Жесткий напор дождя ослабел, и теперь он с тихим хрустом перекатывался по крыше. Огонь в печке преодолел, наконец, деревянное упорство поленьев, и ужин вскоре сварился. Опять взвыла Динка. Я подумал было отнести ей остатки тушенки, но лень, да и дождь помешали. В открытую наполовину дверь текла ночная тишина с запахом посвежевшей травы и густой земляной сырости.
От калитки кто-то легко и неравномерно шел к крыльцу, перешагивая дворовые лужицы. В сенях стукнули несколько раз каблучки, и в комнате появилась девушка в красном брючном костюме. Темные волосы плотно и влажно облепили щеки и шею. Я включил шахтерскую аккумуляторную лампу и стал смотреть. На ногах девушки белели туфли на толстой подошве, и возле них тотчас же стали расползаться кляксы воды, вбирая в себя мелкий мусор старых половиц.
— Можно? — негромко и отчетливо спросила она, кивнув на печь.
Я поставил стул поближе к дверце печи.
— Как тебя зовут? А я Катя. Пришла к бабушке, она напротив вас живет, но ее дома нет. Два часа прождала у ворот под навесом, а он, к примеру, протекает, — приглушенно звенел голос гостьи. Я в ответ коротко пояснил, что товарищи мои на работе, приехать не смогли, может, с трактором неполадки, и что зовут меня Андреем.
— Хочешь чаю, Катя? — спросил я, подходя к плите.
