всем нам дятловцы в своем последнем походе.
Очень хочу надеяться, что в любой по-настоящему сложной и опасной жизненной ситуации многие из нас поведут себя точно так же порядочно и достойно. Именно так, как поступили наши старшие товарищи, погибшие полвека назад на Северном Урале.
