Учителя Никодима Васильевича Федосенко — уже тогда седобородого, семидесятилетнего,— организатора подпольной школы в фашистском концлагере Бухенвальд, хорошо знали не только маленькие узники восьмого барака.
О нем слышал Г. Г. Попов — связной знаменитого «ударного батальона», которым командовал В. В. Логунов. О школе и маленьких узниках Валентин Логунов написал в книге «В подполье Бухенвальда»,
Знали его В. И. Перцухов и Г. П. Сальников, не раз приносившие бухенвальдским школьникам баланду и хлеб и наблюдавшие за уроками старого учителя.
На всю жизнь запомнил Василий Иванович Перцухов внятный и неторопливый голос пленного педагога. Может быть, тогда, находясь за колючей проволокой, двадцатилетний узник твердо решил, что если останется живым, то обязательно будет работать учителем. И он стал им. Василий Иванович Перцухов 36 лет работает учителем немецкого языка в станице Терновская Краснодарского края.
— Конечно, особой изобретательностью отличался Никодим Васильевич Федосенко,— рассказывает Василий Иванович Перцухов.—Он был как ходячая энциклопедия. Мне рассказывали, что были даже учебные планы и проводились уроки по отдельным предметам. Конспирация была строжайшая. Не каждый узник знал о существовании школы. Дети занимались вечером и почти до отбоя. Конечно, им было тяжело. Они занимались после изнурительной работы. В подтверждение того, что я видел сам и слышал от своих товарищей, после войны мне попала на глаза заметка, опубликованная в «Учительской газете». В ней бывшие узники называли отличников бухенвальдской школы. Хорошо запомнил фамилию Ивана Удодова, который после войны стал мировым рекордсменом по тяжелой атлетике.
В Московской области живет бывший политрук роты Георгий Петрович Сальников. Он был учителем еще до войны. В Бухенвальд попал за то, что в одном иа лагерей прочитал доклад по случаю 25-летия Великого Октября.
И вот что сохранила о Бухенвальде его память.
…Какой-то ад кромешный. Узник понял, что убежать отсюда может разве что невидимка. Но дети, в чем они провинились перед «третьей империей»? Казалось, взрослые бессильны облегчить участь маленьких узников.
— И вдруг: я ушам своим не поверил, когда узнал, что под носом у эсэсовцев организована школа,— сообщает Сальников.— Об этом страшно было подумать. Настоящая школа с учителями и учениками! Даже доску и географическую карту раздобыли! Смельчаки, рискуя жизнью, тащили из канцелярии для учеников бумагу и карандаши, со склада — теплые вещи. Усилиями Николая Кюнга, которого я хорошо знал, а также усилиями других членов интернационального комитета маленьких узников удалось освободить от работы и обеспечить дополнительным питанием. Ребят постарше переводили на работу в лазарет — «ревир», на склады, в кухню. Мы отрывали от себя часть хлеба и баланды, чтобы передать в детский блок.
Как рассказывают бывшие узники, существенной прибавкой к столу детей был хлеб и баланда умерших, подачу списков на которых придерживал персонал «ревира». От норвежских студентов, тоже узников, в восьмой блок шли посылки.
Ребята оживали на глазах, становились мягче и доверчивее к своим старшим товарищам. У Г. П. Сальникова сохранился бухенвальдский дневник и записи, сделанные им после восстания:
«В мае 1945 года я дежурил в малом лагере и разговаривал с самым юным узником Бухенвальда. Он поляк, родился в Ченстохове в 1942 году. Его арестовали вместе с отцом и матерью и посадили сперва в тюрьму, а потом в концлагерь. Очень скоро родители были расстреляны, а его в 1944 году перевезли в Бухенвальд, и он стал узником под номером 116543. Вот дословно его слова: «Немцы недобри, я до русских поеду. Поеду до России, там любят маленьких». Говорил он по-русски, потому что жил среди русских детей в восьмом блоке…»
В школе идет урок. Старшие товарищи — дозорные — просматривают улицу, чтобы в любую минуту предупредить об опасности. Если идет эсэсовец, то учитель прекращает урок и тут же переключается на детскую игру.
…И все-таки с чего все началось? При встрече с бывшими узниками Бухенвальда этот вопрос я задавал не раз. Ответы разноречивые. Одни утверждают, что старик Федосенко долго не находил себе места, плакал, когда видел, как мучаются и страдают маленькие арестанты, и, желая хоть как-то облегчить их участь, подумал о школьных уроках. Неважно, что вокруг — колючая проволока и полосатая одежда. Ему хотелось донести до сознания маленьких граждан правду, что все они остаются людьми даже в неволе, что всех их ждут на родине. Он учил их писать, считать. Учил жить и ненавидеть фашизм. Учил любить Родину и быть ей верной до конца.
Другие вполне авторитетно заявляют, что толчком к организации подпольной школы послужила смерть одного мальчика, затравленного и растерзанного немецкими овчарками. Тогда активисты-подпольщики и занялись всерьез своими маленькими собратьями. Особенно кипучую деятельность вокруг детского блока развернул член подпольного центра, историк по образованию, Николай Кюнг. И видимо, ему первому пришла идея организации школы в концлагере. Он же вел историю в этой школе (а после войны работал завучем в Подольске). Третьи предполагают, что создание школы — это дело рук политработников во главе с Сергеем Котовым или «штубендистов» (дневальных) восьмого блока Николая Задумова и Якова Холопцева.
Скорее всего они проявляли заботу о маленьких узниках. А главное-то, что среди них были профессиональные педагоги — Федосенко, Кюнг и другие.
Сколько их осталось — учеников этой единственной в своем роде школы?
Школа работала больше года, а гитлеровцы даже не подозревали о ней. В голове не укладывается — чем бы дело кончилось, узнай они о существовании школы…
— Когда я рассказываю об этой школе, ком к горлу подкатывает,— говорит Перцухов,— а в глазах стоят ученики в полосатых костюмах. Выжил ли кто из них? Не знаю… В марте 45-го я бежал из транспортной команды смертников, отправленной в Зальцбург (Австрия). Дальнейшая судьба бухенвальдских учеников мне неизвестна.
Поиск продолжается. И я уверен, что малоизвестная страница из жизни подпольной школы, организованной на страх и риск в «лагере смерти», пополнится новыми сведениями. Молодое поколение должно знать, как маленькая . советская школа жила и боролась за колючей проволокой, вселяя в сердца юных узников фашизма волю к борьбе, укрепляя уверенность в победе.
